Страница 4 из 13
Нет, это не Федор. Попался тот самый богатенький бомж.
Сбитый с толку нереальностью происходящего, Тимур остолбенел.
Бедняга еще трепыхался, но мучения его долго не продлились. С сочным хлопком лопнула кожа на шее, рвавший голову полетел кубарем, сжимая добычу в руках. Под треск плечевых суставов два других варвара разлетелись в стороны. Обезображенное тело плашмя завалилось на спину, но шар, надутый за спиной у каждого из этих существ, не дал упасть, подбросил его и перевернул на бок.
Откинув ненужные члены, стая налетела на тушку. Все трое пихались и огрызались, чтобы урвать лучшее. Наконец, самый ловкий завладел вожделенным и отвалился в сторону. Добычей стала бутыль воды, всего-навсего.
Возня стихала. Двое отставших прикончили упаковку минералки. Одному досталось две, а последнему целых три бутылочки. Разгоряченные, но довольные, они уселись рядышком, дружески толкаясь и устраиваясь у шара жертвы, что-то оживленно обсуждая.
Тимур хорошо знал, когда наступает время оказаться как можно дальше, и осторожно попятился. Тут же мордочка, обмотанная до самых багровых зенок, уставилась на него, рот под грязной тряпкой прошамкал радостно:
– Пришлец чистый!
Как по команде вылупили свои глазки и другие рожи, также расплываясь в улыбочках.
– Что, местные, лютуете не по-детски? – выложил Тимур заученным напором и сплюнул через щербинку между зубами, как бывало во времена сложной юности. Он знал: страх показывать нельзя.
– Пришлец свежий! – радостно сообщил сидящий по центру и поднялся. Напарники последовали его примеру.
Что будет дальше, Тимур знал, силы на переговоры тратить не стал, а присмотрел железяку. Схватив ее, он двинулся на троицу. Оборванцы, цепко держа воду, радушно улыбались.
Для первого удара Тимур выбрал среднего, скорее всего заводилу. И постарался врезать так, чтобы вырубить его без добавки. Железка долбанула заморыша по плечу, ткнулсь во что-то упругое, тельце слишком легко полетело назад, спружинило и отскочило. От ударов проворной железки остальные мячиками разлетелись в разные стороны.
Добивать павших Тимур не спешил, а перевел дух, все-таки лет десять без практики, и приготовился к продолжению. Существа вскочили, пьяно покачиваясь, уставились на него с ужасом, переглянулись и кинулись врассыпную, высоко подскакивая на прямых ногах. Смылись тараканьим выводком, стремительно и позорно.
Вдалеке кто-то из них заорал сигнальной трубой:
– Пришлец лютый явился!
Тимур отшвырнул оружие победы.
– Пришлец лютый явился! – Крик с истерическим надрывом подхватили на многие голоса.
Тимур побрел к растерзанному телу.
– Пришлец лютый явился!!! – разбегался во все стороны клич этих странных безжалостных существ.
Обрубок богатенького бомжа, перемазанный сырой грязью, так и валялся, примотанный спиной к непонятному шару. В отдалении мокла голова, уставившись стеклянными глазами на туловище. Котомку разодрали в клочья, вывалив мелкое барахло с пачками долларов, фунтов и евро. Для помоечного бомжа парень был сказочно богат. Прикоснуться к грязным деньгам Тимур не посмел. Удивляло другое: бедняга должен утопать в лужах собственной крови, но ее не было, а там, где суставы вырвали с мясом, виднелись черные сгустки, блестящие и в каплях дождя. Выглядело это странно. Настолько, что Тимур не заметил, как загляделся на изуродованный труп и забыл об осторожности.
Когда до сознания вполне дошло, чем он занимается, Тимур отпрянул и стал соображать: сотрудник банка приехал на деловые переговоры, сорвал куш, но вместо того, чтобы уже сидеть в офисе, полез в драку с бомжами, а теперь оказался рядом с реальным жмуриком. И если появятся менты, а они это умеют делать в самое неподходящее время, придется объяснять ой как много: начав с того, какое он имеет отношение к растерзанному бедолаге, и закончив тем, откуда в кармане шесть штук евро. В лучшем случае – с ними придется попрощаться. Это если дежурный следопыт попадется покладистый. А, не дай бог, честный, тогда…
Тимур огляделся: кажется, никто его не видел, надо было смываться, и как можно дальше. На всякий случай он раскидал ботинком возможные следы рядом с трупом и кинулся наутек.
