Иеремия

– Я помогу, – раздалось сзади и (о, чудо!) Иеремия даже не подпрыгнул, хотя был уверен, что маленькая негодница рассчитывала именно на этот эффект. Он нарочито медленно обернулся:

– Значит, это все мне не привиделось, – вздохнул он. – Как же ты мне поможешь?

– Смотри, – Голос (а это была она) на миг воздела руки вверх и резко опустила их, произнеся загадочную скороговорку на непонятном наречии. Несколько мгновений ничего не происходило, и Иеремия собрался уже вволю поиздеваться над девчонкой, как вдруг из под груды сваленных тел раздалось шипение, и в следующее мгновение в небо ударил столб пламени. Жар был такой, что Иеремии опалило лицо, и он совершенно неизящно отпрыгнул в сторону и, не удержавшись на ногах, плюхнулся на пятую точку.

– Ах ты ж, маленькая дрянь!!

Но Голос лишь лукаво улыбнулась:

– Отличный погребальный костер вышел. Души твоих друзей отправились прямо к престолу Кшанга.

– Это точно. И я едва не с ними!

– Не преувеличивай, Иеремия! С тобой ничего не случится, пока я рядом. К утру пепел твоих товарищей разнесет ветер по всей пустыне.

– Спасибо и на этом.

– Ложись спать, наемник, завтра будет долгий день.

Оазис вынырнул совершенно неожиданно, хотя еще минуту назад Иеремия мог бы поклясться, что впереди были лишь песчаные дюны. Прикрыв глаза рукой, он попытался разглядеть храм Богини среди густых крон, но безуспешно. Вздохнув, он оглянулся на Голос, которая прошла весь путь рядом с ним, словно призрачное напоминание о поставленной цели. Сомнения продолжали одолевать Иеремию – девочка (девушка) за всю дорогу не дала к себе прикоснуться и ничего не ела. Поэтому, в конце концов, наемник оставил все попытки разузнать, кто она такая, а вскоре и вовсе забыл о ней.

Едва он вступил в благословенную тень оазиса, как в нем поселилось чувство неясной тревоги, которое с каждым шагом только усиливалось. С трудом пробираясь сквозь непроходимые заросли, Иеремия вдруг осознал, что не слышит пения птиц, гудения жуков и других звуков, должных наполнять атмосферу оазиса. Замерев, он услышал то, что и предполагал. Тишину. Оазис был свободен от всех проявлений жизни, кроме растительной.

Достав второй кинжал, наемник продолжил продираться вглубь оазиса, где по его примеркам и должен был находиться храм. Голос с первым же шагом под сень деревьев непостижимым образом исчезла – вот она стоит, а вот ее уже нет.

– Отлично! Просто отлично! – ярился Иеремия, вгрызаясь кинжалом в зеленую стену, производя при этом шума не меньше, чем стадо мамонтов. Однако за своей руганью он успел расслышать шум падающей воды и, еще несколько раз взмахнув кинжалами, вырвался на открытую каменистую площадку. Едва не рухнув с двадцатифутовой высоты, Иеремия в тысячный раз помянул богов и одну маленькую дрянь. Рассматривая раскинувшийся перед ним вид, он пришел к выводу, что оазис, вероятнее всего, создан при помощи магии: водопад, свергающийся в небольшое бурлящее озеро в оазисе посреди пустыни. Такое только в бреду может привидеться! И тут наемник услыхал пение каких-то пичуг, но стоило ему сделать несколько шагов обратно в зеленый ад, как все звуки немедленно исчезли. Чертыхнувшись, наемник вышел на край обрыва. За облаком водяной пыли на противоположной стене ущелья ему удалось рассмотреть искусно вырезанные двери высотой в два человеческих роста. «Храм Богини, как ее там, – сварливо подумал он. – Но путь туда, видимо, только один – прыгать. Маленькая мерзавка «забыла» об этом предупредить».

На некоторое время Иеремия погрузился в размышления. Прыгать в воду со всем своим добром означало неизбежно пойти ко дну. Хотя озерцо и было – кот наплакал, искушать Судьбу сильнее, чем следовало, наемник не хотел. Поэтому, повздыхав, он оставил при себе кинжалы, немного сушеного мяса и флягу с водой. Все остальное, включая деньги, он плотно уложил в мешок и старательно припрятал, прежде чем шагнуть навстречу водной глади.

