Страница 6 из 36
Галл - в широком значении галлы - племена кельтской группы. В узком - тип гладиаторов, вооруженный копьём, шлемом и небольшим галльским щитом.
Игры, посвященные Аполлону - Аполлинарии - проводились 5 июля в Цирке Максимуса.
Августалия - в честь Августа было установлено три праздника. Скорее всего, речь идет о дне его въезда в Рим (12 октября) по возвращении с Востока, который был объявлен праздником и назывался Augustalia. Ludi Augustales (сами игры) по смерти Августа были учреждены Тиберием и проводились с 5 по 11 октября под председательством трибунов вплоть до правления последних императоров
Мурмиллон (от греч. mormylos - “морская рыба”) - тип гладиатора. Мурмиллон носил шлем со стилизованной рыбой на гребне, а также доспех для предплечья (манику), набедренную повязку и пояс, поножи на правой ноге, толстые обмотки, закрывающие верх ступни, и очень короткие латы с выемкой для набивки на верху ступни. Мурмиллон был вооружен гладиусом (40-50 см в длину) и большим прямоугольным щитом римских легионеров. Он сражался босиком, поэтому ноги были самым уязвимым его местом, но благодаря отсутствию тяжелых поножей, мурмиллон мог толкнуть противника ногой в щит и тем самым опрокинуть его.
Трекс (или фракиец) - тип гладиатора. На голове фракиец носил большой шлем, закрывающий всю голову и украшенный стилизованным грифоном на лбу или на передней части гребня (грифон был символом богини возмездия Немезиды). Основная тактика фракийца - атака. Он был вооружен небольшим щитом и кривым фракийским мечом, который позволял наносить больший урон, а ноги защищались высокими поножами.
Пожимает предплечье - обычай рукопожатия в качестве приветствия зародился именно в Древнем Риме и означал добрые намерения, только римляне пожимали не ладонь, а предплечье. Таким образом человек показывал, что у него в руке нет оружия, например, меча или стилета. Кстати, отсюда пошло предосудительное отношение к левшам. Левша мог протянуть правую руку, а в левой спокойно сжимать оружие: так он обезвреживал противника и левой рукой наносил смертельные раны.
========== Глава 3 ==========
Мне следовало догадаться, что дни, пропахшие потом и пылью, еще не закончены. Даже сюда, в лазарет, перебивая ароматы лечебных трав и массажного масла, с тренировочной площадки до меня доносятся запахи мужских тел и песка. Не хватает только вони дерьма, крови и блевотины. На стремительно приближающихся Аполлинариях я снова вдоволь надышусь ими, если только Фортуна или Судьба не решат вмешаться. Я, как и все, верю в богов, но не особо надеюсь, что они успеют вытащить меня отсюда раньше, чем я снова ступлю на арену.
Сейчас я сижу в лазарете, ожидая, когда местный медик убедится, что поддельные документы не врут, и я вполне здоров, чтобы на два года наняться гладиатором. Он осматривает каждый дюйм моего тела, ощупывает каждый мускул и хмурится при виде шрамов. Периодически он берет в руки принесенный мной свиток и сверяется с ним, и каждый раз мое сердце начинает колотиться от сомнений в убедительности фальшивки.
Кажется, что проходит вечность, прежде чем медик резко кивает, лаконично произносит «очень хорошо» и зовет кого-то забрать меня. Несколько минут спустя здоровенный лысый мужик, притащив в лазарет груду барахла, выводит меня на тренировочную площадку.
- Эй, Тит, - рявкает лысый и толкает меня вперед: – Это новый аукторат. Хозяин хочет знать, стоит ли с ним возиться, - еще один толчок. – Он в твоем распоряжении.
Тренер отходит от дерущихся, кладет на землю меч со щитом и приближается. Он с меня ростом и с такими же широкими плечами, его черные волосы стянуты шнурком.
Он напоминает мне бойца, который грел мою постель этой зимой в Риме.
Он протягивает руку:
- Тит. А ты?
- Севий, - я сжимаю его предплечье.
- Теперь он твой, - произносит лысый. – Если от него будут неприятности…
- Я знаю правила, - рычит Тит, отпуская мою руку.
Мой сопровождающий что-то бурчит, затем резко кивает и уходит.
