Страница 20 из 23
Особое место в разделе о переедании принадлежит «рецепту» для тех, кто предпочитает в изобилии жирную пищу. Спастись от последствий помогает уже упоминавшаяся смесь уксуса и меда и айва, так как они оказывают выраженное вяжущее действие. После чего необходимо очищение желудка и кишечника с помощью медовой воды и сиканджубина из семян повилики, а также употребление незрелого винограда вместе с айвой[83].
Авиценна добросовестно и во всех деталях расписывает, как противостоять страсти к перееданию. Позднее в «Каноне врачебной науки» он будет настаивать на умеренности в еде, сводя основной прием пищи к одному разу в день. Но здесь он лишь рекомендует конкретные целебные средства от последствий неумеренности, полагая, что исправлять натуру тех, кто сознательно делает себя рабом своих прихотей, не имеет смысла. Ведь как тонко заметил Джалаладдин Руми:
Под Кораном Руми имеет в виду многочисленные советы соблюдать умеренность во всем, и особенно в пище и питье, сформулированные на основе заповедей, переданных архангелом Джабраилом Пророку Мухаммаду, упоминаемые также в различных Хадисах. Примечательно, что именно в среде священнослужителей чаще всего нарушается заповедь об умеренности в питании, и даже сегодня среди них немало людей с избыточным весом. Увы, что тут скажешь – слаб человек.
Авиценна был человеком своей эпохи. Его идеализированный образ, созданный многочисленными биографами в XX веке, увел многих исследователей от главного – от Авиценны-человека, с его слабостями и страстями.
Тем, кто злоупотреблял вином, он советовал делать почаще кровопускания и использовать фруктовые соки как легкие слабительные, в частности гранатовый сок, который считал настоящим противоядием от ядовитых свойств даров лозы.
Были в арсенале Авиценны и адсорбенты, такие как ячменное толокно, которое, впитывая вино, ослабляет его отрицательное воздействие на организм. Интересен также своеобразный коктейль из гранатового сока и фиалкового напитка, а также ячменная вода. В тяжелых случаях он советует промывать желудок теплой водой смешанной с сиканджубином, делать кровопускания, после которых следует изведать блюдо из сливы, после чего полезно делать холодные примочки на лоб из семян подорожника[84].
У рекомендаций Авиценны по нейтрализации последствий злоупотребления вином выраженная токсикологическая направленность.
Не менее злободневно звучат сегодня его рекомендации о вреде излишнего усердия в любовных утехах, которые, увы, также в большинстве случаев связаны с принятием изрядной доли алкогольных напитков.
В одном из рассказов Танухи («Китаб нишвар»), относящихся к X веку, описывается, как было принято проводить время в кругу друзей. Вначале, как и положено, «было подано кушанье, а два безбородых раба растирали гостям ноги. Затем хозяин дома повел нас в шатер, расположенный в прекрасном саду, и они начали пить вино. Хлопнув рукой по занавесу, за которым сидели наложницы, хозяин крикнул: «Пойте!» После чего хозяин раздвинул занавес и к нам вышли девушки, такие красивые, нежные и изящные, каких мы до этого не видывали. Одна из них играла на лютне, другая на флейте, третья на лире, далее была танцовщица и последняя с кастаньетами – все в роскошных одеждах, с дорогими украшениями. Когда мы все уже сильно опьянели от вина и музыки, настало время любовных утех»[85].
Этот рассказ интересен тем, что именно так предпочитал проводить свободное от науки время сам автор трактата «Устранение всякого вреда от человеческих тел путем исправления различных ошибок в режиме». В «Трактате о любви» Авиценны есть специальный раздел «О любви тех, кто отличается изяществом и молодостью, к красивым образам». Французский исследователь истории происхождения куртуазной рыцарской любви Деноми отмечал, что «моральность любви для Авиценны заключается исключительно в свободном действии разумной души, и не зависит от религиозных и иных законов»[86]. И это не просто философская сентенция, демонстрация внутренней свободы от ханжеских норм общественной морали. Авиценна так жил, и даже близкая смерть не могла вырвать его из объятий красавиц. Его ученик и биограф Джузджани свидетельствует, что из всех страстей, обуревавших учителя, «любовная страсть была наиболее сильной и преобладающей, и он часто предавался ей, что сильно повлияло на его здоровье».
В последние дни своей жизни «он был так слаб, что не мог подниматься с постели», практически забросил все свои дела при дворе Ала-уд-Давлы, но, как свидетельствует Джузджани, «несмотря на все это, он не остерегался и продолжал предаваться любовным утехам»[87]. Понятно, что не только юные красавицы, но и вино, без которого Авиценна не мог ни творить, ни тем более предаваться любви, привело его «могучий организм» к разрушению.
Да, он был таким: вечно влюбленным, с фиалом, полным вина. Ему подражал сам Омар Хайям! И он не боялся, что подобно Фирдоуси не будет похоронен на мусульманском кладбище как еретик. Думаю, ему было все равно, как Сократу, у которого перед казнью преданный ученик Критон спросил: «Как Вас похоронить, учитель, какие почести воздать?» Сократ с усмешкой ответил: «Похороните, если догоните», ибо знал, что его духовная сущность уже будет далеко, когда осудившие его на смерть «добрые афиняне» придут проводить в последний путь отравленное ядом цикуты (или человеческой глупостью) тело философа.
Авиценна видел в вине яд и одновременно противоядие. О яде будет подробнее сказано ниже, а вот противоядием вино в понимании Авиценны становится тогда, когда уже больше нет сил терпеть глупость окружающих, нелепость государственного устройства, ханжество святош и оправдывать нежелание Бога прислушиваться к тем, кто создает идеальные модели общественного устройства.
В одной из своих философских сентенций он писал:
О чем болела душа Авиценны, сегодня можно только догадываться. Известный историк литературы Дж. Дармстетер отмечал, что «застольные песни Европы – песни пьяниц. В мире ислама это бунт «против подавления природы и разума религиозным законом». Авиценна жил так, что его «еле скрытое богохульство не могло ускользнуть от взора инквизитора» и «обвинения в нечестии сыпались» на мыслителя как из рога изобилия[89].
Во всем прав Дармстетер, кроме одного – Авиценна не был богохульником, а, напротив, как он сам писал, был ближе к Богу, чем кто бы то ни было в этом мире вещей[90]. А жил он так, как считал верным – любил вино и компанию юных дев – пусть это и шокировало общественное мнение, как, впрочем, шокирует и сейчас. «Не судите, да не судимы будете», – сказал Господь.
83
Там же, с. 54–60.
84
Там же с.82–86.
85
Мец А. Мусульманский Ренессанс – М., 1978, с. 323.
86
Denomi A. J. Fin’Amors: The Pure Love of the Troubadours. – Its Amorality and Possible Source. Mediaeval Studies, Vol. VII, 1945, p. 705.
87
Ибн Сина. Жизнеописание. – В кн.: Избранные философские произведения. – М., 1980, с. 57.
88
Исхаков В. И., Исхакова Т. Н. Древо мудрости и здоровья. Алхимия питания в эпоху Восточного Ренессанса. – Ташкент, 2013, с. 117.
89
Дармстетер Д. Происхождение персидской поэзии. – 1924, с. 34.
90
В одном из своих откровений в стихах, Авиценна писал: