Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 17 из 18



Удрученно пожав плечами, женщина набрала номер, сообщив адрес. Когда подъехала машина, она помогла вынести чемодан и, прежде чем Аня успела залезть внутрь автомобиля, осторожно поинтересовалась:

— Что передать господину Вольскому, когда он вернется?

От одного упоминания о Владе Аню передернуло. О, как много она бы хотела ему передать, сказать все, что она о нем думает.

— Передайте ему пламенный привет и скажите, что он гад редкий! — рассержено выдыхает она.

— Простите? — домработница близоруко щурится. — Я не понимаю по-русски.

— Вот и замечательно, — бурчит Анна, и уже по-английски сообщает милой женщине, что ничего передавать не надо, она сама ему позвонит.

…Позвоню… как же… после дождичка в четверг… глаза б мои его не видели… гад.

Уже сидя в самолете, Аня с удивлением осознала, что все еще свирепа, как черт, и это в ту дату, когда кроме боли и горя, она ничего не испытывала. Это невероятно, но Вольский умудрился испортить ей не только день, но и характер. Она не помнила, когда последний раз ощущала такое раздражение и злость. Да никогда! Никогда в жизни она так не злилась и не испытывала отчаянное желание долбануть человека чем-нибудь тяжелым, чтобы получить от этого моральное удовлетворение. Чтобы немного успокоиться, Аня достала блокнот с эскизами и стала набрасывать приходящие ей в голову образы. Она увлеклась настолько, что не заметила, как пролетело два часа и стюардесса объявила о посадке.

Собираясь спрятать зарисовки в сумку, Аня небрежно пролистала их и вдруг, удивленно моргнув, уставилась на странный рисунок. Это не могла нарисовать она?! Какого черта? Проклятый Вольский умудрился влезть даже в её работу.

Зачем она нарисовала этот идиотский свитер? Да еще и облачила его в фигуру явно не модельную, а очень похожую на мощный торс наглого и беспринципного Лериного брата. С какой радости она стала рисовать мужскую одежду? Сумасшествие какое-то…

Раздраженно засунув блокнот в сумку, Аня подумала, что первым делом, как доберется домой, выбросит эскиз в мусорку, там ему самое место, вместе с тем, кто навеял ей мысли создать что-то подобное.

Он

Все совещание Влад нервно барабанил по столу пальцами, с досадой думая, что совершенно напрасно не перенес его на завтра. Идея оставить Анну с Ханной теперь, не казалась ему такой замечательной, ведь она запросто может под каким-либо предлогом подняться наверх и снова заливать горе слезами.

…Болван… О чем она будет говорить с домработницей? Нашел компаньонку для молодой женщины… Еще бы дедушку позвал…

Не выдержав разрывавших его изнутри противоречивых чувств, он все-таки остановил собрание и, сославшись на неотложные дела, перенес его на завтра. По дороге домой Влад заехал в цветочный магазин, ему вдруг отчаянно захотелось подарить Ане цветы. И не просто цветы, а какие-нибудь необычные, чтобы глядя на них, на её лице появилась та завораживающая теплая улыбка, так кардинально менявшая весь её облик.

Продавщица, узнавшая его, как только он вошел в магазин, сначала попросила автограф, а потом долго предлагала ему разные композиции, но все они казались Владу слишком вычурными и неестественными, а он хотел найти что-то такое же настоящее и утонченно-нежное, как обладательница невозможно красивых глаз, навязчивой занозой залезшая ему в душу. Раз за разом он отвергал все предложения флористки, и тут его взгляд упал на одну из фотографий, висевших в рамочке на стене. Из плетеной корзинки художественно-небрежной зелено-белой охапкой выглядывали хрупкие ландыши.

— Я хочу такие же, — заявил Влад, ткнув пальцем в картинку.

Девушка развернулась, удивленно уставившись на стенку, потом обратилась к нему с сияющим лицом.

— Вы собираетесь подарить букет кому-то очень особенному? Вы знаете, что символизирует этот цветок?

— Нет, — Влад недоуменно пожал плечами. — А что, есть какая-то разница? Я просто хочу подарить человеку понравившийся мне букет.

— Ландыш — символ любви, нежности, чистоты и верности. Это необычный цветок, с ним связано очень много красивых легенд, и если вы собираетесь его подарить женщине, то это будет своего рода признанием о своей тайной любви к ней, — пояснила продавщица.