Тит слегка хмурится:
- Ты уже выступал на арене?
- Да
- Хорошо, - он выбирает два коротких тупых меча и кидает один мне. – Давай посмотрим, чего ты стоишь, Севий.
Он направляется к начерченному на земле кругу, но останавливается. Его взгляд скользит по моей руке, задерживаясь на мече в моей ладони, затем он поднимает глаза, и в них отражается улыбка, тронувшая губы.
- Значит, левша? Друс уже давно ищет такого как ты. Ты можешь сделать хозяина богачом.
Я фыркаю:
- Надеюсь, это означает, что меня приняли в фамилию.
Тит смеется:
- Если знаешь, с какого конца браться за меч, могу сразу заявить, что ты принят.
Надо же как повезло.
- Тут больше никто не умеет держать оружие в левой руке, - произносит он. - Если тебя возьмут, то твоими соперниками будут правши.
Я пожимаю плечами:
- А я другого и не ожидал, потому что всегда тренировался с правшами.
- Хорошо. Зато я ни разу не дрался с левшой.
- Тем лучше я буду выглядеть в сравнении с тобой.
Он смеется:
- Еще посмотрим, гладиатор.
Взяв мечи и щиты, мы вступаем в круг.
Со всех сторон тренируются бойцы, раздаются крики, лязгает оружие и шаркают ноги по песку. Хоть все сосредоточены на своих схватках, мое появление не осталось незамеченным. Я знаю эту игру. Сейчас меня рассмотрят, оценят и определят мое место в иерархии фамилии.
Клинок сверкает на солнце, и я концентрируюсь на сопернике, как раз вовремя, чтобы парировать удар меча Тита и не дать ему воткнуться мне в бедро. Лезвие тупое, и удар совершенно не опасен, но я не позволю увидеть меня, совершающим промахи новичка, когда люди вокруг прикидывают, насколько они меня сильнее.
Я бью в ответ, принимая на щит очередной удар Тита. Поскольку он привычно прикрывает левый бок щитом, то правый полностью открыт и уязвим, чем я и пользуюсь. Он кряхтит и отступает, затем снова делает шаг вперед, но пока он возвращает равновесие, я снова атакую его правый бок. От удара он сгибается пополам. Я хочу ударить в третий раз, но он поднимает указательный палец.
Я замираю, опустив меч и щит. Он кладет руку на бок, и, пытаясь отдышаться, с кривой усмешкой произносит:
- Рад, что не встречу тебя на арене. Проклятые левши.
Я смеюсь:
- Тренируйся со мной побольше и сможешь подготовиться к встрече с таким как я.
- Я запомню. А теперь утолим жажду и попробуем еще раз.
Тит ведет меня к двум корытам с водой. Уверен, он нарочно выбрал то, рядом с которым не стоят косящиеся на нас тренер и три гладиатора.
Тит зачерпывает воду ковшом и пьет. Я беру другой ковш, но оглядываюсь, чувствуя, как волоски на шее встают дыбом.
Друс. Ничего удивительного.
Он странно смотрится на тренировочной площадке. Он обладает властью и он излучает власть: разворотом плеч, пронизывающим взглядом. Пусть я никогда не видел его в бою, но уверен, что один его вид может повергнуть любого противника, вставшего у него на пути. В том числе и меня.
Он не отходит от телохранителей, как и любой мудрый ланиста на площадке, полной ожесточенных бойцов, но держит себя так, словно его безопасность не зависит от двух громил за спиной. Как будто они просто статуи, и любой, кто попробует перейти ему дорогу, умрет или будет искалечен раньше, чем телохранители успеют шевельнуть пальцем.
Странно, я вспоминаю услышанные о нем истории. Люди описывают его как безжалостного тирана, который не знает милосердия и убивает ради удовольствия, но шепотом они рассказывают, что он женоподобен и слаб из-за роста и хрупкого телосложения. Насколько я вижу, слухи о его слабости основаны только на его миниатюрности и голосе, который не так низок, как у большинства римлян. Чушь, он ведет себя с достоинством патриция, утонченностью, о которой воин может только мечтать.
До этого дня я не думал, что мужчина его сложения может удержаться на плаву как ланиста, но я начинаю верить в легенды о человеке, который лишь взглядом лишает сил гладиаторов крупнее его в два раза.