Сила

«Он уверен в себе в силу своей магической вооруженности. Сама же эта вооруженность действительно ничем не мотивирована. Только изредка мы встречаем такие персонажи, как тетушку, наставляющую девушку, как держать себя у яги. Герой все это знает, потому что он герой. Геройство его и состоит в его магическом знании, в его силе» (т. ж.).

Какое удивительное наблюдение: если у тебя есть сила, вернее, СИЛА, ты ЗНАЕШЬ!

Когда в начале семнадцатого века творился миф о Науке, Бэкон лишь использовал древнее убеждение, что Знание и Сила связаны друг с другом: знание – сила! Вот только мир к этому времени уже обернулся наничь, то есть стал обратным, и последние три века мы ищем не Силу, чтобы обрести Знания, а охотимся за знаниями, чтобы собрать силу.

Основы искусства Ведогони, которое бытовало у верхневолжских мазыков, то есть охоты за веданием, знанием, коренятся именно в Силе, которую надо обрести, чтобы стало возможным прямое столкновение со Знанием, поскольку действительное Знание, как любое божество, отнюдь не безопасно. И не всякий человек может это столкновение выдержать! Поэтому древние готовились к встрече со Знанием, учась добывать и управлять Силой.

«Вся эта система испытаний отражает древнейшие представления о том, что подобно тому, как магически можно вызвать дождь или заставить зверя идти на ловца, можно вынудить вход в иной мир. Дело вовсе не в «добродетели» и «чистоте», а в силе» (т. ж.).

Конечно, сказка знает и испытания добродетели или нравственной чистоты героев. Но все же исходно даже эти испытания выдерживает тот, кому дана Сила. Обладающий Силой, ЗНАЕТ, что правильно, а что неправильно, как сильный поток находит путь между скал, нащупывая его своим порывом. Сила – это то, что влечет и ведет по жизни, так что человек успевает за движениями Судьбы, попадая в нужные места в правильное время. Сила столь же божественна, сколь и предшествует богам, почему она способна менять даже Судьбу, которой послушны и боги.

Глава 3. Человекобоги. Фрэзер

В 1890 году вышло первое издание знаменитейшей книги английского этнолога Джеймса Джорджа Фрэзера (1854–1941). Судьба этой работы была на удивление удачной. Хотя многие и относились к ней скептически, тем не менее, она признается классикой и не утратила своего значения до сих пор. В определенном смысле, к Фрэзеру в мире относились примерно так же, как к Афанасьеву в России.

Думаю, он был одним из первых, если и не самым первым, кто попытался осмыслить, что такое сила, с точки зрения этнографии. Сделал он это в пятой главе однотомного издания «Золотой ветви», называвшейся «Магический контроль над погодой», которая следовала за главами, посвященными симпатической магии и отношению магии к религии.

Исследование начинается с заманчивого:

«Читатель, вероятно, помнит, что в лабиринт магии нас привело рассмотрение двух типов человекобога…

Из предшествующего следует, что можно различать два типа человекобога: религиозный и магический. В первом случае предполагается, что существо высшего порядка вселяется в человека на более или менее продолжительный срок и проявляет свою сверхъестественную мощь и мудрость путем совершения чудес и изречения пророчеств.

К данному типу человекобога подходит название вдохновенного и воплощенного: человеческое тело здесь всего лишь хрупкий скудельный сосуд, наполненный бессмертным божественным духом.

Во втором случае человекобог-маг есть не более как человек, но человек, обладающий необычайной силой. На обладание подобной силой в меньшем объеме претендует большинство его соплеменников. Ведь в примитивном обществе едва ли найдется хоть один человек, который на досуге не занимался бы магией» (Фрэзер, с.64).

Это утверждение Фрэзера на долгие годы стало общим местом всей мировой этнологии, да и сейчас считается верным. Поэтому его есть смысл рассмотреть с предельным тщанием и понять.

