Князь Холод

– И тут она допустила ошибку, – царевич растянул губы в широчайшей улыбке, отчего стал похож на мультяшный персонаж, – не зная о твоей помолвке с купеческой дочерью, предложила тебе себя в жены!

– Ну и? – мрачно поинтересовался я, уже догадываясь, что услышу в ответ.

– Была высмеяна в лучших традициях Князя Холода и награждена тем самым прозвищем «приживалка»!

– Ох и дурак! – я в отчаянии схватился за голову руками.

– Ты чего? – Алексей резко остановился и посмотрел на меня широко раскрытыми от изумления глазами.

– Поверить не могу, что был такой сволочью!

– Да она сама виновата! И главное – думаешь, она сделала выводы? Как бы не так, сейчас князя Григорянского обхаживает! Не дура ли?

– Она просто несчастная, испуганная, ищущая спасения девочка.

– Ну, вот что, Миха, давай-ка оставим Ружину в покое, – царевич тяжело вздохнул, – пойдем праздновать твое возвращение. Пора начинать новую жизнь!

Я пытался сопротивляться, справедливо полагая, что неправильно начинать новую жизнь со старой доброй попойки в компании царевича Алешки, но второй наследник престола умел быть настойчивым, дополнительно мотивировав свой приказ-приглашение завтрашним возвращением в столицу государя. А уж тогда мне будет не до пьянки, придется предстать пред его светлые очи с отчетом.

Да и у кого еще я смогу почерпнуть столько полезной информации, как не у закадычного дружка?

8

Никогда особо не любил ни ходить в гости, ни принимать гостей. По прошествии одного, двух, ну, максимум трех часов терпение мое исчерпывается и гостевая ситуация начинает причинять мне серьезные муки. Нет, конечно же, бывают исключения, когда и людям ты искренне рад, и прекрасно проводишь с ними время. Но даже в этом случае спустя несколько часов я ощущаю себя уставшим и полностью опустошенным. Может, дело в воспитании, может, в характере. Еще однажды мне поведали теорию об энергетических донорах и вампирах, мол, я подпитываю своей энергетикой окружающих до тех пор, пока не превращаюсь в разряженную батарейку. Может, так, а может, и нет. Никогда не пытался подвести под этот факт какую-либо теорию, просто воспринимал его как данность – ну не могу я хорошо себя чувствовать ни при долгих походах в гости, ни при долгих приемах гостей.

Зная эту особенность моего характера, можно представить, сколько душевных мук пришлось мне вытерпеть, чтобы просидеть в гостях у царевича Алексея весь день! И все это время практически не вставая из-за стола.

За завтраком было многолюдно, кроме нас с Алексеем за его столом кормились не менее двух десятков придворных обоего пола. Никого из них я не знал, хотя пара человек пыталась петь мне дифирамбы по поводу вчерашней дуэли, намекая на свое присутствие в толпе зрителей. Но я предпочел отмолчаться, царевич тоже не проявил интереса к разговору, поэтому тема быстро сошла на нет.

А поскольку я устранил свою персону из общего обсуждения, то битых три часа пришлось выслушивать подхалимские речи в адрес моего царственного товарища. Не знаю, как всегда, но сегодня царевич никакого внимания на придворных блюдолизов не обращал и в разговоры практически не вступал.

– Видишь, кого терпеть приходится? – устало спросил Алешка, как только последний столующийся покинул его покои.

– Так в чем дело? – удивился я. – Гони их всех в шею!

– Легко тебе говорить, к Федьке на завтрак по сотне человек приходят, чуть не драку за места устраивают. И не эти отбросы, а действительно важные интересные люди. А у меня – вот, и смех и грех! – с самым мрачным видом пожаловался младший царевич.

Вон оно что! Завидуем старшему брату по полной программе. Но старший-то царевич реальными делами занимается: реформы толкает, армию новую создает, над флотом задумывается. Федор уже сейчас чуть не половину государственных дел на себе тянет, а садиться на трон не спешит, везде и во всем отца поддерживает. Оттого и популярность в народе, потому и уважение соответствующее, как у друзей, так и у врагов.

