Страница 3 из 8
– А много еще копить?
– Много.
Я рассматривал ее и понимал, что объяснять что-либо этой современной девушке бесполезно. У меня растет дочь, переходный возраст. От этой идеологии моей визави легкий холодок бежал у меня по спине. Теперь, когда она вытерла лицо и расправила волосы, выглядела она вполне привлекательно.
– Как же ты работаешь? – спросил я. – Есть у тебя крыша, подружки?
– Я живу с подружкой. Квартиру снимаем. А крыши нет. Мы сами по себе.
– А, то есть принимаешь на дому?
– Ну, могу и к клиенту. За дополнительную плату.
– А родители знают, чем ты занимаешься?
– Нет, конечно, – она усмехнулась. – Я им говорю, что учусь в институте.
Видимо, она ждала, что я сделаю ей предложение – легкий перепих в машине или поехать к ней.
– А сколько ты стоишь? – поинтересовался я.
– Ну, час – сто долларов, ночь – четыреста!
– Сколько?! – чуть не выпал у меня стакан из рук.
– Четыреста, – почти про себя буркнула Наташа. – Есть и по восемьсот берут.
– Однако, – сказал я тоном Кисы Воробьянинова. Предлагать работу секретарши ей было бы странно. – Что, и сайт свой есть?
– Да не, моего личного нет, а так мои фотки есть на других сайтах. Но там агентству надо комиссионные за звонок платить. Конкуренция вообще большая! – она недовольно скривила лицо и вытерла себя салфеткой. – А вы-то кем работаете?
Для меня этот вопрос был несколько странный:
– А ты не узнаешь?
– Нет.
– Ты что, телевизор не смотришь?
– Нет. Вы кинозвезда?
– Ну, вроде того.
Дальше разговор продолжать как-то не хотелось. Тоже мне, «кинозвезда», снял проститутку на улице.
Я посадил ее в машину и отвез на то же место. Дождь закончился. Знаю, надо было заняться увещеваниями о спасении души, загубленной молодости и все такое. В конце концов, предложить ей какую-нибудь другую работу – корреспондентом, например, администратором на телевидении. Но ничего, что могло бы перебить четыреста долларов за ночь, мне в голову не приходило. Черт возьми, это еще кто из нас больше зарабатывает?! Проститутка голубых экранов, то бишь я, или работница горизонтального положения?
Впрочем, я ей сказал-таки, что работа, которой она занимается, – опасна. Никто не знает, какой маньяк придет к ней завтра, и что будет у него на уме. Мало ли освободившихся зэков и просто шизофреников – она же у них справки о душевном здоровье не спрашивает?!
Все это она выслушала с философским видом и вздохнула:
– Ну, значит, судьба такая…
Мы попрощались, и я ей оставил свою визитку.
Дорогой я размышлял об ее опасном ремесле. Что мне до нее? Мало ли этих проституток шлялось по просторам столицы? Понаехали из всех городов. И убивают их, и кидают, а все без толку.
Об этом я и решил поговорить с шефом, когда направлялся к нему в кабинет. Сделать такой сюжет, чтобы общество обратило на эту проблему внимание. В конце концов, где-то в Голландии в квартале Красных фонарей стоит памятник проститутке. Сделать эту работу защищенной, легальной, как там, у них, – почему бы и нет? Хотя бы меньше смертей будет. Но нет, конечно, общество этого никогда не поймет. У нас страна православная, и проституток быть не должно. Жаль только, что они есть. С этими мыслями я и зашел в кабинет шефа. Он уже меня ждал.
– Проходи, садись! – кивнул он на кресло перед столом, не отрывая глаз от сюжетов, которые я ему накатал накануне. Он что-то черкал карандашом, то жестко и решительно – видимо, подчеркивал понравившееся, то делал какие-то пометки.
В такие моменты его крепкий череп напоминал мне работающего Лукича над «Апрельскими тезисами». Он также покусывал карандаш и едва бросал на меня короткие взгляды.
– Ну, это мы делали… это тоже, а вот это интересно, это тоже ничего… Да! – поднял он на меня глаза. – Видел тут твой последний сюжет с психом в Сокольниках. Это, конечно, бомба! Аж мурашки по коже. Я знал, что там психушка, но, чтобы так вот по улице ходили… Кошмар! Представляю себе состояние этой мамзели!
– Да, ее потом скорая забрала, – подтвердил я.
– Ты вот тут про проституток предлагаешь, – насупился шеф. – А к чему мы можем тут призвать – граждане, не ходите в проститутки? Или не пользуйтесь их услугами?
