Кружева лабиринта

Переглянувшись, мы впали в собственные раздумья и по одиночке имели не больший успех, чем рассуждая втроём.

– Ладно, – сказала Эшли, – предположим, письмо принадлежит кому-то, кто должен был его забрать из ящика. Но почему оно попало в твой ящик, а не по адресу? Получается, что-то помешало им добраться до особняка или произошла нелепая ошибка.

– Верно! – оживилась Синди. – Ты сказала табличку дома унесло ветром, а на почтовом ящике стёрта цифра. Но кто мог положить его?

Эшли просияла.

– Надо спросить папу! Он метёт улицы с самого утра и наверняка видел, кто принёс почту.

Не теряя ни минуты, мы бросились в дом Эшли. Умиротворенный Клерк Митч в сером потрёпанном костюме сидел в гостиной, закинув ноги на пуфик. Он изучал сводку пропавших людей с дотошной любознательностью, будто от него зависели их жизни. Когда мы влетели в комнату, он оторвал сосредоточенный взгляд от печатных строчек и, опустив газету, радостно воскликнул.

– Бог ты мой, смелые покорители наук! Вы такие взбудораженные, прям как я во время знакомства с первой сигаретой… Что с вашими лицами? Ими хорошо отпугивать грабителей в банке.

Не распаляясь на пустое, Эшли спросила, кто доставлял сегодня почту на Сатис-авеню.

– Дэвид Кокс – это младший сын нашего почтальона. Он приболел, лечит ангину, и некоторое время Дэвид будет его заменять. Так вы скажите, что стряслось?

Ничуть не скупясь на отговорки, Эшли пустилась объяснять, что наше любопытство пропитано заботой о здоровье пожилого мистера Кокса. Клерк молча внимал, распределяя волоски на чёрных усах с видом проницательного комиссара, и в итоге не поверил Эшли, полагая, что к молодому почтальону мы питаем чисто женский интерес.

– Да, паренёк что надо, видный такой! В вашем возрасте пора присматривать места, где с ребятами уединиться. Но не забывайте использовать средства индивидуальной защиты. Я рано начал идти на поводу своих потребностей… Эшли, вычеркни эти слова из устного протокола для миссис Митч.

Его бесцеремонная улыбка плута обрекла нас на нервное хихиканье с красными от стыда лицами. Некоторое время мистер Митч с непозволительной прямолинейностью рассуждал, как выглядит поведение соблазна, исходящее от леди, в котором он считал себя ну если не греческим Эросом, то хотя бы молодым Хью Грандом благодаря схожему выражению лица в молодости. Он знал толк в неприличных скабрезных делах, заходя всё дальше, в глубины того, о чём, возможно, нашей компании знать не следовало. Он всё говорил и говорил, пока Эшли ни остановила его заявлением, что обнародует его познания маме. Уязвленно отворачиваясь в сторону, Клерк занёс руку над головой жестом высокой драмы.

– Знаешь ли, Эш, – промолвил он, – слова порой больно ранят.

Издав тяжёлый возглас, Эшли махнула рукой, напоминая, что с ней подобные концерты обречены на провал, и вышла. Мы попрощались с мистером Митчем и тоже покинули дом. Обсудив план дальнейших действий, было решено наведаться к Дэвиду Коксу с целью уточнить, кто поручил ему отнести конверт на адрес проклятого особняка.

Почтовое отделение находилось в двух кварталах от Сатис-авеню. Мы поспешали по холодному ковру рубиново-медных красок, минуя школу, круглосуточное кафе и аптеку. Начинало смеркаться, и по небосводу разлилась фиолетово-розовая лазурь. Изредка по тротуару попадались люди, торопливо идущие в своих мыслях. Казалось, город накрыло толстым слоем уныния, и каждый из его обитателей чувствовал надвигающуюся катастрофу со стороны особняка; но только никто не осмеливался нарушить обет молчания, опасаясь проклятия Врат Эреба.

Дэвидом Коксом оказался молодой темноволосый франт в пальто Дафлкот и ботинках Челси, не больше двадцати лет, сутуловатый, но довольно слащавой наружности. Он закрыл почтовое отделение и, повесив сумку на плечо, направился в противоположную сторону. Я окликнула его, и Дэвид обернулся с изумленным видом.

