Страница 2 из 15
А я уже просто не сдержалась:
– Вы чудовище! – Ну вот и классическая истерика. – Вы жуткое, бесчеловечное, ужасающее в своей безжалостности чудовище! Вы отняли все у меня! Вы…
Очень ласковая улыбка, и, обхватив ладонями мое лицо, кесарь с невероятной нежностью произнес:
– Да, я чудовище… ты даже не представляешь себе насколько. Потому что здесь, в Эрадарасе, люди даже не низшее сословие, вы – рабы… И здесь, моя коварная, без меня ты никто.
И, отпустив меня, он вновь начал свой ликующий танец на поляне… Гибкий змей поднялся на камень и с видом истинного властителя данных территорий пристально оглядел горизонт. С видом вернувшегося и полновластного властителя…
Кесарь был прекрасен, ужасающе прекрасен в этом своем победном ликовании… И я бы, может, порадовалась за него, вот только… Ненавижу! Великий Белый дух, как же я его ненавижу!
Но император был слишком занят, чтобы обращать внимание на мои мысли… и ему явно нравилось, что у его победы есть свидетели.
– Смотри, нежная моя, – он раскинул руки, – смотри, как прекрасна магия светлых!
Свет! Ослепительный белый свет вырвался из его груди и воспарил ошеломительно красивой огненной птицей…
Но если это лишь огонь, почему я расслышала протяжный птичий крик?! А кесарь продолжал стоять, раскинув руки, и словно окаменел. Неплохой момент, чтобы расправиться с тем, чью неубиваемость давно хотелось проверить на собственно неубиваемость!
И я потянулась к ветру… ветер пел вокруг, но он не подчинился мне… Я потянулась к земле… но и она не услышала зова… Магия покинула меня… Кесарь сказал правду – я здесь никто!
Огромная огненная птица, совершив круг, вернулась в тело хозяина, и светлый ликующе усмехнулся. Он упивался своей силой и победой. Мне оставалось лишь познать всю бездну отчаяния.
– Мы близ Лунного дворца, – не оборачиваясь, сообщил кесарь, – здесь не более тысячи шагов до Радужной дороги, там портал перехода, и мы перенесемся в Элиргар. Моя империя ждет!
Я снова опустилась на землю, обняла колени и, глядя на черное солнце, устало произнесла:
– Прошло триста лет… Другие правители правят.
Снова смех и ликующее:
– Не более года минуло в Эрадарасе! В округе нет темных, а значит, война не завершена. Столица ждет нас, Кари Онеиро!
И, повернувшись, мне протянули руку.
Убила бы, с каким удовольствием я его убила бы! Но не хотелось ничего, даже шевелиться. Словно меня покинула не только магия, но и все жизненные силы. Слезы вновь текли по щекам и падали на испачканную, окровавленную и разрезанную рубашку. Я хотела остаться одна… хоть ненадолго, просто пожалеть себя и лишь затем подумать над тем, как мне жить теперь. Вероятно, следовало бы просто гордо покончить с собой, но… смерть – выбор слабых, а я слабой не являлась.
– Нежная моя, – кесарь подошел ближе, – ты не усвоила урока и при повторении! Не смей даже пытаться меня игнорировать.
Я подняла голову, смахнула слезы, с ненавистью посмотрела на него и впервые совершенно искренне сообщила мужу:
– Да пошли вы… к гоблинам на завтрак! И на ужин, и в качестве десерта! Уроки? Повторение? Игнорирование вас? Да мне плевать!!! Усвойте теперь вы урок, мой кесарь, вам больше нечем мне угрожать! Нечем! Все, что вы могли у меня отнять, вы уже отняли! Моя семья, мое королевство, мои близкие – все осталось там, в моем мире и вне досягаемости вашей безжалостной бесчеловечной беспощадной мести!
Судя по улыбке императора, его это волновало мало. Действительно, ему-то о чем переживать, он своей цели достиг и покинул мир, триста лет бывший для него тюрьмой. Так что все мои слова для кесаря – пустое сотрясание воздуха, я для него была всего лишь инструментом исполнения пророчества и, собственно, превосходно сыграла свою роль. В итоге он здесь, в своем мире, и не триста лет спустя, а «не миновало и года в Эрадарасе». Шикарно. У него все шикарно, это мне хоть вешайся!
