Страница 6 из 11
В десяти километрах к югу от Иерусалима путников ждал Вифлеем, «весь разоренный», за исключением большого монастыря Блаженной Девы Марии. Там сохранилось «стойло, где стояли вол и осел» во время рождения Иисуса и мраморный стол, за которым Дева Мария предположительно трапезничала с волхвами[23]. Далее на юг лежал Хеврон, который также был «опустошен сарацинами», а примечателен тем, что там были упокоены «святые праотцы Авраам, Исаак и Иаков», а также «первосозданный Адам»[24]. На востоке Зевульф увидел Мертвое море, в котором «вода Иордана белее всякой другой воды и всего более похожа на молоко, поэтому его течение видно в Мертвом море на большом расстоянии»[25]. На севере, в трех днях пути, он посетил Назарет, Галилею и Тивериаду, где Иисус творил чудеса и насытил пять тысяч человек пятью хлебами и двумя рыбами.
Такое обилие святых мест глубоко впечатляло, и Зевульф подробно описал свои ощущения, припомнив даже «запах бальзама и драгоценнейших ароматов», который наполняет ноздри при посещении особенно известных гробниц[26]. Тем не менее он постоянно осознавал, что его благочестивое путешествие свершается по землям иноверцев. Церкви и города, в которых он бывал, лежали в руинах. В монастырях оплакивали братьев, убитых за веру. Трагические события прошлого и настоящего переплетались. Церковь на том месте, где в древние времена святой Петр оплакивал свое отречение от Господа, в последнее время опустела из страха перед «язычниками», жившими по другую сторону реки Иордан, где «расположена страна арабов, враждебная христианам и злейший враг всем почитающим Бога»[27].
К концу весны 1103 года Зевульф добрался так далеко, как только мог, и счел свою паломническую миссию выполненной. «Я посетил по возможности отдельные Святыни города Иерусалима и его ближайших окрестностей и поклонился им», – записал он. Вернувшись в Яффу, он сел на торговый корабль, направлявшийся на запад. Но и здесь пилигрим все еще не был в безопасности. На пути к Кипру можно было встретить вражеские египетские корабли: Фатимиды правили многими прибрежными городами, и их флот постоянно находился в открытом море, когда нужно беспрепятственно пополняя запасы воды и продовольствия. Поэтому, опасаясь нападения египтян, ни один христианский корабль не решался уходить далеко от земли, и все они шли в видимости суши.
17 мая Зевульф взошел на борт одного из трех больших судов, называемых дромонами, которые вместе шли на север, держась недалеко от берега, делая остановки в дружественных портах и проходя мимо недружественных так быстро, как только могли позволить гребцы и ветер.
Через 120 километров путешествия, когда дромоны приближались к Акре, впереди показались двадцать шесть арабских боевых кораблей. Это были суда Фатимидов, что вызвало на дромонах панику. Зевульф наблюдал, как два других дромона со всей возможной скоростью двинулись на веслах в христианский город Кесарию, оставив его судно в одиночестве. Неприятель окружил корабль, держась на расстоянии выстрела из арбалета и радуясь такой добыче. Пилигримы вооружились и заняли оборонительные позиции на палубе. «Наши же, – писал Зевульф, – были готовы умереть за Христа»[28].
По счастью, увидев эту готовность к обороне, предводитель арабов не стал спешить с нападением. После часа напряженных раздумий он решил, что сможет найти более легкую цель для нападения, и арабские корабли ушли в открытое море. Зевульф и его спутники возблагодарили Господа и отправились далее. Через восемь дней они достигли Кипра, затем направились к берегам Малой Азии и продолжили идти по тому же маршруту, по которому Зевульф плыл в Святую землю. В конце концов они двинулись через Дарданеллы на север, в сторону великого города Константинополя, также богатого святынями. На протяжении всего пути их преследовали пираты и терзали шторма. Позже, дома, в безопасности, вспоминая это путешествие всей своей жизни, Зевульф благодарил Господа, только по милости которого он смог уцелеть.
