Страница 24 из 24
*****
Часы, когда он еще узнавал ее, становились всё короче.
В конце концов ей открылось всё, что он хранил от нее в тайне: клятвы, данные первой жене, ссоры с любовниками, игры с сестрой — она слышала голос юноши, то спорящего с учителем, то нашептывающего посулы столь сладкие, что могли обращаться только к его извечному возлюбленному, первому и прекраснейшему. Быть может, она давала ему слишком много макового сока, чтобы заслонить от боли и не дать умолкнуть голосам? Она старалась, и всё же ей пришлось отступить, ибо даже любви было не под силу умиротворить творца поглотившей его пьесы. Он не ел, он едва говорил. Старая шлюха, знавшая его в юности, снова явилась к их двери. Его супруга не позволила ей повидать его, но в поисках утешения спустилась к ней сама, чтобы провести краткий миг подле одного из живых осколков его прошлого.
В затененной комнате ждал терпеливый слуга Герцога. Старый Герцог широко открыл глаза и посмотрел на него.
— Да, — сказал он. — Не знал, что это случится сейчас.
— Когда же еще? — спросил фехтовальщик. — Я ведь обещал, правда?
— Обещал. Я думал, ты позабыл.
— Нет. Не это обещание.
— Я всегда этого хотел.
— Конечно, хотел. Но было еще не время.
— Как он сверкает! Сделай всё быстро. Я боюсь боли.
Тот, чья рука держала сверкающий клинок, рассмеялся.
— Ты едва дышишь. Ты уже не чувствуешь ног. Всё случится быстро. Ну же, раскинь руки.
— Да, — повторил старый Герцог. — Я знал, что ты придешь.
========== Доп. материалы: Хронология Приречья ==========
*за точку отсчета [в обе стороны] принимаются события романа «На острие клинка»*
[– 850] Лесная ведунья
[– 750] Исход короля Александра-Оленя
[– 7] “Юность буйная и грешная”
[– 1/2] Алая мантия
На острие клинка
[+ 1] Фехтовальщик по имени Не-Убий
[+ 3] Герцог Приречья
[+ 18] Право меча
[+ 30] Человек с ножами
[+ 40] Смерть герцога
[+ 48] Досточтимая гостья
[+ 60] Закат королей
========== Доп. материалы: Объяснительная записка от автора, излагающая, как все, включая читателей, докатились до жизни такой )) ==========
Я твердо решила не писать продолжение к «Острию клинка».
Когда эта книга впервые увидела свет в 1987 году, и читатели начали спрашивать: «А что было дальше?», — моим шаблонным ответом было: «О, на следующий год случилась эпидемия дифтерии, которая выкосила полгорода. Все умерли. Занавес».
Как глупо с моей стороны. Я тогда многого боялась, а главным из моих страхов был: «Что могут подумать люди?!». Не покажется ли, будто я подражаю самой себе? Или списываю у коллег-романистов, или слишком озабочена прибылью?..
Но мне их не хватало. Я скучала по моему городу — ведь он, как мозаика, был сложен из запавших в душу крупиц и частичек всех городов, по улицам которых мне случалось проходить или о которых я читала: начиная с шекспировского Лондона, Парижа Джоржетт Хейер, Нью-Йорка Дамона Рюньона — и до Нью-Йорка, в котором я тогда жила, где бывшие студенты могли обретаться в меблированных с убогой роскошью дешевых комнатах возле Колумбийского университета, соседствуя с уголовниками и художниками, иммигрантами и учеными.
И я отчаянно скучала по моим сумасбродным, безумным, плохим мальчишкам. Только один раз, думала я, от этого не будет большого вреда. Я напишу о жизни, которая началась у них сразу после финальной главы, но это не будет повторением, потому что я расскажу о том, чего не коснулась в романе: об отношении Ричарда и Алека к незавидному положению женщины в их обществе, и немного — о семейной истории Алека. И я написала «Фехтовальщика по имени Не-убий» — этот рассказ был опубликован в 1991 в «Журнале научной фантастики и фэнтези».
Я пыталась сочинять и другие рассказы, но в этот узкий формат не вписывались мои персонажи, а может быть — я. «Алая мантия» была самой первой вещью, написанной мной о Ричарде и Алеке (и первой, за которую мне удалось выручить денег! Она была опубликована в 1982 Стюартом Дэвидом Шифом в посвященном Стивену Кингу выпуске журнала «Толки»). Мой первый роман пережил множество неудачных начал, так как я пыталась рабски копировать стиль «Алой мантии» и детали других рассказов… прежде чем, наконец, двинуться в совершенно ином направлении и создать книгу, получившую название «Острие клинка».
Но к 1992 я попалась на крючок: я затеяла новый роман, действие которого происходит пятнадцать лет спустя и начинается с того, что Безумный герцог Тремонтень решает обучать свою племянницу Кэтрин искусству фехтования. Однако вскоре всю мою жизнь перевернула карьера на радио, где я стала ведущей цикла передач под названием «Звук и душа», и я отложила свою книгу в долгий ящик.
Тем временем я сблизилась с другой романисткой, Делией Шерман, которая признавалась, что прочла «Острие клинка» не единожды. У нас появилась игра «А что было дальше?», и ладно бы мы забавлялись этим, только чтобы убить долгие часы автопутешествий; так нет же, будучи писателями, мы решили, что неплохо будет перенести нашу игру на бумагу, и в соавторстве сочинили новеллу «Закат королей» для изданной в 1997 году антологии Николы Гриффина и Стивена Пэйджела «Преломление перспективы: фэнтези».
В 2002 из семечка этой новеллы вырос наш одноимённый роман. Его действие разворачивается через шестьдесят лет после «Острия клинка», но многие персонажи появляются в эпизодах — призраки, старики или предания для их потомков. Главные герои «Заката королей» — идеалист-ученый из Университета и мятущийся юный дворянин с примечательной родословной. Как автора исторической беллетристики Делию особо интересовало глубокое проникновение в историю страны, постижение прошлого, которое стало плодородной почвой для настоящего в «Острие клинка»; к тому же, ее, называющую себя «ученым педантом в стадии выздоровления», прельщала возможность покритиковать Университет. Но, невзирая на все ее просьбы и увещевания, я упорно не желала дать имя своему городу.
Небольшой рассказ «Смерть Герцога» явился мне как своего рода музыкальная фантазия, раздумье о череде поколений, где закат сменяется восходом.
«Гип-гип-ура!» (или что-то в том же смысле), — возопил редактор Патрик Нилсен Хэйден. — «Я получил недостающее звено!». Рассказ вышел в 1998 в его антологии «Звездный свет».
Я вижу, как меняюсь, становясь старше. Я вижу, как меняется вокруг меня мир. Вряд ли что-то может еще удивить нас, и всё же иногда это случается. Я больше не боюсь повториться. Мне не терпится исследовать эти изменения — а какая лаборатория может быть лучше, чем вымышленный город, у которого уже есть случившееся прошлое и возможное будущее?
Так что, я уступила себе. Я люблю это место, этих людей и хочу узнать, что будет дальше.
— Элен Кушнер, Бостон, Массачусетс, 2002