Цена дружбы

Катя инстинктивно спрятала руку в карман.

– Ну, чего ты испугалась, дурочка? Это тебе на такси.

Выйдя за дверь квартиры, Катя, не дожидаясь лифта, помчалась по ступенькам вниз. Ей хотелось быстрей выбраться из этого пристанища разврата. Она была противна себе. Перед самым такси её стошнило. Отвращение, которое она гасила в себе почти три часа, сейчас выходило из неё в буквальном смысле, выворачивая наизнанку. Ругаясь, таксист отвернулся, но уезжать не стал, зная, что ночная такса дороже в три раза.

Через короткое время Кате стало немного легче.

– Извините, – она села на заднее сиденье и назвала адрес. Ехали молча. На смену тошноте пришли слёзы. Катя едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Начался ливень. Не доехав до общежития пару сотен метров, Катя попросила водителя остановить. Расплатившись, она вышла. Ей не терпелось остаться одной.

Она шла под проливным дождём и выла, как волк. Её девственность, чистота помыслов, мечты о любви, о счастливом замужестве, материнстве сегодня были безжалостно отданы на попрание похотливому, пожилому извращенцу, который не преминул воспользоваться случаем. Катя шла и понимала, что жизнь для неё кончилась. Она ненавидела себя, презирала, считала грязной. Ей не хватало воды проливного дождя. Он представлялся ей каплей, а хотелось – реку, море воды, чтобы хоть как-то попытаться смыть с себя чужой запах, чужие прикосновения, которые зудом отзывались на теле. Катя не давала себе отчёта, что уже два часа стоит под проливным дождём. Душевная пустота лишила её способности мыслить, и ей стоило больших усилий взять себя в руки. И она вновь вспомнила маленькую ладошку Любы и со словами: “Пусть хоть она будет счастлива!”, – наконец-то вошла в общежитие.

Люба не спала.

– Катька, ты где была?! С тобой всё в порядке? – Люба беспомощно взирала на воду, которая в прямом смысле ручьями стекала с Кати.

– Всё в порядке. Маршрутка сломалась, пешком шла, – Катя стала раздеваться. Люба опомнилась и стала помогать подруге. Она принесла таз и выжимала одежду Кати.

Переодевшись в сухую одежду, Катя включила электрочайник.

– Ты ела?

– Конечно, поела. За меня не переживай, я тебе там оставила.

– Не хочу. Вот только чай попью, а то что-то знобит.

– И я с тобой за компанию, – Люба уселась за стол на своё место. – Кать, ты вся дрожишь, похоже – простудилась.

– Ничего страшного. Вот только чай попью, – она бросила в чайник по щепотке липового цвета, шалфея и прикрыла чайник полотенцем. Заметив небрежно брошенную на стуле мокрую одежду, Катя молча подошла и аккуратно все развесила.

– Извини, не догадалась, – Люба наблюдала за действиями подруги.

– Ничего, просто утром она мне понадобится сухой.

– Кать, что с тобой? У тебя голос какой-то не такой.

– Не говори глупости.

– Нет, серьёзно, без интонации. Помнишь, по телику показывали: когда человек умирает, аппаратура выдаёт прямую линию. Абсолютно прямую, без даже самых малюсеньких всплесков. Вот и у тебя голос ровный, ровный. Мёртвый какой-то…

– Глупости.

Катя разлила по чашкам чай и, взяв маленькую ложечку, стала вприкуску с вареньем маленькими глотками пить кипяток. Люба же, остудив чай молоком, стала пить его, заедая печеньем.

– Ты чего кипятком давишься, молоко налей.

– Мне нужно пропотеть, чтобы не заболеть.

– Ясно.

Как не пыталась Люба разговорить подругу, ничего у неё не получилось. Напившись чаю, легли спать. Вконец измотанная, Катя уснула в тот же миг.

Глава 6

На следующий день после работы Катя пошла по адресу, который ей дал худрук. Дверь открыл старый то ли еврей, то ли грузин, – это первое, что приходило на ум после взгляда на нос хозяина. Но после того, как он стал картавить, сомнения, что это может быть кто-то помимо еврея, улетучились.

– Как я полагаю, вы от Константина Степановича? Он звонил мне накануне.

Получив в виде кивка утвердительный ответ, хозяин предложил гостье раздеться, любезно приняв у неё плащ.