А младшенький, стало быть, хочет иметь те же сладкие плюшки, но на халяву. Ситуация знакомая и не раз встречавшаяся мне ранее. Эх, не с той стороны ты за решение проблемы берешься, Алешка! Да и не берешься вовсе – только видимость создаешь.

Как только гости разошлись, царевич набросился на меня с расспросами. Пришлось поведать ему про покушение, выздоровление и жизнь в Холодном Уделе, про то, как полк Белогорский формировал. Ну и про дуэль с поручиком Сахно, куда ж без нее – тут он меня чуть ли не посекундно восстанавливать события заставил.

А потом настал черед рассказывать Алексею, и на меня обрушился целый поток жалоб. Царевич жаловался на отца и брата, на предателя Воротынского, на негодяя Глазкова, настоявшего на моем изгнании, на окружающих его лжецов и трусливых подхалимов, на нерадивых слуг и недостаточность выделяемого ему денежного содержания. Весь мир был в чем-то виноват перед ним, таким хорошим, «белым и пушистым». Никогда прежде мне не доводилось выслушивать такого количества жалоб от одного человека. И никогда прежде я так не радовался выпивке, потому что если бы не она, родимая, мой мозг выкипел бы еще на исходе первого часа этой моральной экзекуции.

Алешка пил вдвое больше меня, но мои надежды на зеленого змия, который вот-вот закроет ему рот, никак не сбывались, тщедушное тело царевича выказывало поразительную стойкость к алкоголю.

– Скажи мне, Миха, – изрядно осоловевшим голосом спросил второй наследник престола, – а почему ты согласился разорвать помолвку с Калашниковой?

– Ну, так, – неожиданная смена темы изрядно выбила меня из колеи, тем более что про помолвку я уже практически забыл – было и было, что вспоминать-то? – Калашникову это не нужно, мне не нужно – чего мучиться-то?

– Ха! А раньше ты говорил, что будешь доить его до скончания жизни!

– Дурак был потому что.

– А что такого? – Алешка с трудом мотнул головой, пытаясь отбросить со лба непослушную прядь волос. – К твоему имени приложились бы достойные деньги, разве ты не заслуживаешь этого?

Как бы объяснить популярно человеку, что мне при всех моих проблемах только женитьбы и не хватает? Тут бы самому как-то прижиться, а если еще и за семью отвечать нужно, то, считай, тяжесть ноши удваивается. Да и не хотелось делать резких движений, не разобравшись с ситуацией досконально: Калашниковы хоть и стали дворянами, но сильно недавно. И Сушков, к примеру, мне все темечко продолбил воплями о разнице в статусах и грядущем пренебрежении ко мне со стороны аристократии. Но самой главной причиной было абсолютное неприятие каких-либо отношений с противоположным полом – я ведь буквально только что, хотя и, так сказать, в прошлой жизни, был женат и счастлив в браке, а потому мне нужно было больше времени, чтобы «переключиться» в режим совершенно другого человека. Я ведь был воспитан в таком духе, что семья создается один раз и навсегда. И без всяких там «левых» похождений. Кто-то скажет – старомодно, скучно, а мне нравилось.

Попробуем втолковать царевичу что-то более удобоваримое:

– Калашниковы-то в дворянах всего ничего, не ровня они мне, – язык слушался меня уже не очень хорошо, нужно заканчивать с возлияниями. – Если бы свадьба состоялась, меня бы потом все благородное общество заплевало за «брак с денежным мешком».

– А то тебе сейчас много уважения оказывается! – съехидничал Алексей и был прав, подлец такой! – А так бы с деньгами проблем не было.

– Правда твоя, нет уважения. Но я решил самым коренным образом изменить свою жизнь. Уважения буду добиваться сам, своими делами. И жениться хочу по любви, а не из-за денег или положения в обществе!

– Все-таки сильно тебя по голове приложили, брат Холод! – физиономия царевича расплылась в улыбке. – Совсем как Федька говорить стал. Только вот Феденька говорил так, говорил, а теперь от своей Софьи бегает потихонечку к Гороховой. Вот и весь сказ!

– Нам с тобой, Алешка, – я приобнял Алексея за плечи, – нужно перестать обсуждать других. Нужно самим дело делать. Федор государю много помогает. Мы тоже можем помочь. Ведь кто, если не мы? Мы свои, мы не предадим. Нам сам бог велел заодно всем быть!