— Нежности и чистоты, говорите? — широко улыбаясь, повторил Влад. — То, что нужно. Так у вас есть ландыши?

— Есть, господин Вольский. Я сейчас принесу, — убедительно закивала девушка, направляясь на склад за цветами.



Влад гнал автомобиль к пригороду и улыбался, изредка поглядывая на корзинку с рассыпчатой красотой, перевязанной яркой зеленой лентой, стоящую на сиденье рядом. Мелкие соцветия на тонких ножках испуганно подрагивали в такт движения автомобиля, распространяя тонкий пьянящий аромат, и ему казалось, что он слышит хрустальный звон маленьких колокольчиков, нежно перекликающихся между собой.

…Тайное признание, значит… Ну, пусть будет… Не знаю, как насчет любви, но что-то необъяснимое я к тебе чувствую… Аня.

Прежде чем войти в дом, он остановился на пороге в нерешительности. Такого раньше с ним никогда не было. На душе стало так трепетно-светло от осознания того, что его в доме ждет женщина… женщина, к которой он хотел бы возвращаться каждый день, дарить цветы, слышать её голос, видеть её улыбку и просто смотреть на нее, слушая тишину, сжимая в руках её тонкие ладони.

…Обалдеть… мысли-то какие пошли… Ну все, брат, вот это ты попал… да нет, Влад, не попал ты… ты пропал…

Открыв двери, он спрятал корзинку за спину и громко крикнул с порога:

— Я дома.

На его голос выбежала счастливая Ханна, но Влад, затаив дыхание, смотрел за её спину и ждал, когда послышится легкая поступь, барабанящая по его сердцу, словно летний дождь по жестяным подоконникам, а потом, появится и сама хозяйка невероятных шагов, рук и глаз. Она все не шла… зуд нетерпения становился все сильнее… Ханна что-то лепетала, но Влад совершенно не слышал её, потому что мысли были далеко. Вытянув из-за спины букет, он проворно двинулся на кухню.

— Анна, — позвал он. — Аня? — звонкое эхо ударилось о пустые стены кухни и стекло вниз унылыми лужицами.

— Ваша гостья уехала, Владислав, — послышалось за его спиной.

— Куда уехала? — он замер в растерянности, глупо прижимая к себе корзинку с цветами.

— В аэропорт, — удивленно объяснила женщина. — Она сказала, что позвонит вам и все объяснит.

…Куда позвонит? Она даже телефона моего не знает… Твою ж… сбежала.

Поставив цветы на стол, Влад пулей ринулся в комнату, которую занимала Аня. Он заглядывал в шкаф, в тумбочки, под кровать, пытаясь найти хоть какой-то предмет, который можно бы было использовать как предлог встретиться с забывшей его хозяйкой, но она не оставила ему и малейшего шанса. Запустив пятерню в волосы на лбу, он задумчиво уставился в рисунок на ковре, усиленно размышляя, что делать дальше, потом, тяжело вздохнув, подошел к кровати, на которой спала Аня, и улегся на нее, закинув руки за голову. В воздухе еще витал запах её духов: терпко-травяной, с ноткой горечи, такой похожий на нее саму.

…Аня, Аня… а фиг я тебя в покое оставлю…

Стремительно поднявшись, он достал из кармана телефон и набрал номер школьного друга Женьки, который, теперь работал в милиции большим начальником.

— Какие люди… — послышалось на том конце трубки. — Привет чемпионам. Чем обязан такой высокой чести?

— Привет, блюститель порядка. Не юродствуй, гражданин начальник, мне твоя услуга нужна. Если сможешь оказать помощь, то это я буду тебе обязан, — Влад усмехнулся, представив, как сейчас азартно загорелись глаза Евгения. Слишком хорошо его знал, и судя по затянувшейся паузе, друг заглотил наживку.

— А вот это уже интересно, — прорезался голос Женьки. — И чего изволите, небожитель?

— Изволю! Информация мне на одного человека нужна, полная и всеобъемлющая, вплоть до того, с кем спит, что ест и как зовут собачку.

В трубке раздался протяжный свист, затем явно веселящийся Женькин голос:

— И кому же это так не повезло?