– Я имел в виду постановку проблемы, – стал я объяснять. – Количество проституток слишком большое, никто их не охраняет. Угроза жизни постоянно. Открываешь любую газету – убийство, убийство… Вон, недавно из машины выкинули очередную проститутку с перерезанным горлом, прямо в центре Москвы…
– Это понятно, – перебил шеф. – Но, призвать-то к чему? У нас в конце программы призыв должен быть к чему-то, как здесь у тебя было: не выпускайте психов на улицу! А здесь что? Дорогие друзья, не ходите в проститутки, можете лишиться жизни и здоровья?! – Шеф взял паузу. – У нас свободное государство, каждый волен выбирать сам – идти ему в проститутки или нет. Есть спрос – есть и предложение! Таково общество, в котором мы живем. У меня программа не о морали!
– Но ведь убивают, – пытался я возражать.
– И что? – уставился на меня шеф. – Они сами пошли на этот путь. Всем уже давно все известно. Нам бомба нужна, сенсация, понимаешь?
– Понимаю.
– А не о морали рассуждение, – вяло добавил шеф.
«Нет. Не похож он на Лукича, – подумал я. – Тот проституток уважал. На „Даме с камелиями“ Дюма младшего, говорят, плакал как ребенок. Впрочем, и сифилис мозга у него, вероятно, от них же».
Шеф немного лукавил, сюжет с убитой проституткой, особенно каким-нибудь зверским образом, был бы как раз наш сюжет – вполне в духе программы. Однако тут было что-то личное. Не хотел он трогать эту тему и пробуждать к проституткам жалость. Что ж, «жираф большой, ему видней». На то он и начальник.
– А все же, не мешало бы сделать что-нибудь серьезное, – заметил я философски.
– Слушай, Стас, – посмотрел на меня шеф внимательно. – Это возрастное, пройдет. Там у тебя диван-убийца, старик, вот это серьезно! Бабушку проткнуло пружиной от дивана!
– Слыхал, – махнул я рукой и поплелся в монтажку.
Вечером того дня я был на каком-то приеме в честь модного журнала. Там была симпатичная фотокорреспондентка Лена. В виде исключения я дал ей небольшое интервью, а она мне свой телефон. Было весело. Я, правда, не пригласил ее домой.
Сейчас у меня был период вялотекущего расставания с моей третьей женой. Дочка-то была от первой и давно уже жила с матерью. Машунька, дочка моя, была та еще егоза! Все ей не сиделось на месте. Теперь вздумала в Америку по обмену поехать на год учить английский язык. Дай ей на это денег! Папаша у нее знаменит, значит, даст – а куда деваться-то? «Поехала бы в Англию, – говорю, – и гораздо ближе, и язык правильней, а то в Америку!» Со второй женой я развелся три года назад.
Третья, рыжеволосая Анжела, работала главным бухгалтером в салоне красоты. Из-за этой любви, рыжей бестии, я бросил жену Наташу. А Анжела ушла от мужа. Тогда мне казалось, что это любовь. Год мы были любовниками.
Я не смог изменять жене больше, да она и сама уже обо всем догадалась: поздние возвращения, смс-ки по вечерам, недоговоренности и холодная постель. Короче говоря, я просто сказал, что полюбил другую. Она так и спросила: «У тебя, что, есть любовница?» Я ей честно и ответил, что есть. «Ну и живите вместе, не скрываясь», – ответила жена, и я был ей благодарен за это. Милая, кроткая, замечательная женщина… еще долго я находил стопочки ее рецептов в шкафу, и аж дрожь пробирала, какая же она была хорошая! Но что делать, если страсть меня обуяла нешуточная? Честность, казалось мне, всегда лучше обмана. Тем более, что со второй женой наши отношения давно уже переросли в дружеские. Переходить к святому браку без интима я еще был не готов. Она жила у меня, поэтому квартиру разменивать не пришлось.
Глава вторая. Анжела
Анжела была красивой полногрудой шатенкой 35 лет. Я встретил ее на улице и просто шел за ней по пятам, завороженный ее походкой. Она меняла очередную работу и шла на собеседование. Ну, а я пристроился сзади, как какой-нибудь француз. Первый раз в жизни пошел за девушкой по пятам. Если бы я был ослом из «Кавказской пленницы», я чувствовал бы себя также. Сзади она была просто великолепна. Прямая спина, высокий рост, но не слишком – где-то 175, упругая походка, сильный и уверенный шаг на высоких каблуках и распущенные рыжие волосы. О, женщины! Учитесь правильно ходить. Одно это сводит мужчин с ума! В конце концов, на каком-то повороте я ее догнал. Лицо мне понравилось – красивое, с прямым, с небольшой горбинкой носом, слегка южное, украинское или греческое. Рыжая копна волос, обрамляющая высокий лоб, и большие карие глаза. У нее было мало времени, но, тем не менее, она дала свой телефон. А ведь она была в то время замужем!