Тайное место

– А вы любовные сонеты уже написали? – спрашивает Селена.

Джулия стонет в ответ. Она прочертила на запястье ручкой пунктирную линию и как раз пишет под ней: В СЛУЧАЕ ОПАСНОСТИ РЕЗАТЬ ЗДЕСЬ.

– “А если вам не хватает, как бы это сказать, опыта в области, э-э, романтической любви, – Холли довольно удачно изображает жеманный оскал мистера Смайта, – то, может быть, любовь ребенка к матери или, эмм, любовь к Богу тоже была бы, эмм, была бы…”

Джулия картинно сует два пальца в рот:

– Напишу про водку.

– И тебя отправят на психотерапию к сестре Игнатиус, – говорит Бекка, которая не уверена, шутит ли Джулия.

– Крууууто.

– Я вот застряла, – сообщает Селена.

– Записывай, – предлагает Холли. Она подтягивает ногу, разглядывая потертости на угги. – “Луна, звезда, туман, река, огонь; любовь, морковь, мечта, рука, ладонь”. Готовый пятистопный ямб.

– Хренямб, – обрывает ее Джулия. – Спасибо за самый скучный сонет в истории человечества, вот тебе твоя двойка.

Холли и Селена украдкой переглядываются. Последние несколько недель Джулия ведет себя как полная стерва, причем достается всем поровну, так что дело, кажется, не в них.

– Не хочу я рассказывать Смайту, кого я там люблю, – продолжает Селена, пропуская мимо ушей колкости Джулии. – Фу вообще!

– Ну напиши про место какое-нибудь, – предлагает Холли. Она облизывает палец и трет пятно, которое постепенно исчезает. – Я вот про бабушкину квартиру написала. И даже не понятно, что про бабушкину, просто про квартиру.

– А я свой просто выдумала, – добавляет Бекка. – Про девчонку, к которой каждую ночь под окно приходит лошадь, а она вылезает и катается на ней.

Она расфокусирует взгляд, и луна в небе двоится, превращаясь в два прозрачных, перекрывающих друг друга круга.

– А любовь тут при чем? – удивляется Холли.

– Ну, она любит лошадь.

– Развратненько, – ухмыляется Джулия. У нее пищит телефон. Она вынимает его из кармана и подносит к лицу, жмурясь от бьющего в глаза закатного солнца.

Случись это часом раньше, они как раз стаскивали бы с себя потную спортивную форму в своей комнате, переодевались, напевали Эми Уайнхаус, решали бы, стоит ли идти через дорогу смотреть, как мальчишки играют в регби. Часом позже были бы в столовой, тянулись через подносы, подбирая кончиками пальцев последние крошки кекса. И ни одной из них не пришлось бы столкнуться с неведомым – иным, чуждым, жизнью и смертью, яростно и неудержимо несущимся рядом и лишь на кратчайшее мгновение отстоящим от привычного им мира. Вокруг школы повсюду группы девчонок, веселых, сияющих, переполненных суматошной, неразборчивой, но взаимной любовью и привязанностью; никто из них не почувствует той неотвратимой силы, когда стрелка на путях переключается и их уносит в иное пространство. Много позже, когда Холли вспоминает тот вечер, когда мысли приходят в порядок, а сумбурные ощущения складываются в ясную картинку, ей кажется, что можно, наверное, сказать, что Криса Харпера убил Маркус Уайли.

– Может, напишу про какие-нибудь цветочки, – заключает Селена. Она вытягивает прядь волос, расправляет ее перед глазами – золотую паутинку, пронизанную последними лучами заходящего солнца, – и смотрит сквозь нее на деревья. – Или котяток. Думаете, ему не без разницы?

– Кто-нибудь наверняка напишет про One Direction[8], – задумчиво говорит Холли.

– А-а-а! – вскрикивает вдруг Джулия, неожиданно и громко, зло, с отвращением. Остальные приподнимаются на локтях.

– Что случилось? – спрашивает Бекка.

Джулия запихивает телефон обратно в карман, складывает руки за головой и смотрит в небо. Ноздри у нее раздуваются, она дышит быстро и глубоко. И стремительно краснеет. А Джулия никогда не краснеет.

Остальные переглядываются. Холли ловит взгляд Селены и слегка кивает в сторону Джулии: видела, что там?.. Селена едва заметно качает головой.

– Ну давай, чего там? – не выдерживает Холли.

