Страница 6 из 11
– Ты не поверишь, наверное… но мне с ним по-настоящему хорошо!
Она встряхнула седеющими волосами и посмотрела на Финистова с презрительным вызовом: знала, что он ей ничего значительного в ответ сказать не сможет.
– Почему же не поверю, – он пожал плечами. – Пожалуйста…
– Одиночество вдвоем, – мечтательно произнесла она. – Ты даже и не знаешь, что это такое!..
Он промолчал и посмотрел на часы. По идее, таксист должен был позвонить в дверь. На ее месте он бы воспользовался автобусом.
– Может быть, адрес неправильно записали? – подумал он вслух.
– А ведь он старше тебя… Лет на пять, на шесть, наверное, – рассеянно произнесла она, помедлила и продолжила доверительным, если не заговорщицким тоном: – А каждую ночь он меня… ну, ты понимаешь, о чем я… три раза, а иногда и четыре!..
Финистов молчал.
– И ты представляешь, я делаю все, что он захочет! – заключила она со смущенной усмешкой.
Финистов поднес кулак ко рту и покашлял. Туфля упала на пол ровно с тем звуком, которого он ждал.
– Нет, ну ты представляешь!.. – повторила Лиза, округляя глаза. – Я и подумать не могла!..
– Бывает, – пробормотал он.
Она тяжело выпрыгнула из кресла и наотмашь ударила его по лицу сумкой.
– Что ты! – вскрикнул он, закрываясь руками. – Ты что!..
– Чурбан! – визжала она, стараясь добраться до него ногтями. – Какая же ты сволочь!..
Он отшвырнул ее к дивану, и она повалилась, завыв.
– Сво-о-о-олочь!.. – выговаривала она сквозь рыдания. – Ну почему, почему ты такой!.. Ну почему-у-у-у!.. – Она принялась бить кулаками подушку. – Почему-у-у-у!.. Ну скажи мне хоть что-нибудь! Ну скажи ты хоть что-нибудь человеческое!.. Я останусь!.. Ну почему-у-у-у!..
– Что ты заладила – почему да почему!.. – сказал он и снова потер щеку, по которой пришелся удар.
Почему, почему… Что он мог ей сказать? Она и сама прекрасно знала почему: потому что он такой человек. Почему, почему… Он такой, потому что такой. Она такая, потому что такая. И дело с концом.
Нет, конечно, про каждого можно объяснить, как он таким сделался. Именно таким, а не другим. Она-то про себя никогда не думала – почему она такая. А он знал про себя – почему он такой. И ей рассказывал. Когда-то это ей нравилось. Она говорила: ученый ты мой… мыслитель… Ласково смеялась.
Финистов вздохнул.
К тому времени, когда ему удалось понять весь механизм мира, наконец-то избавившись от томительного ощущения потерянности и осознав себя единственно верно – элементом неохватной по размерам и сложности, но все же законопослушной машины, он полюбил копаться в памяти, обнаруживая подчас пустяковые обстоятельства жизни, по прошествии времени приобретшие иной смысл и превратившиеся в события огромной важности. Главным из них было, конечно, то, что он увидел железочку на тротуаре.
Ему было тогда тринадцать лет… или четырнадцать? Шатался по городу, заметил блестящую железочку, поднял и побрел дальше, рассматривая изгибы и дырки и раздумывая об их техническом назначении. Кто-то тратил время и силы, выделывая ее с помощью неведомых ему станков и инструментов. Придуманная, чтобы жужжать и крутиться в какой-то полезной людям машине, она бессмысленно ржавела на панели. А полезная машина, может быть, вышла из строя, потому что не было под рукой вот такой мелкой железки, и теперь люди страдали или – кто знает! – даже погибали из-за этого!
В тот-то момент и представился его воображению некий огромный каталог, список всего на свете, в котором будет учтен каждый элемент мира – до самых незначительных, до самых бросовых железочек, валяющихся на асфальте!
