Страница 13 из 26
– Это имена, малыш. Люди женятся, они пишут на замках свои имена. Вот видишь: «Настя плюс Игорь равняется любовь».
– А здесь что написано?
Дедушка читает имена, потом еще читает и еще.
– Дедушка, зачем они это делают?
– Они хотят, чтобы их любовь жила вечно и была такой же крепкой, как эти замки. Жених с невестой приезжают сюда на мост, закрывают свой замочек с их именами, а ключик бросают в воду.
Где-то ленточки на деревьях вяжут, здесь – замки на перила вешают.
– Дедушка, я тоже хочу такой замочек.
– А что мы на нем напишем? «Алиса плюс…». Чье имя плюс?
– Мама. Плюс мама.
– Равняется любовь?
– Да.
Полинка стоит рядом. Она прислушивается к разговору дедушки и старшей сестры. «Мама» – для нее это слово одно из самых важных. Дедушка продолжает:
– Алиса, Полина тоже любит маму. Как быть? Может, напишем «Алиса, плюс Полина, плюс мама, равняется любовь»?
– Давай, дедушка, так напишем.
– А как быть с папой? Ведь и он любит маму, и вас любит. «Алиса, плюс Полина, плюс папа, плюс мама равняется любовь»? Но как такую большую надпись поместить на таком маленьком замочке?
Девочка задумалась. Она не знает, что ответить.
– А еще у вас есть дедушка и бабушка. И мы все любим вашу маму и одновременно нашу дочку. Как же нам всем поместиться на таком маленьком замочке?
– Дедушка, я не знаю. – Девочка пожимает плечиками.
– Может, Полинка знает? Полина, ты не знаешь, как нам лучше поступить?
Полина тоже не знает.
– Конечно, можно написать: «Мы все любим нашу маму» или «В нашей семье все любят друг друга». Только зачем тогда об этом писать на замке и цеплять его здесь на перилах моста? Давай, мы не станем этого делать. Ты согласна?
Алиса кивает головой.
– А Полина? Полина, ты тоже согласна?
Полина с важным видом слушает дедушку. Потом она переводит взгляд на замочки, затем на сестру. Она видит, как Алиса кивает в знак согласия.
– Да, дедушка, – отвечает Полинка, – Полина согласна.
Знамение
Вадим Сергеевич – пятидесятилетний столяр-краснодеревщик. Человек одинокий и неулыбчивый. Рано овдовев, в одиночку растил единственную дочь. Были мысли жениться снова, но не решился. Знал, что любая женщина, войдя в их семью, станет для его дочери мачехой. Только мачехой и никак не мамой.
Он любил свою единственную дочку, жалел ее и потому не решался. А чтобы девочка не чувствовала себя обделенной, периодически отправлял ее пожить к бабушке или в семью своей сестры.
Время шло, дочь подрастала, и вот уже она превратилась в красивую молодую девушку. А ко времени окончания института отец выдал дочь замуж. Надеялся, что молодые станут жить вместе с ним в его просторном доме, стоящем в окружении яблоневого сада, но те решили начинать жизнь самостоятельно и отдельно от взрослых.
Вадим Сергеевич жил один в своем доме, трудился в одиночестве здесь же у себя, в столярной мастерской. Если с кем-то и общался, то только с заказчиками, а так все больше с собакой, что сторожила дом, и со своей кошкой. Дымка спала вместе с ним на диване, а когда хозяин трудился, сидела в мастерской напротив и следила за движениями его рук.
В тот памятный день Вадим Сергеевич проснулся рано. Он еще даже глаз не открыл, а уже понял, что день будет пасмурный, потому что небо заволокло тучами и солнышко сегодня, скорее всего, не покажется.
Во время обеда они с Дымкой обнаружили, что в доме закончился хлеб. Пришлось обходиться сухими кусками.
– Знаешь, Дымка, это не дело, – заявил он своей собеседнице. – Схожу-ка я в поселок за хлебушком.
Собрался и быстро зашагал по деревенской дороге. На окраине поселка зашел в большой сетевой магазин, взял корзинку и принялся выбирать продукты. Пока высматривал товар, услышал, как сзади него кто-то тоненьким детским голоском проговорил:
– Папа! – Потом еще раз: – Папа!