– Маркус Уайли – полный мудак, вот что. Еще вопросы будут?

– Ну, блин, это мы и так знаем, – фыркает Холли. Но Джулии, похоже, не смешно.

– А что такое “мудак”? – спрашивает Бекка.

– Лучше тебе не знать, – отвечает Холли.

– Джули, – мягко начинает Селена. Она переворачивается на живот и оказывается рядом с Джулией. Ее блестящие волосы в беспорядке, в них запутались травинки и кипарисовые иголки, а худи замялось складками на спине. – Что он сказал?

Джулия отодвигает голову от Селены, но отвечает:

– Ничего он не говорил. Прислал фотку своего члена. Потому что он гребаный мудак. Все? Давайте уже вернемся к сонетам.

– О господи! – выдыхает Холли.

Селена изумленно округляет глаза:

– Серьезно?

– Нет, блин, шутки у меня такие. Конечно, серьезно.

Закатный свет вдруг становится гнетущим.

– Но ведь… – озадаченно произносит Бекка, – вы ведь даже толком не знакомы.

Джулия вскидывает голову и смотрит на нее оскалившись, как будто вот-вот набросится, но Холли вдруг начинает смеяться. Через секунду к ней присоединяется Селена, и наконец Джулия с хохотом опускает голову обратно на траву.

– Что? – озадаченно спрашивает Бекка, но их уже не остановить, вся троица бешено хохочет.

– Да ты так это сказала! И лицо такое! – сквозь смех отвечает Холли. – “Вы же не были друг другу представлены, милочка, отчего бы, ради всего святого, юный джентльмен стал делиться с вами изображением своего дружка?”

Услышав карикатурный британский акцент, Бекка краснеет и начинает хихикать.

– Ведь вы, кажется, даже не пили… чай с… с… огуречными сэндвичами! – восторженно завывает Джулия.

– А хрен, как известно, можно подавать только после сэндвичей, – всхлипывая, с трудом выдавливает Холли.

– О господи, – вздыхает Джулия, вытирая глаза, когда смех наконец стихает. – Бекси, детка, что бы мы без тебя делали.

– Не так уж это смешно, – говорит, улыбаясь, все еще пунцовая и отчасти смущенная Бекка.

– Наверное, – легко соглашается Джулия. – Но дело не в этом.

Она приподнимается на локте и роется в кармане в поисках телефона.

– Дай посмотреть. – Холли садится и подползает поближе к Джулии.

– Я хочу удалить.

– Вот и давай сначала поглядим.

– Ты извращенка.

– Я тоже! – радостно добавляет Селена. – Если ты будешь психологически травмирована на всю жизнь, мы тоже хотим поучаствовать.

– Да господи, что вы как педики, – говорит Джулия. – Это картинка с членом, а не упражнение для тимбилдинга.

И все же начинает искать фотографию.

– Бекс, – зовет Холли, – ты идешь?

– Фу, нет! – Бекка отворачивается, чтоб не увидеть даже краешком глаза.

– О, вот оно. – Джулия нажимает “открыть”.

Холли и Селена наклоняются поближе. Джулия притворяется, что смотрит, но на самом деле ее взгляд устремлен куда-то мимо телефона, в окружающие поляну тени. Селена чувствует, как ее спина напрягается, и приникает теснее к подруге.

Они не хихикают и не визжат, как в тот раз, когда решили посмотреть кое-что в Сети. Там все было какое-то пластиковое, ненатуральное, как Барби, представить невозможно, чтоб к такой штуке с другого конца крепился нормальный живой парень. Этот был совсем другой – меньше, нагло торчащий, как толстый средний палец, грозящий им откуда-то из гущи темных курчавых волос. Они почти чувствовали его запах.

– Если бы у меня была такая фигулька, – спокойно говорит Холли, – я бы не стала ее лишний раз демонстрировать.

Джулия даже не поднимает глаз.

– Напиши ему, – предлагает Селена. – Типа “извини, не вижу, чего там, слишком маленькая картинка”.

– И получить в ответ крупный план? Ага, спасибо. – Но все же Джулия усмехается.

– Подходи, Бекс, – зовет подругу Холли. – Никакой опасности, разве что у тебя при себе микроскоп.

Бекка улыбается, наклоняет голову и отрицательно мотает, и все это одновременно. Колкая трава приминается у нее под ногами.

8

Англо-ирландская поп-группа, в составе которой четверо симпатичных парней.