Далеко бежать не пришлось, Тимур снова оказался у развилки заводских улиц, где должен был находиться проход на Обводный канал. Но его не было.
Отчаяние и страх накатили внезапно.
– Фе-дор! – заорал Тимур. – Где ты?! Федь-ка! Выходи!
На плечи кто-то прыгнул и, обдав вонючим смрадом машинного масла с древним потом, зашептал:
– Тихо! Вы шо?! Умом сошел, нет?
С разворотом Тимур скинул чужие руки. Перед ним в позе стартующего бегуна присел старичок с крючковатым носом и обветренным лицом. Шара за спиной не наблюдалось, белки глаз выглядели обычно, да и казался он на удивление миролюбивым, этаким уютно-домашним сантаклаусом, правда, без намека на бороду. Незнакомец больно вцепился в локоть и приказал:
– Так шоб за мной, быстро и тихо! И без вопросов, ну!
Нагибаясь, как под обстрелом, дедок припустил к дальнему корпусу с выбитыми окнами. Не очень понимая, что происходит, Тимур постарался не отстать.
Дождь упрямо барабанил в спину.
41-й до Эры Резины
Благодетель (Тимур надеялся, что это именно добрый помощник, а не вредитель) двигался не по годам проворно, перескакивая через две ступеньки и не сбавляя темпа. Тимур изо всех сил старался не отставать от него. Они забежали в распахнутые ворота ангара, потом за проломом стены вынырнули к узкоколейке, добрались до пятиэтажного корпуса, поднялись вроде бы на третий этаж, потом на два ниже, потом снова вверх, дальше Тимур совершенно сбился и покорно следовал за зеленым пятном плаща. Ему лишь показалось, что двигаются они не вперед, а как бы по кругу.
Наконец, прыткий дед сбавил ход.
Между окнами и рядом дверных проемов оказался узкий коридор. Пол густо покрыл листопад страниц вперемешку с шестеренками, зубчатыми колесиками, болтами и прочей слесарной дребеденью. Валялась содранная с петель дверь с табличкой «Старший мастер». Прежде чем сорвать, ее долго пытали, нанося многочисленные увечья, а более всего досталось табличке. Крашеная жестянка удержалась лишь чудом, на одном гвозде, другие вырвали с мясом.
Тимур осознал, что слишком долго для нормального человека рассматривает рухлядь, при этом пуская слюну, держась за колени и дыша, как мерин после гонки. А его спутнику было хоть бы что. Дедуган прижался к дверному проему и резким взмахом руки велел Тимуру сесть. Тому уже было так равнобедренно, что он послушно шмякнулся на пятую точку и замер.
Старик приблизился к скосу, опасливо выглянул на улицу, быстро озираясь, резко присел, на карачках шмыгнул вдоль подоконника, вытянулся по другую сторону и опять произвел осмотр местности отработанным приемом заправского вояки.
На вид ему было не меньше семидесяти. Лицо его сморщилось черносливиной, толстые губы навыкат были нездорового сиреневого цвета, зато богатырские брови торчали крыльями мохнатой бабочки. Дедушка был суров, как древний идол.
Видимо, разведка показала, что опасности не ожидается. Дед скомандовал Тимуру ползти.
Поползли.
В конце коридора оказалась лестница с остатками советского кафеля и уцелевшими перилами. Тут старикан поднялся во весь рост как ни в чем не бывало и, напевая шаловливый мотивчик, направился вниз, игриво виляя полами плаща. Смена настроения была слишком резкой. Как можно изображать бегущих по лезвию бритвы и вдруг с ходу забыть осторожность? Этого Тимур не понял. Кое-как разогнулся, отряхнул колени изувеченных брюк и поплелся следом.
Большую часть нижнего помещения, скорее всего цеха, занимали широкие столы. Сверху глядели пустые корыта ламп дневного освещения. Витал затхлый дух химического склада. Пол оккупировала невообразимая свалка: штабеля заплесневелых валенок, мятые жестяные банки, бумага, рваный картон. Серый свет валился сквозь забеленные окна. Судя по гордому виду старика, это было место его обитания.