Страница 14 из 76
Я стоял, опустив голову, перебитые когда-то плёткой друга уши отчаянно алели.
- Мне надо поговорить с сыном, а вам лучше погулять вдвоём, вы очень хорошо смотритесь. Правда, рядом с Сашкой смотрелись бы ещё лучше… - я метнул на отца яростный взгляд, и он засмеялся:
- Ладно, Саня, не буду больше.
- Я не пойду, - капризно надула губы девочка. Она уже умылась, но следы от слёз, красные глаза выдавали её настроение.
- Алён, а если я сделаю из тебя принцессу, пойдёшь гулять? – я постарался улыбнуться ласковой улыбкой.
- Как это? – удивилась Алёнка.
- А вот садись сюда, на этот стул… нет, пока спиной к зеркалу, а я буду колдовать! – я усадил девочку на стул, накинул ей на плечи большое полотенце, потом выкопал тщательно упрятанный в шкафу косметический набор. Здесь было всё, вплоть до воды, удаляющей макияж.
Я пробовал привести своё лицо в более-менее нормальный вид, получалось плохо, шрамы и разрывы никуда не спрячешь, всё это надо резать и заново сшивать. Поэтому я спрятал косметику.
Теперь же я сначала расплёл Алёнке косички, переделал по-своему, открыв лицо.
Потом, вспомнив всё, чему меня учили, лёгкими, почти незаметными штрихами, очень тонким слоем грима и пудры убрал следы слёз с лица нашей принцессы, придал её лицу независимый и гордый вид.
- Зяма, рот закрой! – улыбнулся я другу, и он, спохватившись, подхватил упавшую челюсть. Папа постарался сделать каменное лицо, чтобы не выдать своего удивления.
- Теперь повернись и посмотри в зеркало! – я убрал полотенце и повернул Алёнку вместе со стулом к зеркалу.
У девочки тоже отвалилась челюсть, и, наверное, поэтому она узнала себя в зеркале. Она подскочила и, с визгом кинулась мне на шею, пытаясь поцеловать. Еле успел перехватить.
- Ленка! Не вздумай ни с кем целоваться! Размажешь весь макияж! Ну что? Прощаешь меня?
- На этот раз, да! – надменно сказала девочка, - В следующий раз получишь!
Мы все облегчённо засмеялись.
- Сашка, ты настоящий волшебник! – сказал папа, поднимаясь со стула, - Так что, принцесса, бери своего принца, и отправляйтесь на прогулку, а я пока поговорю с вашим другом.
- Как у тебя идут дела? – спросил отец, когда мои друзья, весело щебеча и взявшись за руки, побежали на автобусную остановку.
- Восстанавливаюсь потихоньку. - ответил я, - Раны медленно заживают, некоторые группы мышц вырваны, тело плохо слушается.
- Плохо! – вздохнул отец, - Смотри, что я тебе принёс, - он протянул мне тяжёлый свёрток, вынув его из своей сумки. Я развернул и удивился. Год назад я чуть не прыгал от радости, заполучив такое, в наследство от Лиски, а сейчас только недоумённо посмотрел на отца.
- Ты что, не рад? Это я заказал у мастера, который делал такие же вещи для нашей Лизы.
Я положил свёрток на стол, взял кошачьи когти, проверил их в действии. Да, работают, в них можно лазить не только по деревьям. Например, по стенам «сталинок» очень удобно. Ещё в свёртке был прекрасный набор отмычек.
Я вопросительно посмотрел на отца. Он понял меня по-своему. Встал, прошёлся по нашей комнате.
Меня неприятно скребнуло: мы утром старались, вымыли пол, а папка ходит в ботинках прямо по чистым половицам и коврикам.
Отец не заметил моей неприязни, у него были другие мысли и надежды на меня:
- Есть заказ на некоторых деятелей. Они крупные воры, эти высокопоставленные чиновники, директоры ресторанов, магазинов. Они не хранят деньги в сберегательных кассах, потому что боятся показать, столько у них денег. Если обнаружат пропажу, не будут заявлять в милицию…
- Просто прибьют на месте, - кивнул я. – Не поможет то, что воришка малолетний, даже наоборот.
- Боишься? – удивился отец.
- Боюсь! – глядя ему в глаза, ответил я, - За друзей своих боюсь, да и самого уже убивали не раз. Но страшнее всего было видеть, как детей заживо разрывают на куски собаки! Почему ты желаешь такое своему сыну, папа?
Отец долго смотрел в мои глаза, потом надел кепку, и сказал:
- Понял тебя, ты ещё не готов. Но просто так денег тебе на операцию никто не готов дать. Это очень крупная сумма. Будь здоров, сын! – отец быстро вышел из квартиры, аккуратно прикрыв за собой дверь.
- Папа! – крикнул я вслед, но никто не отозвался, а бежать за ним было выше моих сил. Я сел рядом со столом, тупо глядя на подарок отца. Плакать бессмысленно, надо делать выбор. Оставить всё, как есть, или становиться на скользкий путь?
Допустим, откажусь. Тогда надо идти, проситься в детский дом, потому что кормить нас больше никто не будет, мне уже десять лет, я могу работать. Могу и не работать, но это уже на усмотрение родителей.
- Подумаешь! – сказал я сам себе, - и не с такими лицами люди живут!
Приходили с войны с обожжёнными, страшными лицами, слепые, безрукие и безногие, даже без… И то, принимали, любили! Обойдусь! Я завернул подарок отца в холстину и спрятал в шкафу.
Бесцельно походив по комнате, переоделся в уличную одежду и пошёл на школьный стадион.
Здесь ребята уже гоняли мяч. Я не стал разбавлять их слаженный коллектив, ушёл на баскетбольную площадку, которая пока пустовала, и приступил к тренировке. Побегал, разминая мышцы, потом стал выполнять упражнения на растяжку, со злостью на своё неуклюжее тело, со злостью на отца, который даже не дал времени, восстановиться после суровых условий заключения.
В паху сильно заболело. Я так и остался сидеть на шпагате, не в силах подняться.
Потом лёг на живот и перекатился на спину. Только тут увидел зрителей. Мальчишки и девчонки стояли недалеко от меня и наблюдали за тем, как я неловко танцевал на площадке, только иногда выпадая из их поля зрения. Самым позорным было моё падение на шпагат. Скрывая своё смущение, я отвернулся, поднял с лавки свою майку, и пошёл домой.
- Молодой человек! – услышал я за своей спиной. Голос принадлежал взрослой девушке, игнорировать её было бы невежливо. Пришлось обернуться.
- Вы мне? – спросил я, торопливо надевая футболку на потное тело. Клеймо я всегда заклеивал пластырем, но после упорных тренировок он иногда отклеивался.
- Да, я к вам обращаюсь. Вы у кого тренируетесь? - ко мне подошла девушка в светлом спортивном импортном костюме.
- Ни у кого. Я просто разминаюсь.
- Но вас кто-то научил всему этому?
- Отец, брат, сестра, - я посмотрел на девушку, прищурившись.
- Хотите заниматься в спортивном клубе?
- Нет.
- Почему? – удивилась девушка. – Мы не всех берём, у нас очень большая очередь.
- Я бы согласился тренироваться на военном полигоне, в условиях, приближенных к боевым. А у вас что? Спортивные танцы? Это я утрирую, конечно, не обижайтесь.
- Что у вас с лицом? Результат ваших, приближенных к боевым, тренировок? – я сверкнул глазом, но сдержался:
- Считайте, что так.
Девушка внимательно посмотрела на меня:
- Вы серьёзно, про полигон?
- Более, чем. Вы же видите, как здесь мало условий для нормальной тренировки.
- У меня папа тренирует ребят на полигоне. Хотите, я поговорю с ним? – немного подумав, спросила девушка.
- Хочу, конечно! Мне надо восстановить силы после… лагеря, - через силу улыбнувшись, сказал я.
- Где вас можно будет найти, если договорюсь? – спросила девушка, доставая блокнот. Я же подумал, что она такая настырная, потому что думает, что её папа откажется от меня, и тогда я попаду в её загребущие лапки, будет соблазнять лучшими условиями для тренировок, чем школьный стадион. Но попытаться стоит. Только, если это будет бесплатно. Платную секцию я не потяну пока. Тем более, придётся просить и за Зяму.
- Мы с другом бегаем на этом стадионе каждое утро, - ответил я.
Алёнка с Зямой вернулись ближе к вечеру, счастливые до невозможности. Я уже волноваться начал, когда они ввалились в квартиру, весело смеясь.
Я успел приготовить ужин, сварив картофель и зажарив курицу, купленную в ближайшем магазине.
Ребята отнекивались, утверждая, что они сыты пирожками и мороженым.