– О, Сэдирэ! – вода была поистине ледяной, и Иеремия лишний раз порадовался за свою смекалистость. Будь с ним больше вещей, радоваться бы не пришлось. Отплевываясь и фыркая, он выбрался на узкую полоску берега, отжал одежду и, ежась от холода, пошел к вратам. Вблизи они просто завораживали – сплошь украшенные фигурками людей в ладонь величиной, которые совокуплялись в самых замысловатых позах, какие только мог себе представить наемник, не жаловавшийся на фантазию. А от созерцания некоторых Иеремия почувствовал, что краснеет.

– Налюбовался?! – раздалось за спиной. Как был без штанов, Иеремия подпрыгнул на добрый фут, хватаясь за бешено скачущее сердце. Позади него в трех шагах стояла Голос с невинным выражением на детском лице. – Одевайся, – она окинула его столь оценивающим взглядом, что прожженный наемник покраснел еще гуще, словно его застали за чем-то непотребным. Бормоча под нос ругательства, он неловко натянул мокрую одежду.

– Я все слышу! – пропела Голос.

– Вот и хорошо! – огрызнулся в ответ Иеремия. – Будешь знать, как подкрадываться к людям.

Голос тем временем подошла к вратам и, что-то прошептав, наложила руки на только ей видимые точки, от чего створки медленно раздвинулись на ширину достаточную, чтобы в них проскользнул и наемник.

– А где же стража? Или кто там есть? – шепотом спросил Иеремия, пытаясь привыкнуть к темноте, царившей внутри Храма.

– Ты все увидишь сам, причем очень скоро.

Крадучись, словно воры, они пошли дальше. В ноздри наемника ударили неизвестные доселе ароматы, от которых закружилась голова, а во рту появился привкус миндаля.

– Извини, забыла предупредить, – хихикнула Голос. – Замотай лицо шарфом, иначе запах желтого лотоса отправит тебя в мир иллюзий.

После того как в спешке шарф был намотан, Иеремия дал волю языку. Правда, ругаться приходилось вполголоса, да и облик Голоса действовал в качестве фильтра, так что самые заковыристые выражения наемник все-таки придержал.

Когда же действие лотоса ослабело, Иеремия смог осмотреться. Преддверье храма богини выглядело аскетично: голые стены с мозаичными изображениями растений и животных, ничего предосудительного. Несколько колонн, расписанных в том же травянисто-животном стиле, и свисающие из-под самого потолка курительницы, из которых струился тяжелый дым, рассеиваясь у самого пола. Из зала вела одна-единственная неприметная дверь, настолько низкая, что не обделенному ростом Иеремии пришлось согнуться едва ли не вдвое. Когда он, ворча, преодолел и это препятствие, его глазам предстала новая картина – уходящая вглубь анфилада комнат, обставленных в изысканном сараймском стиле, с расписными шелковыми ширмами, легковесными бумажными фонарями и художественно разбросанными подушками. Всему этому недоставало лишь полуобнаженных красоток и кувшинов с вином, чтобы это место можно было назвать – Раем!

Но вопрос решился довольно быстро. Сквозь одуряющую бурю благовоний, пока еще сдерживаемую шарфом, пробился еще один запах, разом перекрывший все остальные, – сладковатый запах разложения. Иеремия так и не понял, откуда взялись эти тела, и почему он не увидел их раньше. Бывшие храмовые проститутки и танцовщицы брели к нему со всех сторон, вытягивая свои полусгнившие руки и бормоча что-то, некогда бывшее человеческой речью. С некоторых на ходу отваливались куски сгнивающей плоти, мерзкий гной тонкими ручьями стекал с их обезображенных тел. Взвизгнув, Голос спряталась за наемника:

– О, моя госпожа! Какой ужас!

Иеремия и сам онемел. Он был готов ко всему, но только не к ожившим мертвецам. Его руки судорожно сжимали рукояти кинжалов, однако он понимал, что драться с такой большой толпой неумерших одним коротким лезвием – гиблый номер. Поэтому он сделал то единственное, что пришло ему на ум – схватив Голос за руку, он со всех ног рванул по коридору, посчитав, что мертвецы, пускай и ожившие, все таки не такие резвые, как один до смерти напуганный наемник.

Несколько раз его хватали липкие костлявые руки, но взмаха кинжала хватало, чтобы продолжить путь дальше. Голос, несмотря на свое сверхъестественное происхождение, визжала не переставая, лишь изредка меняя тональность. Как ей это удавалось, Иеремия так и не понял.