С очевидностью бросаются в глаза несколько вещей. Во-первых, несомненно, что даже если речь идет о действительном вдохновении, то есть вселении в человеческое тело бога или духа большой силы, в отношении силы это не имеет значения. Человек в любом случае не располагает собственным источником силы, она поступает в его тело извне – напрямую либо через вселившегося духа. Поэтому, с точки зрения изучения силы как таковой, совершенно неважно, на каком примере мы будем ее изучать.

Во-вторых, столь же очевидно, что если человекобог-маг обладает выдающейся силой, все же это самая обычная сила, доступная всем нам, раз уж любой из его соплеменников так или иначе приобщен к магии. А это действительно так, потому что любая бабушка в русской деревне чуточку колдует, скажем, сбрызгивая с уголька или перекрещивая двери курятника, чтобы туда не забралась лиса. И даже каждая девушка колдует, когда пытается нагадать себе хорошего жениха.

Магия или, по-русски, колдовство и чародейство распространены в обществах древнего типа столь широко, что являются всеобщим достоянием, и каждый старается запомнить хотя бы несколько приемов. Ну, как сплевывать через плечо или как выматериться, если почувствовал, что начал плутать в знакомом лесу, что без лешего не случается.

И третье: Фрэзер с очевидностью приравнивает силу к магии. Точнее: занятие магией означает использование силы и требует определенного искусства в использовании силы. Что значит, что где бы Фрэзер ни говорил о магии, он говорит об использовании силы. Соответственно, так это видит и подавляющее большинство этнографов и этнологов.

Откуда же люди берут свою силу?

«В то время как человекобоги первого, боговдохновенного типа черпают свою божественность от божества, которое снизошло до того, чтобы скрыть свое небесное сияние под унылым обличьем земного праха, человекобог второго типа черпает свою необычайную силу из некой физической общности с природой.

Он не является простым вместилищем божественного духа. Все существо его – и тело, и душа – столь тонко настроены на гармонию с природой, что прикосновение его руки или поворот головы заставляют вибрировать всю материальную структуру мира. И, обратно, его божественный организм проявляет чувствительность к таким незначительным изменениям обстановки, которые совершенно никак не отразились бы на простом смертном» (т. ж.).

Получается, что силой, то есть Силой, обладают все, что значит, каждый из нас. При этом рассчитывать, что именно в меня вселится некое божество, не приходится. К тому же, это и не кажется мне столь уж желанным. Хотелось бы прожить собственную жизнь. Но при этом овладеть Силой.

И что же для этого нужно? Обладать некой тонкой настройкой, в сущности, гармонией с природой, чтобы чувствовать ее воздействия и мочь оказывать обратное влияние. Это означает, что для обретения Силы надо усилить собственную чувствительность. Так ли это, я пока уверенно утверждать не могу. Но то, что на деле, кто лучше видит, тот и сильней, верно.

Эти утверждения заставляют Фрэзера рассматривать первобытных колдунов в качестве своего рода натур-философов, которые вынуждены изучать природу, чтобы выжить, потому что от успешности их действий зависит выживание общества, да и их собственное. Соответственно, эти люди оказываются для Фрэзера шарлатанами и ловкими обманщиками, которые, тем не менее, заложили основы современной науки.

Поэтому, когда Фрэзер приводит этнографические примеры, он не исследует Силу, а исследует общественные отношения:

«Власть меланезийских вождей, по рассказам местных жителей, полностью покоится на вере в то, что они имеют общение с могучими духами и обладают сверхъестественной силой, с помощью которой могут оказывать влияние на духов» (т. ж., с. 86).

Сам Фрэзер не обладает силой, и потому не верит в ее существование. Поэтому и возникает постоянно повторяющийся разговор о вере.

«Веру в то, что властители обладают магическими или сверхъестественными способностями, с помощью которых они могут оплодотворять землю и одаривать своих подданных благодеяниями, разделяли предки арийских народов, расселившихся от Индии до Ирландии» (т. ж., с. 91).