Развенчанная царевна

– Светало бы скорее! – с тоскою шепчет он.

А ночь все тянется, каждая минута кажется Ермаку часом.

– Откладывать нечего, сегодня же нужно отправиться на розыски,  – решает он.

На дворе чуть забрезжило, Ермак вздохнул облегченно. Вот блеснули и первые лучи солнца.

«Нужно пойти к боярам, с ними потолковать»,  – решил Ермак Тимофеевич, надевая шапку и выходя из дому.

На улицах Сибири не было еще никого видно, все еще спало; Ермак, прежде чем отправиться к боярам, повернул к валу, там дремали стрельцы, стоявшие на часах.

– Вишь, дьяволы, дрыхнут, долго ли так напасть татарам да всех перерезать,  – проворчал Ермак.

Стрелец, заслышавший шаги, встрепенулся и, узнав Ермака, струсил.

– Что ты, московское чучело, дрыхнешь, нешто для того ты тут поставлен? – накинулся Ермак на часового.

– Так, маленько вздремнулось,  – отвечал стрелец.

– А если я тебя за это самое маленько на веревку вздерну аль в мешок и в воду спущу?

– Помилуй, государь-князь!

Ермак только плюнул в сторону и, тяжко вздохнув, поплелся дальше.

– Что к ним идти,  – проговорил он в раздумье о боярах,  – что в них толку…

Он кликнул казаков, собрал несколько десятков стрельцов и двинулся в путь, когда еще бояре покоились мирным сном.

Действительно, не очень долго нужно было идти отряду, чтобы добраться до места побоища. Скоро они наткнулись на изуродованный труп казака.

Дрогнуло сердце Ермака при виде трупа, недоброе почуял он.

«Где же остальные?» – недоумевал он.

Чуть дальше лежал другой труп, а там и третий…

– Никак не пойму, что это значит,  – шептал он, растерянно осматриваясь по сторонам.

Наконец он понял, в чем было дело. Трупы образовали собою круг.

Окружить хотел Иван Иванович, а они, проклятые, только того и ждали.

Наконец наткнулся он и на труп Кольца.

Долго он глядел на него, и крупные слезы медленно скатывались по его щекам.

– Никому, ни одной татарской голове не будет от меня пощады за Ивана Ивановича, сотни тысяч татар должны сложить свою голову,  – дал клятву Ермак.  – Теперь нужно, братцы, предать товарищей честному погребению,  – обратился он к казакам.

Вскоре казаки вместе со стрельцами принялись за работу, вырыта была широкая и глубокая могила, где и были похоронены сложившие свою голову казаки.

Для Кольца вырыли отдельную могилу, на ней сделали высокую насыпь и поставили крест. Долго молился Ермак за упокой души своего верного друга…

Диву дались бояре, проснувшись поутру и узнав о раннем уходе из города Ермака.

– Куда его понесло? – недоумевали они.

– Это его дело, куда хочет, туда и пусть отправляется, а зачем он наших стрельцов забрал, ведь мы над ними поставлены, а не он,  – недовольно проговорил один.

Наконец к вечеру явился Ермак.

Угрюм был Ермак Тимофеевич, на душе была у него страшная тоска.

– Завтра же, завтра же с утра в погоню за ними, окаянными,  – сказал он сам себе решительно.

В это время отворилась дверь, и в комнату вошли бояре.

– Добро пожаловать! – приветствовал их Ермак.

– Здорово,  – насупясь, отвечали гости.

– Присаживайтесь, гостями будете.

– Неколи присаживаться, по делу к тебе пришли.

– Добро, говорите, что за дело.

– А то, что ты не моги командовать нашими стрельцами! – с сердцем заговорил один из них.

– Что?! – насупясь, спросил Ермак.  – Повтори, боярин, а то я не разобрал…

– Стрельцами, говорю, не командуй!

– Как так не командовать?

– Так и не командуй, мы над ними поставлены, а не ты.

Еще более нахмурился Ермак Тимофеевич.

– А я вам скажу то, что стрельцы не ваши, а царские, царь прислал их не на печи вместе с вами лежать, а мне в подмогу, значит, коли понадобятся они мне, так и буду командовать ими.

– Так, пожалуй, ты и над нами начальствовать захочешь? – запальчиво произнес тучный боярин.

– Вестимо, и над вами, коли нужда будет.

