Страница 11 из 16
Вот тут они меня прижали. Плохо дело – отправят ведь и проверят. Стан и антинова – это, конечно, не кровь Измененных, но от пяти до десяти я за них схлопочу, не напрягаясь.
– Это не имеет отношения к убийству. – Знали бы они, чего стоит мне сохранить спокойное выражение лица! – У меня контракт с лабораторией. Я должен доставить эти вещества туда.
– Какая лаборатория? Где? – мигом реагирует старлей.
Качаю головой:
– Я давал подписку о неразглашении.
– Своим запирательством, Калитвинцев, вы сами наскребаете проблем себе на хребет. Факты…
Он бы, наверное, снова напомнил мне про упрямую вещь, но его прерывают – заходит конвойный и, склонившись к уху капитана, что-то тихо ему говорит. Лицо того, доселе хмурое, сразу проясняется, но, похоже, для меня эта радость означает только новые проблемы. И точно – капитан с улыбкой обращается ко мне:
– Хорошие новости, гражданин Калитвинцев. Кое-какие из ваших слов мы сможем проверить прямо сейчас.
Он ждет моей реакции, но я не доставляю ему такого удовольствия и просто с каменным лицом жду продолжения.
– Вы говорили, что пошли в дом, а затем в квартиру на женский крик о помощи, так?
– Ну так.
– Стало быть, будете рады услышать, что эта женщина здесь. Возможно, вы говорите правду, а возможно, она – ваша сообщница. Есть и третий вариант – что ее показания вас похоронят. Ну как, вы готовы к очной ставке?
Ему таки удается пробить мою броню. Я был уверен, что Рита ушла. Вернулась за мной? Или ее нашли?
Смятение в моих глазах капитан толкует правильно.
– Она лежала на лестнице без сознания, как и вы. Но в отличие от вас пришла в себя только что. Сейчас многое прояснится.
– К очной ставке я готов, – медленно произношу я. – Только никакая она не сообщница. Мы ничего не совершали. Точнее, она не совершала. А у меня была самооборона.
– Разумеется, Калитвинцев, – усмехается капитан. – Ваша версия нам известна. Молитесь теперь, чтобы она ее не разрушила.
Но я его не слышу: в голове моей бурлит какое-то адское варево из мыслей, вопросов, предположений и эмоций. Рита здесь! В каком она состоянии? Есть ли еще шанс остановить процесс вакциной?
Ее заводят в комнату, и я внутренне вздрагиваю: куда девалась веселая и смешливая девушка, покорившая меня в самолете? Лицо ее – бледная застывшая маска, на которой живут только глаза. И в тех какое-то испуганное и затравленное выражение. Это, кстати, как раз обнадеживает: раз есть эмоции – значит еще не все потеряно. Дело за малым – выбраться отсюда. Нам обоим. Взгляд Риты падает на меня, и она вздрагивает. Очень заметно. Улыбка капитана становится шире – на сей раз он все понимает неправильно.
– Здравствуйте, гражданка Зорина. Присаживайтесь. Скажите, вам знаком этот гражданин?
Какое-то время Рита не реагирует, будто не слышит, и когда капитан готов уже повторить вопрос, глухо произносит:
– Да. Это Артем. Уфолог. Мы познакомились вчера в самолете.
Кажется, капитан рассчитывал на иной ответ, но вида он не подает.
– Вы приглашали его к себе домой?
– Нет.
Улыбка показывает, что этот ответ нравится капитану куда больше.
– Расскажите, что произошло в той квартире, рядом с которой мы вас нашли.
Рита впервые отводит от меня взгляд и фокусирует его на капитане.
– Меня зовут, – неожиданно роняет она.
– Простите, что?
– Меня зовут. Мне нужно идти.
– Кто зовет? Куда?
Капитан явно растерян. Про рыжего старлея и говорить нечего.
– Вы должны меня отпустить.
К растерянности капитана примешивается раздражение.
– Интересно! Должен? И почему же? Вы – свидетель убийства, между прочим!
– Я ничего не видела. Меня оглушили.