Зевульф был лишь одним из тысяч паломников, отправившихся в Святую землю после Первого крестового похода. Они прибывали со всех концов христианского мира: сохранились свидетельства о путешествии в христианское Иерусалимское королевство в первые десятилетия его существования, оставленные пилигримами из Португалии, Фландрии, Германии, Руси и даже Исландии. А поскольку война на Святой земле продолжалась, многие находили ее пугающим местом. Хронист Фульхерий Шартрский в 1101 году писал, что паломники, собравшиеся в Иерусалим, продвигались «с опаскою… среди враждебных пиратов, мимо сарацинских портов, и лишь Господь указывал им путь»[29]. Русский автор Даниил Паломник совершил «хождение» из Киева примерно в 1106–1108 годах. Он также писал о страшной дороге от Яффы до Иерусалима, где «выходят сарацины и избивают странников», и жаловался на то, как много святых мест разрушено язычниками. По дороге к Тивериадскому озеру он прятался от «сильных сарацинов поганы», которые «разбойничают на тех реках, на бродах», и отмечал, что «много львов в месте том». Пробираясь по узкой тропе от горы Фавор к Назарету, Даниил молился за свою жизнь, поскольку был предупрежден, что местные жители «убивают, выходя из сел тех, на той страшной горе»[30]. По счастью, он уцелел и вернулся в Киев, привезя с собой реликвию, данную ему тайно ключником, – небольшой осколок камня от гроба Господня.
Во все времена паломники опасались в пути разбойников. Но мусульмане, проживавшие в новых христианских государствах и вокруг них, были не просто грабителями. Огромные потери, которые они понесли со времени появления франков в 1096 году, были восприняты ими как проявление гнева, который Бог обрушил на них за разногласия в исламском мире, и как его призыв ко всем верующим встать с оружием в руках на борьбу против захватчиков. «Армии, огромные, как горы, приходят одна за другой из земель франков, – писал до 1109 года сирийский поэт Ибн аль-Хайят. – Головы многобожников уже созрели, так спешите собрать урожай!»[31] Другие авторы, в частности мудрый и дальновидный Али ибн Тахир ас-Сулами, призывали весь мусульманский мир – турок и арабов, суннитов и шиитов – объединить усилия и вместе вести джихад, священную войну, чтобы добиться «возвращения того, что [франки] отобрали у мусульман»[32].
Но серьезный отпор, на который надеялся ас-Сулами, так и не был дан – по крайней мере в первые годы после создания христианских королевств. Разногласия среди мусульманских правителей продолжались, что делало невозможным серьезное, долгосрочное и эффективное сопротивление. Франкам удалось закрепиться в Иерусалиме и утвердить там свою власть. Но те христиане, которые рисковали всем, что имели, даже самой своей жизнью, отправляясь за тысячи миль, чтобы посетить святые места на Востоке, оказавшись в Иерусалимском королевстве, испытывали то восторг, то смертельный ужас, порой попеременно в течение одного дня. По словам мусульманского автора, который процитировал Тору, Иерусалим был «золотой чашей, полной скорпионов»[33]. Однако эти опасности делали паломничество еще более привлекательным, поскольку страдания считались необходимыми для искупления грехов и спасения души, к чему и стремились пилигримы. И все же мало кому хотелось лежать на обочине дороги растерзанным, с перерезанным горлом. Когда крестоносцы-христиане обосновались в своем новом королевстве в центре мира, стало ясно, что им понадобится защита. Так началась история тамплиеров.
23
Там же. С. 109.
24
Там же. С. 110.
25
Там же. С. 112.
26
Там же. С. 110.
27
Там же. С. 109.
28
Там же. С. 112–13.
29
Ryan, F. R. (trans.) and Fink, H. S. (ed.), Fulcher of Chartres: A History of the Expedition to Jerusalem 1095–1127 (Knoxville: 1969), 149.
30
Wilkinson et al., Jerusalem Pilgrimage 1099–1185, 126, 134, 156, 162–3.
31
Ibn al-Khayyat, Diwan, Mardam Bek, H. (Damascus: 1958), цит. по: Hillenbrand, The Crusades: Islamic Perspectives, 70–1.
32
Ali ibn Tahir Al-Sulami, Kitab al-Jihad, f. 189 b, translated into English by Christie, N., http://www.arts.cornell.edu/prh3/447/texts/Sulami.html.
33
Collins, B. (trans.) and Alta’I, M. H. (rev.), Al-Muqaddasi: The Best Divisions For the Knowledge of the Regions (Reading: 2001), 141.