Старый пёс

Увидев своего воскресшего шефа, они меня чуть качать не бросились, мои опера, так обрадовались.

А я чуть не прослезился, чего уж там. Минут пять, не меньше, мы обменивались возбуждёнными и бессмысленными репликами, не слушая друг друга. Меня всего обхлопали и обмазали помадой (ах, несравненная Аллочка Льдова, что ж стряслось с твоей холодной античной красотой?).

Пришло запоздалое понимание, как много я значил для некоторых людей. И опять я ощутил себя предателем. Но ведь я должен, обязан был тогда исчезнуть! Потому и срежиссировал публичный скандал с сыном, потому и утонул якобы по пьянке. Аффект разыгрывать не пришлось, зачем разыгрывать то, что и без того прёт из мозгов?! Но в водочных бутылках была вода, просто вода… Марик меня понял и поддержал; мы с ним разыграли свои спектакли как по нотам. Может, именно тогда он и зауважал меня по-настоящему. А может, уважение появилось через год, в том счастливом сентябре, когда я завершил начатое и поставил точку, когда началась у нас с ним просто жизнь, пусть и в провинции. Ментом я быть перестал, но остался человеком, достойным сыновьего почитания…

Итак, наша компания сидела на скамейках за большим столом с изумительно отполированной деревянной столешницей. Стильное местечко, хоть и называется без изысков – «Чебуречная». Стол – в просторной нише, отделённой от главного зала. И ниш таких несколько, всё у хозяев продумано.

Рудаков мне сначала сказанул: мол, встречаемся на Малом Каретном, где всегда. Ну не дурак ли? Светиться в кафе, где полМУРа обедает… Нужна была обычная забегаловка – подальше от оперских путей-дорог. В такую мы и ткнули пальцем наугад. Но оказалось, в Москве сейчас все забегаловки – не забегаловки вовсе! Нормальные кафешки – чистые, с абсолютно безопасной едой, в любую заходи без опаски – не нарвёшься. А некоторые даже изысканно оформленные – вот как эта.

Пять минут отдали на романтические сопли и ещё три – на объяснения. Я попросил прощения и кратко обрисовал, что произошло семнадцать лет назад. Я сбежал, потому что дошёл до края. Альтернативой была пуля из табельного. Больше не мог. Бежать и бежать, пока тоска не устанет гнаться и не отстанет. Поскольку они видели меня тогдашнего, то поверили, только спросили про сына. Я равнодушно пожал плечами, мол, у каждого своя жизнь. Или не-жизнь, если по правде… Больше ни о чём не спрашивали.

Не знаю, поверил ли Рудаков. Миша Брежнев молча смотрел в сторону, словно его моя история не касалась.

Мини-совещание я начал с оргвопросов, без которых было нельзя.

– Детки, – обратился я к ним (как встарь). – Милые мои пионеры! Я больше не ваш вожатый. Главный у нас с вами вот кто, – показал я на Рудакова, – и это столь же верно, как и то, что Земля вращается вокруг Солнца. («Глаза мне говорят обратное», – буркнул Миша Брежнев.) Я – вольный консультант, прошу запомнить или записать. Полномочий не имею, зарплату в органах не получаю. Зовут меня Чухов Андрей Васильевич, кличка Чуха. Но с удовольствием откликаюсь на имя Сергей, такой вот курьёз. Если кто-то против этой ситуации, скажите сейчас или не говорите никогда.

– Сергей, над полномочиями мы подумаем, – обронил Миша.

– Бегу впереди паровоза? Хорошо, пока определимся со структурой нашей маленькой подпольной группы. Например, кто ведёт дело Франковского? Ты, Игорь?

– Я, – сказала Льдова.

– Ты ведёшь дело, а твой начальник, – кивнул я на Игоря, – ведёт тебя?

Специально её подколол. Она выпрямила спину и ответила, чётко выговаривая слова:

– Следователь, если вы забыли, процессуально независимое лицо. Пока меня не отстранили, дело Франковского на мне.

Ага! Железная Леди явно не утратила главного – упрямства. Это радует.

– А ты почему здесь? – перегнулся я к Ортису. – Скучно жить, адреналина не хватает?

– Так это ж я работаю по инкассаторской машине, – сообщил мне Витя как о чём-то очевидном. – По линии «К». Пашу, как этот, как его, который на галерах. Заодно дружу со всеми экспертами в ЭКЦ, и ежли вам припекло, устрою по блату экстренное сравнение образцов. Я – незаменимый, – скромно добавил он.

