Первая Ведогонь

Ведь что странно – начинаю описывать и понимаю, что ведь это все во мне замечается и помнится, кто-то все время не спит. Кто это этот наблюдатель? И все объединяется постепенно – жизнь одна здесь или не здесь, в разных состояниях, разная, но она непрерывная.

2.

Ведогонь-2

8.11.04

от Слепой

Задание: перед засыпанием понаблюдать за своим состоянием.

…мы дремлем, потом нам начинают видеться какие-то картины, а потом мы вдруг оказываемся уже спящими. Я об этом рассказывал: шаги эти называются Дрема, Укемь и Кемарь.

Сегодня днем, засыпая, стала наблюдать за своим состоянием: была муть в голове, и я решила поспать. Сначала во мне даже радость появилась, что можно уснуть, перебор мыслей и размышлений начался, которые были в голове, а потом тело стало расслабляться и становиться мягче, уютнее в нем стало, и мысли стали уплывать дальше и становиться более редкими. А потом исчезли, но я пока не спала. Было уютно просто лежать и не о чем не думать, правда, была мысль, что я сейчас усну и чувствую, что усну. Картинок не было, или я их пропустила, наверное, были фоном, пока не могу сказать точнее.

Потом изменилось дыхание, оно стало ровным и легким, и ощущение, как будто бы проваливаешься в мягкую яму, но ещё понимаешь, что проваливаешься, а потом как будто бы выключили, и я, когда проснулась, сначала даже не могла понять, какой день и что за время, день или ночь. И как будто бы возвращалась постепенно, уже с открытыми глазами.

Не знаю, бывает ли так, что тело просыпается раньше, чем вернулась из сна душа, а душа как будто бы догоняет его, и постепенно все становится на свои места? Или это в памяти перестановки образов какие-то происходят, что потом нужно настраиваться?

3.

Ведогонь-2

09.11.2004

от Вспыхи (2)

Задание: перед засыпанием понаблюдать за своим состоянием. Вы уже помните, засыпая, мы проходим как бы через несколько состояний: мы дремлем, потом нам начинают видеться какие-то картины, а потом мы вдруг оказываемся уже спящими. (Саныч)

Вчера перед сном наблюдала состояния. Ярче всего увидела первый переход в Дрему. Вот я ложилась спать, почитала дочке сказку, подумала о делах на завтра, выключила свет, закрыла глаза. А потом ощущение, будто слой мыслей и дневной суеты испарился, точнее, даже будто я из него вышла, как из одежды. Причем, переход был не постепенным, а резким. Будто я на ступеньку ниже спустилась. Описать, оказывается, явление не так просто.

Возникло состояние мягкости, будто я в молоке плаваю, и тело стало тяжелым. При этом осознается еще всё достаточно ясно, но как-то по-другому, без мыслей. И тело хоть стало тяжелым, но вообще-то вроде жить становится легче, будто с мыслями какой-то груз уходит. Может, это выход из какого-нибудь тела мыслей <…>?

Потом картины пошли – это я помню. Просто тот образ, который думался, вдруг стал очень ярким и стал развиваться, двигаться. Наверное, это была Укемь. Я еще наблюдать буду. Пока я хочу в общем как-то распознать эти шаги.

<…>

4.

Ведогонь-2

10.11.2004

от Вспыхи

Задание: перед засыпанием понаблюдать за своим состоянием. Вы уже помните, засыпая, мы проходим как бы через несколько состояний: мы дремлем, потом нам начинают видеться какие-то картины, а потом мы вдруг оказываемся уже спящими…

Пожалуйста, научитесь отчетливо видеть все три состояния, иначе мне будет трудно объяснять вам что-то еще.

Скоморох

А когда я наяву засыпаю, я тоже ведь прохожу через какие-то состояния. Они похожи на Дрему, Укемь и Кемарь?

И где в это время моя душа? Она ведь в каких-то образах не здесь, если ей снится сон. И при этом она находится в теле, я так думаю. Как она может быть в теле, и при этом я нахожусь во сне?

5.

Ведогонь-2

10.11.04

от Вьюрки

Я наблюдала за собой, когда засыпала. И начала вспоминать, как вообще я засыпаю и сплю – что со мной происходит.

Когда я ложусь спать, сначала во мне суета, как будто что-то там носится и мельтешит. Потом как будто что-то щелкает, и я вдруг понимаю, что мне стало тихо и хорошо.

Я тут же успеваю отметить и удивиться, что раньше, оказывается, был гул и мельтешение. И было тяжело. Но я не замечала этого, потому что это привычно и всегда. И только после этого щелчка я понимаю, что жила в суете и гуле.

Наверное, это душа облегчается после того щелчка. Что же это за щелчок? Мне кажется, это как пленка между мирами – я через нее проскакиваю, и это кажется щелчком.

Почему-то вспоминаю Остров и обряд перехода в Русалки[18]. Когда Саныч их продергивал через кляцу[19] и позади что-то оставалось, и они становились легкие. Что-то похожее, очень похожее. Душа освобождается и становится легкой.

И похожее было, когда выводил меня плясать. Сначала была я привычная, потом вдруг я как будто чрез что-то проскочила, кажется, я даже ахнула и вдруг поняла, что я другая и легкая. Это что же, я на Острове была в Дреме, или я что-то путаю?