– Да где это видано, чтобы худородный да стоял выше родовитых, наши деды и прадеды…  – заговорили было бояре, но их перебил Ермак.

– Не бабьи, пустые разговоры,  – строго произнес он,  – а речи воинские должны вести мы, царь прислал вас не языком молоть, а дело делать. Будет вам, вправду, на боку лежать, небось промяли их, пора приниматься за дело.

– Ну и принимайся, коли тебе припала охота!

– Я и так не бездельничаю, время и вам с печи слезать. И вот вам мой приказ: один из вас останется здесь – город охранять, а другие завтра чуть свет пойдут со мной в поход.

Бояре остолбенели, услышав решительный тон Ермака.

– Не бывать тому николи! – вздумали было возражать они.

Ермак выпрямился, глаза его сверкнули гневом, кулаки сжались.

– Быть, коли я приказываю, а с ослушниками я сумею справиться по-своему, по-казацки, в мешок да в воду, а теперь ступайте домой готовиться к завтрему.

Но идти в поход против Кучума Ермаку не пришлось: с вечера еще заметили рыскавших вокруг города татар, и к утру Сибирь была обложена их полчищами.

Глава двадцать пятая

Набег татар

Проводив бояр, Ермак в волнении начал ходить по комнате.

– Так вот они как! – говорил он.  – Родами вздумали считаться? Ведь я у них не спрашивал о роде, когда шел Сибирь завоевывать, да и какой счет, коли приходится с татарвой драться, тут все едино: родовитый ли ты боярин или простой смерд – смерть для всех одинакова. Ну да ладно, завтра вот выйдем в поле, там мы с вами, бояре, и посчитаемся родами, а то привыкли лежать на печке с бабьем да придумывать небылицы, вот ужо поглядим, пойдут ли они на ум вам.

Он собрался уже ложиться, как вдруг до слуха его донесся звук выстрела. Ермак нахмурил брови.

– Какой дурак вздумал баловать на ночь глядя?  – проворчал он.

Но не успел он докончить фразы, как послышались один за другим очередные выстрелы.

– Что такое? – в тревоге произнес Ермак, хватая шапку и выбегая на улицу.

Сибирь была в движении, и все население бежало к валам.

– Что такое? Кто стреляет? – спросил Ермак у первого попавшегося на глаза казака.

– Не знаю,  – отвечал тот,  – стреляют сторожевые на валу.

Ермак бросился бежать; на валу собралась чуть ли не вся Сибирь, тут же были и бояре, их нельзя было узнать, куда и сонливость девалась. Они суетились между стрельцами, которые наводили пушку.

– Ну вот, Ермак Тимофеевич,  – заговорил один из них в возбужденном состоянии, как будто и не было размолвки,  – ну вот и не придется нам с тобой в поход идти, сами гости пришли.

– Что ж, хлопот меньше,  – отвечал Ермак,  – нужно с честью принять гостей дорогих.

Он взобрался на вал, но за темнотою ничего нельзя было разобрать, только изредка мелькали какие-то темные фигуры, по которым и стреляли сторожевые.

– Пальнуть в них нешто из пушки? – проговорил один из бояр.

– Не трожь их,  – возразил Ермак.

– Попугать бы!

– Да зря только заряд истратишь, видишь, темь какая, а нам порох дорог.

Никто не спал в эту ночь в Сибири, все были настороже, кто чистил ружье, кто оттачивал клинок сабли.

Сам Ермак Тимофеевич тоже не ложился спать, он не сходил с вала, зорко вглядываясь в темноту, прислушиваясь к малейшему шороху. Поблизости все было тихо, только издали доносился гул со стороны татар да ржание лошадей.

Бояре тоже не отходили от Ермака, о размолвке не было и помина, у всех теперь было одно дело, всех объединяла одна и та же опасность.

– А люты они в поле? – спрашивали бояре у Ермака.

– Сначала как псы сорвутся с цепи, так и ломят стеной, коль не устоишь – беда, а чуть дашь отпор, так и шарахнут назад как стадо баранов.

– Нам за валом куда сподручней, чем им в открытом месте, наше дело что, знай угощай басурманщину ядрами калеными да пулями вместо орехов.

– Ну, не совсем так, боярин, придется и саблями переведаться, а то отсюда их не скоро прогонишь, прежде, правда, побаивались они грома ружейного да пушечного, а теперь попривыкли, не страшен он им.