Ему было тринадцать или четырнадцать; идея обожгла мозг и он остановился, потрясенный. Конечно, придется потратить много сил, чтобы составить каталог, но зато сколько пользы можно будет потом из него извлечь! Например, арктический ледокол попал в аварию из-за поломки машины, и нет возможности поправить дело без пустяковой запчасти. Толстые льды вплотную подойдут к его бортам, грозя гибелью и кораблю, и экипажу. Но капитан посоветуется с механиком, раскроет этот волшебный каталог и поведет пальцем, ища нужную графу; и вот найдет и с победной улыбкой покажет механику: вот же она! есть такая! она точь-в-точь подходит взамен вышедшей из строя! она лежит на тротуаре в городе Хуррамабаде, на улице Гоголя, сразу за баней! И тут же отдаст короткий приказ, и застрекочет вертолет, поднимаясь с палубы, и помчит в нужном направлении, чтобы скоро вернуться со спасительной железочкой!..
В дверь позвонили.
– Такси вызывали? – спросил человек в кепке, когда Финистов отпер.
– Сейчас, сейчас, – ответил он. – Минуточку.
И придвинул чемоданы к самому порогу.
– Нести, что ли? – угрюмо спросил таксист. – Это за отдельную плату.
– Она заплатит, – сказал Финистов.
Лиза стояла перед зеркалом в ванной и пудрила нос.
– По-хорошему, тебе нужно лечиться, – сказала она, щелкнув замком сумки. – Ты клинический псих. Ты сумасшедший, понимаешь? У тебя тараканы в голове всегда были, а уж теперь…
Она махнула рукой.
Напоследок обернулась от лифта и сказала с горечью:
– Прощай, придурок.
Финистов захлопнул дверь и несколько секунд стоял, не выпуская из пальцев прохладный металл собачки.
По чести сказать, она сама была с придурью. Его это всегда поражало до глубины души: существо, в крашеной голове которого нет мысли серьезнее, чем о котлетах на ужин, всерьез считает его умалишенным! Тьфу, дура!.. Чего стоит одна только ее бесконечная болтовня! Трандычит, трандычит, потом запнется, вытаращится и спрашивает: «Да что же ты всегда молчишь?!» Что ему сказать? Котлеты вызывали у него интерес разве что гастрономический, да и то в чисто потребительском аспекте. А то, о чем он не прочь был побеседовать, ее наводило на мысль о сумасшедшем доме.
Нет, он вовсе не был сумасшедшим. Ну вот, например, что касается каталога. Даже в свои тринадцать лет он хорошо понимал, что потребуется воистину титаническая работа! И не только для составления, но и для дальнейшего поддержания этого всеохватного списка в должном порядке. Придется неустанно редактировать его, приводить в соответствие с изменением положения предметов в пространстве. В этой области виделись ему и такие проблемы, которые вовсе не могли быть решены вполне и грозили вечно маячить, портя своим присутствием его совершенство. Как, например, поступать с вещами, самим предназначением которых является движение, – автомобилями, самолетами, кораблями? Как ни спеши, пытаясь внести в каталог изменения, соответствующие их нынешнему положению, а все же не поспеешь – и всегда из-за этого в каталоге будут досадные неточности… Или птицы, животные: с ними тоже предвиделось много мороки, их беспрестанная суетливая беготня грозила стать серьезным препятствием на пути поддержания списка в должном порядке, а это, в свою очередь, могло внести сумятицу в деятельность многих учреждений. Например, охотхозяйств: в списке отмечено, что такой-то и такой-то зверь располагается там-то и там-то, а ловцы, руководствуясь этими данными, обнаруживают в указанном месте его полное отсутствие – и все лишь потому, что тот успел переместиться со времени последней редакции списка!
То же касалось и насекомых. Вообще, чем мельче предметы, тем сложнее за ними следить. Трудно было с морями, с океанами: мало того, что их глубины слабо изучены, так они еще и набиты всякой полуневидимой мелочью!.. А между тем совершенный список, полный и последовательно составленный, должен был, по его тайному разумению, включать в себя все вплоть до пылинок, причем каждую следовало описать отдельно. Только тогда, размышлял он, появится уверенность в том, что в ковше экскаватора, который грузит строительный песок, не потеряется ни одной золотой крупицы…
Он поднял трубку зазвонившего телефона и сказал:
– Алло!
Через секунду на лбу стали заметны две глубокие морщины.
– Нет, все нормально, – сказал он. – А что?
Морщины сделались глубже.