– Пройдёмте в комнату, – шаркая старческими ногами, он пошёл первым, показывая Кате дорогу.

Судя по всему, квартира была двухкомнатная, и хозяин привёл Катю в зал. Основным украшением комнаты были стеллажи книг. Их было много, очень много.

– Какая у вас большая библиотека!

– Да, – просто ответил хозяин: похоже, он привык, к словам восхищения по поводу книг.

Жестом он пригласил Катю к столу.

– Садитесь, – придвинув девушке стул, он сел рядом.

– Меня зовут Семён Романович, а вас?

– Катя.

– Очень приятно. Так с чем, Катенька, вы пожаловали?

– Вот, – Катя протянула ему листки рукописи.

Не отрываясь от пьесы, лишь на секунду подняв глаза поверх очков, он спросил:

– Константин Степанович говорил вам что-нибудь об оплате?

–Да, конечно.

– Если вы располагаете хотя бы часиком, я скажу точно, во сколько вам обойдётся теперь уже моё творчество.

– Я подожду. Можно мне посмотреть книги?

– Да, пожалуйста, – и хозяин вновь углубился в анализ пьесы.

Катя с волнением в груди подошла к книгам. Они для неё многое значили. Не будучи открытым человеком, в книгах она искала ответы на свои вопросы, касательно не только научных знаний, но и жизни в целом. К книгам она обращалась, когда ей было радостно или грустно. И вот сейчас, увидев их в таком большом количестве дома у одного человека, её сердце пронзило острое чувство зависти. Но Катя сразу же подавила его в себе и лишь радуясь возможности лицезреть такое богатство, протянула руку к полке. Толстые и тоненькие, новые и не очень, книги стояли тесными рядами переплётом вперёд и, не дотрагиваясь до них, можно было прочесть название. Случайно Катя подошла к той стороне стеллажа, где находились книги по медицине. “Кардиология” тихонечко прошептали её губы, и сердце учащённо забилось. Она стояла и молча читала названия книг: “Акушерство”, “Глазные болезни”, “Заболевания желудка” …, – Катя в восхищении скользила взглядом по книгам. Она обернулась с желанием что-то спросить, но остановилась, заметив сосредоточенный вид Семёна Романовича.

“Потом спрошу”, – решила она и продолжила знакомиться с содержанием библиотеки.

Практически через час Семён Романович окликнул Катю.

– Ну, дорогая, прошу к столу.

Дождавшись, когда она сядет, он спросил.

– Нашли что-нибудь интересное для себя?

– У вас хорошие книги по медицине. Вы что, по профессии врач?

– Да. Я – гинеколог. У нас в роду все врачи. И по маминой линии, и по отцу. Сейчас я не практикую, но, знаете ли, кушать не расхотелось, потому вот занимаюсь этим, – он хлопнул по рукописи, – ещё вот книги даю читать на дом, – правда, за деньги.

Глаза Кати загорелись огнём. Семён Романович заметил это и поспешил добавить:

– Сначала решим вопрос оплаты рукописи, потом можно и о другом поговорить. Я попрошу за свой труд восемьдесят тысяч.

Глаза у Кати округлились. Ей стало трудно дышать.

– Ну что вы, дорогая, так испугались? Это совсем не дорого. Первую работу я, можно сказать, делаю бесплатно. Для следующей пьесы будет совсем другая цена.

– Но у меня нет таких денег.

– Тогда зачем вы пришли? – тон Семёна Романовича стал суровым. Катя испугалась, что сделка из-за неё сорвётся, и поторопилась заверить, что деньги найдёт.

– Это уже другой разговор. Через неделю встречаемся у меня. Вы мне деньги – я вам пьесу. Договорились?

–Да.

Катя шла к остановке маршрутки и думала, где взять денег. На заводе она получала пятнадцать тысяч плюс стипендия, итого – двадцать. Где взять ещё шестьдесят? Одна надежда была на заведующую общежитием Елену Владимировну. “Лишь бы у неё были, и она дала взаймы”, – как молитву повторяла Катя, добираясь до общежития. Не заходя в комнату, она прямиком пошла к заведующей. Та была одна и что-то писала.

– Катюша, проходи милая! – Елена Владимировна была ей рада. – Меня всё вширь тянет, а ты, смотрю, тростинкой стала.