Но когда переходишь в Дрему – по-моему, что-то похожее происходит.

И точно – сначала я удивляюсь – надо же, как было тяжело и суетливо, а потом радуюсь – как стало хорошо и легко. И пропадает много мыслей, остается что-то одно. Одна дума. Точно одна, поэтому и легко – не разбрасываюсь.

И эта дума мне кажется, какая-то задача, которая внутри вертелась весь день, а я ее отталкивала и откладывала на потом. Она внутри как бы фоном весь день была, но я ее не замечала из-за шума. А тут шум отпал, и осталась только она. Но я ее не решаю тут, по-моему, я ее отмечаю как бы для себя, и тут же перехожу в Укемь.

Мне кажется, это Укемь. Потому что появляются образы, и я в них плаваю и играю, и летаю. Я начинаю их создавать, менять и переделывать. По-моему, там не все мои образы, есть те, про которые я знаю, что это я сделала. А есть те, которые просто есть, до меня. И некоторые можно менять и играть с ними. Есть те, которые нельзя трогать, и они как будто чужие. Вот смешно, что пишу. Но у меня полное ощущение, что это так.

И еще это иногда напоминает «Хроники Амбера» – где герои путешествовали по мирам, меняя их до тех пор, пока мир не становился таким, какой им нужен. Так они оказывались дома, например.

В детстве мне это состояние очень нравилось, и я помню, что я нарочно в нем задерживалась. Я там играла и летала. Ну да! Летала и радовалась, что я могу делать в воздухе все, что захочу. И я махала крыльями. Я очень хорошо помню, что я знала, как ими махать и как ловить воздух, чтобы парить. Но крылья нужны были не всегда, только вначале, когда я еще только вспоминала, как летать. Я ими шевелила и махала, пробовала разные движения, как бы вспоминала и приноровлялась. И сначала они были тяжелые, потом становилось все легче, а потом они исчезали, исчезало тело, и я уже совсем становилась легкая и летала сама. После этого я начинала летать по миру и смотреть и играть в воздухе. Причем, я не просто так смотрела. Мне кажется, я что-то искала, потому что что-то мне нравилось и было по душе. А что-то – нет, и я не задерживалась там.

Когда я начинала просыпаться, я не хотела обратно в тело. Я жалела, что я тяжелая и что я на самом деле не птица.

Сейчас думаю, я ведь летать, наверное, умею. Душой. А я не верила.

Еще про Думу, которая была в Дреме. Мне кажется, когда я просыпаюсь, сначала она и приходит, и я очень ясно вижу ответ. И тоже удивляюсь – ну почему же я не видела раньше! Это так просто. А потом я как бы выскакиваю в жизнь, уже совсем просыпаюсь и бывает, что это простое решение вдруг исчезает. Я его забываю.

Вообще я редко могу все эти шаги увидеть. Чаще всего я что-то одно замечаю. Или вдруг вижу, что уже летаю. Или сразу после Дремы уже не помню ничего и просто сплю.

18

Русалии были древним славянским обрядом, известным еще в 12 веке. Этнографы фиксируют их исполнение еще в конце прошлого века. Я сам был свидетелем русалий в восьмидесятых годах в русскоязычной части Эстонии на границе с Псковской областью.

Впрочем, в двадцатом веке это огромная редкость. А вот русалья неделя отмечается до сих пор. Это неделя перед Троицей, то есть приходящаяся на конец мая – начало июня. Считается, что в это время русалок можно видеть, и они своими играми и забавами придают природе плодоносящую силу.

Однако наше исследование состояний, которые мы называем русалочьим, не является восстановлением обряда русалий. Пока мы лишь играем в психологические игры, а до настоящей работы по реконструкции обряда не дошли. Дело в том, что русалками чаще всего считались вовсе не девицы с рыбьими хвостами – это к нам германские рыбаки во времена Петра занесли, – а безвременно умершие. Особенно утонувшие девушки или проклятые дети. В силу этого русалки оказываются духами, которые задержались в межмирье, но при этом не просто мечутся, как привидения, а выполняют какую-то важную работу, помогающую людям выжить. Вот это состояние между мирами живых и миром душ, как это ни странно, некоторые люди почему-то помнят. Или подозревают, что знали.

Если такое случается с человеком, ему очень трудно ощущать себя свободным, это мешает и самопознанию, поскольку не пускает к каким-то душевным глубинам. Поэтому мы создали условия для желающих рассмотреть в себе ту часть души, которая ощущает себя существом из того странного мира, в котором живут проводники душ. Нам это было тем легче, что мы сейчас ведем исследование души как таковой и себя как души.

Настоящее исследование состояния «русалки» будет возможно лишь после того, как более или менее состоится начальное исследование понятия «душа» и будет проделано хоть какое-то исследование понятия «дух». Поэтому мы, скорее, отыгрываем русальи состояния, чем их исследуем. Но даже это отыгрывание оказывается потрясающе интересным для самих «русалок» и не менее потрясающе нужным для остальных участников нашей работы.

Кстати, работает эта мастерская уже лет семь. – А.Ш.

19

Кляцей называются ворота между мирами. – А.Ш.