– Мы знакомы? – уточнил он.

Я поглядела на Эшли и Синди: краснея до корней волос, они приросли к земле, излучая нескончаемое обожание. Не надо располагать большим талантом, чтобы понять, о чем они думали в тот момент, всё ещё находясь во власти пленяющего рассказа Клерка Митча о соблазне и всех его прелестях. Слегка рассердившись на их безмерную чувствительность к тем, кто значительно красивее их, я шагнула вперед.

– Нет, не знакомы. Хотелось бы уточнить: сегодня почту на Сатис-авеню разносили вы?

– Да, я. А в чём дело?

– Моему отцу прислали письмо без обратного адреса. А его ответ очень ждут. Вы не могли бы сообщить адрес отправителя?

– К сожалению, нет. Конверт мне передал в руки мистер Вупер – работник зоомагазина, – Дэвид Кокс взглянул на часы, украшающие его солидную руку. – Кстати, вы ещё успеваете до закрытия, он находится неподалёку на этой улице.

– Благодарю!

– Да не за что!

Я обернулась к Эшли и Синди. Они глядели влюблённым глазами вслед молодому разносчику почты, который уже удалялся от нас по Хай-Стрит.

– Придите в себя! – возмутилась я. – Он всего лишь парень.

– Ага, красивый парень… – заворожённо молвила Синди.

– И такой очаровательный… – протянула Эшли.

– Скоро он постареет, и красота его растворится в морщинах и беззубом рте, – улыбнулась я, в надежде правдой рассеять чары Дэвида. – Надо поторопиться в магазин!

Я не могла смириться с мыслью, что, опоздав в зоосалон, придётся целую ночь и половину следующего дня томиться любопытством, потому я торопливо поспешала вниз по тротуару, а Эшли и Синди, окутанные туманом страстных разговоров о Дэвиде Коксе, вяло плелись за мной и отставали. Фонари разгорались медленно, образуя лик святых нимбов над посеревшими плафонами, а люди встречались всё реже. За сумятицей переживаний о том, что отец волнуется где я, или – чего доброго – уже пустился искать меня по городу, я прибавила шаг, и вскоре мы добрались до зоосалона.

Там возле здания, похожего на фургончик, где толпились невысокие кипарисы, стоял коротконогий мужчина без верхней одежды, в одном костюме. Он был плотного телосложения, с полулысой головой и красными щеками, что лоснились жирным блеском. Дышал он тяжело, и каждый выдох сопровождался свистящими звуками из грудной клетки. Опуская жалюзи на окно, он скрючился от холода.

– Простите, как нам найти мистера Вупера? – деликатно спросила я.

Мужчина бросил гневный взгляд подозрения на меня, затем на Синди и Эшли, стоящих за моей спиной и задохнувшихся от непривычно быстрой ходьбы.

– А что вам от него нужно?

– Сегодня он передал письмо для мистера Ньюмана, мы бы хотели задать ему несколько вопросов.

При одном упоминании о покойном докторе мужчина поменялся в лице и замер на месте. В его глазах поселился дикий ужас, а на лбу заблестели мелкие капли пота. Его одышка усилилась. Он огляделся вокруг – поблизости никого не было, кроме нас.

– Ничего я не посылал! – злобно вскричал он. – Проваливайте отсюда, малявки!

– Так это вы мистер Вупер? Постойте! Мистер! Прошу!

Мои мольбы не остановили его, он заскочил в салон и захлопнул дверь так, что та, казалось, разлетится вдребезги, как стеклянная ваза. Следом послышался скрип засовов, один за другим отрезающих нам возможность войти.

– И что теперь делать? – робко отозвалась Эшли.

– Он наверняка многое знает, но чего-то боится… – высказалась Синди.

– Или кого-то… – дополнила я. – Надо подумать.

Возле зоосалона мы попрощались с Синди, и уже вдвоём с Эшли двинулись на Сатис-авеню, снова прокручивая всё, что услышали от сына почтальона и мистера Вупера. Когда я пришла домой, отец ходил по гостиной из угла в угол, гадая куда я запропастилась. Собственно, о том он сразу спросил.