У капитана даже брови приподнимаются в удивлении и досаде. Такого он, похоже, не ожидал: никакого «прояснится» не получится. Самый плохой для него расклад. Для меня тоже не фонтан, хотя я-то как раз ожидал чего-то в этом роде: Рита хочет уйти, поскорее и любой ценой. Кто я ей? Случайный любовник и не более того. Почему ее вообще должна волновать моя участь? Особенно если процесс изменения уже идет полным ходом.
– Вы сами вышли из квартиры. Мы нашли вас на лестнице.
– Я ничего не помню с того момента, как зашла в квартиру. Очнулась – увидела все эти тела, испугалась и решила убежать. Выбралась на лестницу, а там снова отключилась. Вот и все. Отпустите меня – мне правда надо идти!
– Не так быстро. – Глаза капитана делаются совсем злыми, а старлей уже и не пытается встревать: видимо, чревато. – Вы-то что делали в этой квартире?
– У меня там живут… жили родственники. Родня по материнской линии. Я хотела их навестить. А тут… такое…
– Что же, это мы проверим. Тогда тем более непонятно, если родственники. Они в полицейском морге, а вы спешите куда-то, как на пожар. Вам что, совсем все равно?
– Вам не понять.
– Да, не понять, – капитан уже не особо дает себе труд скрывать свою неприязнь, – к счастью, наверное. Потому что человеческое во мне еще не атрофировалось.
Внутренне холодею. Интересно, сам-то полицейский хотя бы догадывается, как близко к истине сейчас попал своей фразой? Рите бы сейчас оскорбиться или хотя бы попытаться это сымитировать, но ей, похоже, не до того. В ее глазах все больше напряжения, которое постепенно перерастает в настоятельную потребность. В юные годы приходилось мне шататься по трущобам Иркутска и встречать потерянные души – тех, кто сидел на тяжелых веществах. Тут что-то похожее. Но учитывая, какая именно кровь запущена в Ритины вены, капитан здорово рискует, задерживая ее. Предупредить его? Да уж, так он меня и послушал – они тут оба не разбежались мне верить. К тому же… Новая мысль слегка коробит своим цинизмом, но мне сейчас не до морали. Вопрос выживания. Моего собственного. Если ситуация станет развиваться по самому жесткому сценарию, у меня, возможно, появится шанс под шумок вырваться на свободу. Ага, шанс… По трупам? Скольких убьет Измененная, если ее не будут отпускать, а процесс завершится? А все, что способно ее здесь остановить, кроме пули в голову, – те самые «неустановленные вещества», которые капитан выставил на стол. С усилием отвожу взгляд от ампулы с антиновой… Что же делать? Что?!
– Так я могу идти? – снова подает голос Рита.
Это все больше напоминает настойчивость требующего дозу наркомана. Только ей-то что надо? Она же отказалась от антиновы. Просто хочет уйти до того момента, когда ее сознание станет совсем нечеловеческим? Или тут что-то большее? Мое напряжение растет, и ситуация становится все более взрывоопасной.
Только полицейские этого не чувствуют.
– К сожалению, нет, – отвечает капитан, но в глазах его этого самого сожаления нет. Скорее, там злорадство. – Вы дважды теряли сознание. Необходимо, чтобы вас осмотрел врач. К тому же потеря памяти. Это может быть следствием шока. Так что придется вам пока задержаться. Сейчас я вызову специалиста, а вы пока постарайтесь все же вспомнить, что именно произошло в квартире.
– Мне надо идти!
– А куда, позвольте спросить? Куда вы так торопитесь?
– Это вас не касается!
Глаза капитана зло сужаются.
– Ошибаетесь, гражданка Зорина. Вы проходите по делу как свидетель убийства. Пока как свидетель. Но вы не так уж далеко от статуса подозреваемой. Как минимум в соучастии. Мы можем задержать вас на срок до сорока восьми часов даже без предъявления обвинения. Проверим, может, у вас с памятью все в порядке, и вы нам морочите голову. Так что вы удивитесь, узнав, как много вещей нас касаются. Ну что, поговорим по-хорошему? Или, быть может, желаете пригласить своего адвоката? Если адвоката у вас нет, он будет вам предоставлен бесплатно. Но тогда это будет уже официальный разговор, чреватый последствиями. Пока же, если вы будете сотрудничать…
– У меня нет на это времени!
– Придется найти.
Я чувствую, что огонек подбежал по фитилю уже совсем близко к пороховой бочке, и не выдерживаю.