Я судорожно вздохнула, пытаясь подавить рвущееся изнутри рыдание, и практически попросила:
– Имейте хоть каплю совести и оставьте меня. Если рядом есть люди, значит, я дойду до поселения сама. Рабы здесь люди или нет – неважно, что-нибудь придумаю. В конце концов, я лучше буду рабыней где-нибудь подальше от вас, чем соглашусь видеть вашу полную ликования физиономию и дальше! Ступайте, кесарь, вас ждут. Торжествуйте, упивайтесь осознанием собственной победы, а я… пойду своим путем… В конце концов, у меня есть я, а это что-то да значит.
Он больше не смеялся. Он с улыбкой смотрел, как я молча плачу над собой, своей жизнью и тем, что, похоже, остаток выделенных мне небом лет проведу в мире, освещенном двумя светилами. Я же решила позволить себе десять минут на слезы, а после планировала подниматься и идти завоевывать мир. Еще не знаю как, но завоевывать.
– Катриона, – кесарь наклонился ко мне, – ты не поняла. Это не Рассветный мир, здесь нет обладающих королевским статусом людей, здесь нет добрых и мудрых орков, а ракарды не соблюдают благородный закон степи, как Аршхан. Здесь есть темные, светлые и их сила, а люди – это рабы, у которых меньше прав, чем у скота, так что завоевывать мир не выйдет, нежная моя. Ни завоевывать, ни завоевать.
Рабы… рабы были и в Рассветном мире, но это были времена далекого и темного прошлого. Хотя существовало же рабство и в Прайде до моего над ней воцарения. Замечательно – это не только чужой, но еще и основательно отсталый мир!
– Как я уже сказала, – сдерживаемые рыдания говорить мешали, – ступайте… а я подумаю, что делать дальше.
Я не ждала многого, прекрасно понимая, что надеяться на милосердие, по меньшей мере, глупо, но кесарь сумел удивить:
– Катриона, нежная моя, – он прикоснулся к моему лицу, обвел большим пальцем губы, – у тебя есть два варианта. Первый – ты идешь в Элиргар, где становишься повелительницей моей империи, живешь в роскоши и пользуешься всеми правами и привилегиями пресветлой леди, и второй – ты можешь остаться здесь, и тогда я не поставлю и медного рха на твою жизнь. Решать тебе. Есть я и огромное государство, которым будешь управлять ты, пока я займусь военными делами, и есть одиночество в мире, где ты не знаешь языка, не являешься особой королевской крови и уродлива настолько, что карьерный рост составит путь от дешевой шлюхи до свинарки.
И, щелкнув меня по носу, Великий кесарь выпрямился, насмешливо глядя на жертву собственных многолетних интриг.
А я с ненавистью смотрела на него в ответ и напряженно размышляла. Размышлять было о чем. Благородная принцесса осталась бы сидеть и ждать спасения. Гордая принцесса поторопилась бы убежать прочь, слабая покончила бы с собой, дабы не испытывать мучений. А я… я никогда не была ни гордой, осознавая, что иной раз пламя гордости требует слишком дорогой цены, ни благородной, прекрасно понимая, что благородство не особо успешный путь для выживания, ни слабой. Слабость – не то качество, которое может позволить себе наследница королевства.
– Ты благоразумная принцесса и ты хочешь жить, нежная моя. – Император Араэден протянул мне руку: – А значит, пойдешь со мной.
Единственное, чего я хочу, – вернуться домой, но для достижения этой цели мне требуется обладать свободой в мире, где все мои соплеменники пребывают в рабстве. Паршивый, похоже, мир. С другой стороны, а каким еще может быть мир, породивший кесаря?! Риторический вопрос, да.
Поднявшись, повторно отряхнула юбку, смерила полным ненависти взглядом своего супруга и повелителя и сквозь зубы ответила:
– Хорошо… Но у меня есть условия!
Подобного поворота кесарь явно не ожидал. Однако теперь, когда наши взаимоотношения не грозили благополучию Оитлона, разговаривать стало намного проще. И больше не будет молчаливого подчинения ни в чем. С меня хватит!
Кесарь, несомненно, считал все мои мысли, но вместо ужасающе-ласковой улыбки я увидела внимательный взгляд и услышала:
– Условия?! Кари Онеиро, нежная моя, просто хочу, чтобы ты поняла. – Шаг, и император оказался в опасной близости.