– Кстати, нападением на инкассаторскую машину занимается Игорёк, – сказала Льдова. – Руководитель следственно-оперативной группы.

– Погодите, детки! Про украденную коллекцию знаю, про убитого Франкенштейна знаю, про инкассаторскую машину слышу в первый раз.

– Интересная история, – заговорил руководитель следствия. – Видите ли, инкассаторской эту машину можно назвать с большой натяжкой…

И правда, интересная. Игорь мне живописал нападение в красках, а я всё ломал, ломал голову, где ж тут связь? Убитый Франкенштейн и его коллекция, изувеченный броневик в центре Москвы, разрытая могила Лены и демонстративная слежка за мной в глухой деревне – что связывает эти вещи?

Касательно броневика события таковы. Тридцать шесть часов назад ехал по ночной Москве инкассаторский «Мерседес-314», обычный с виду, но с пятым классом защиты. За ним – джип с охраной. Ночью – чтобы ехать ходом, избегая пробок и других транспортных задержек. Джип сзади – тоже понятно, довесок от солидной охранной фирмы «Верность», которую наняли сопровождать груз. Вопрос: кто нанял? И ещё более странный вопрос: чей, собственно, броневик? Никакому банку, никакой инкассации (ни частной, ни тем паче государственной) сия машина не принадлежала. Фирма, владевшая броневичком, оказалась иллюзорной, зарегистрированной на подставную старушку. (Пенсионерка из трущоб, пошутил Ортис. Хорошо – не пионерка, откликнулась Льдова.) Получается, машина сама по себе, ничья. Та же эфемерная фирма и наняла джип сопровождения. Но это всё выяснилось позже. А пока – едет сладкая парочка по Старой Басманной, никого не трогает. На перекрёстке с Бауманской водитель «мерса» профессионально подтормаживает, хоть ему и горит зелёный, выезжает – и… внезапно попадает в затор. Светофоры, что по Бауманской, оказывается, тоже в этот момент переключились на зелёный, то есть всем можно ехать! Одновременно во все стороны! Они и поехали – машины слева и справа. Место там узкое, да ещё трамвайные рельсы. Сзади другие подпёрли, короче, как поехали все разом, так и встали. Ночное движение в Москве, само собой, не сравнить с дневным, однако оно есть, автомобилей на улицах хватает. Броневику и не уехать, и не сдать назад. Тут же выясняется, что связь накрылась, а вернее, блокирована, и мобильная, и по рациям. Перекрёсток – под куполом помех. Бойцы сообразили, что ситуация аховая, но поздно: подлетают четверо на мотоциклах: двое – к броневику, двое – к джипу. Тем, кто в «мерсе», покидать машину нельзя ни под каким предлогом, это азы, но как усидишь в этой стальной банке, если тебе на крышу закинули пару горящих термитов? Самодельные, в пластиковых контейнерах из-под «киндер-сюрпризов», покрытые жидкой резиной: метнул снаряд, он приклеился. В качестве запала – охотничья спичка. Горят минуты две всего, но горят концентрированно и жар такой, что любую броню прожжёт в два счёта. Что, собственно, и произошло на практике. Два комка огня упали в салон – и ещё дно успели прожечь. Тут не просто двери инкассаторской машины распахнёшь настежь – в панике выскочишь на улицу…

Снаружи их и вырубили. Очень экзотично – из спортивных арбалетов, причём, что характерно, не убили. Вообще, забегая вперёд, ни одного трупа. Ботаники какие-то, а не грабители. Что касается арбалетов, то стрелы были с пиропатронами, выстреливающими облако газа CS; такими не убьёшь, только помучаешь. Подставил грудь, укрытую броником, – получи стрелу, а в морду – смачный плевок «слизняка». Для разгона. И сразу же – резиновой дубинкой. Нокаут.

В джипе тоже случилась паника, но по другому поводу. В него полетели две бутыли с пирогелем, это типа «коктейля Молотова», только жёстче, почти напалм. Ребята с автоматами, которые сидели внутри, все из себя крутые, а оно вона как просто. Когда повыскакивали – их тоже из арбалетов и тоже дубинками, чтоб глупостей не натворили со своим оружием. Огонь хоть и перекинулся на соседние машины, люди разбежались, так что, повторяю, никто всерьёз не пострадал. Бойцы из джипа, впрочем, получили ожоги, но за что-то же им платят деньги?