В любой другой ситуации Вадим Сергеевич обязательно бы повернулся и посмотрел, что это там за ребенок. Но, понимая, что к нему так никто не обратится, продолжал изучать товарные этикетки.
– Папа! Ну, папа!
Вадим Сергеевич почувствовал, как кто-то дергает его за брючину. Посмотрел вниз и увидел мальчика лет двух от силы. Тот внимательно смотрит на взрослого человека, держит его за одежду и не отстает.
Вадим Сергеевич присел на корточки и оказался с мальчуганом одного роста. Они встретились друг с другом глазами.
– Малыш, ты потерял папу? А где же твоя мама?
Взрослый человек улыбается, маленький в ответ на улыбку взрослого заливисто хохочет. Ему нравится играть с этим дядей.
Вадим Сергеевич, который думал, что уже совсем разучился смеяться, вдруг неожиданно для себя тоже громко расхохотался. Ему было неудобно, что он так громко смеется, но вместе с тем он ощутил давно забытое чувство радости.
Он возвращался домой и всю дорогу улыбался. Видел перед собой эти ликующие озорные глазенки и слышал заразительный детский смех.
«Вот бы мне такого, – шел и думал Вадим Сергеевич, – мы бы с ним обязательно подружились. Я бы научил его работать с инструментом, а еще бы рассказал про все деревья в саду, и про все кустики, и даже травки. Мы бы ходили с ним в лес за грибами и на речку – ловить пескарей».
Вадим Сергеевич работал в мастерской, и весь вечер его не оставляло чувство, что вот что-то такое сегодня должно произойти. Обязательно, не зря же малыш так упорно тряс за штанину его, чужого человека, и требовал к себе внимания.
Вечером перед сном, когда он, уже прочитав вечерние молитвы, собирался раскладывать диван, раздался звонок. Он поднял трубку и услышал голос дочери:
– Папа! Хочу тебя поздравить! Через несколько месяцев ты станешь дедушкой! И у тебя появится внук.
Уже потом, после разговора с дочерью, Вадим Сергеевич продолжил раскладывать диван и вдруг рассмеялся так же громко и счастливо, как уже было сегодня в большом магазине. «Я ждал тебя, малыш, и ты меня услышал».
Он смеялся и при этом не ощущал никакого неудобства.
Бабушкино богословие
Бабушка с маленькой Полинкой рассматривают детскую книжку с многочисленными иллюстрациями к сюжетам из Нового Завета. Бабушка считает, что трехлетний ребенок должен уже хоть как-то представлять, зачем они с мамой ходят в храм по воскресным дням и причащаются.
Из детской только и слышно:
– Бабушка, а это кто? А это кто?
Бабушка терпеливо отвечает. Полинка продолжает наседать:
– Ой, бабушка! Кто это сидит за столом?
– Это Христос в окружении апостолов. Под рисунком надпись «Тайная вечеря».
– А что они делают? А что такое «вечеря»?
– «Вечеря» – это… как бы тебе сказать? Наверно, это ужин. Вы ведь тоже с Алисой каждый вечер садитесь за свой столик и ужинаете. Правда?
– Да, бабушка. И завтракаем тоже.
Вновь слышен ровный бабушкин голос. Вдруг ребенок перебивает:
– А почему у них на столе нет ничего покушать? Бабушка, где их тарелки?
Разговор с высоких богословских тем спускается до мелких бытовых подробностей.
– А ложки где? Они все съели? Да, баб, апостолы все съели?
Бабушка решает богословскую тему дальше не развивать и сосредоточиться на убранстве стола.
– Полина, давай мы с тобой поможем апостолам и вместе с ними накроем стол.
Полинка хватает альбом для рисования и пачку фломастеров. К ним присоединяется вернувшаяся из садика Алиса, и вот уже все втроем они соображают, что можно приготовить на ужин.
– Так, – предлагает бабушка, – первым делом мы сварим…
– Картошку! – подсказывает Полинка. – «Пюе».
– С зелененьким огурчиком! – добавляет Алиса и берется за зеленый фломастер. – И еще макароны! – Алисины любимые.
– Ну как же апостолам обойтись без макарон, – подтверждает бабушка. – Только одни макароны есть не будешь. К ним потребуются что?
– Бабушкины котлетки! – восторженно кричит Алиса.