Страница 6 из 12
– Что? Этого не может быть! – я возмущенно взмахнула руками. – Как Залесью может прийти конец? Только из-за какой-то ерунды?
– Проклятие – не ерунда, Тая, – Леший вздохнул. – Хотел бы я, чтобы твои слова оказались правдивыми, и никто не пострадал, но уже поздно. Мы с тобой мертвы, проклятье сжирает лес, и мы никак не можем на это повлиять.
– Мы можем! Можем! – возразила я. – Говорят, что мысли материальны. Раньше я в это не верила, но теперь верю. Бабушка рассказывала мне столько историй, а я, повзрослев, начала забывать о них. Залесье вернуло меня туда, куда я всю жизнь стремилась. Даже если моя жизнь оказалась коротка, я не хочу верить, что не смогу спасти остальных.
– Ты стала бесплотным духом. Мы заперты и выхода нет. Усмири свой пыл, Тая, иначе нас услышат те, кто не должен.
Мне хотелось накричать на него, ругаться, плакать, но только не сидеть сложа руки. Если сейчас я сдамся, значит, я не достойна быть в Залесье. Значит, во мне нет ничего особенного. Пусть я и была всего лишь человеком, во мне не было ни капли магической крови, но я могла чувствовать и любить созданий, живущих здесь. Я вдруг осознала, что слова Кощея были правдой. «Однажды, – сказал он, – ты их полюбишь». И я поняла, что действительно люблю тех страшных коршунов на воротах, тех скелетов – деда и бабку, потерявших сына и колобка; мне нравились даже холодные стены неприветливого замка, а память о Василисе согревала меня в минуты, когда мне было невыносимо холодно.
– Присядь, – Леший похлопал рядом с собой, заметив мое замешательство. – Я вижу, что тебе нужно поговорить. Слезами и криками делу не поможешь.
Я села рядом. К счастью, пол оказался твердым. Не хотелось бы мне вечность падать в никуда.
– О чем говорить? – я посмотрела на свои ладони и увидела, что они покрыты огромными противными волдырями. Теперь боль не казалась мне нестерпимой. В сравнении со смертью она была сладким воспоминанием.
На одной руке волдыри выглядели иначе. Я пригляделась.
– На что это похоже? – спросила я, протянув ладонь к Лешему. Он присмотрелся.
– Это руна. Крада. Откуда она у тебя?
– Не знаю. А что она означает?
– Это имеет смысл. Боги не ошибаются в своих предначертаниях, – Леший поднял на меня взгляд. Его глаза внимательно оценивали мою реакцию. – Эта руна означает жертвенный огонь. Тебя принесли в жертву, так было суждено.
5
1
Василиса ехала в загривке кота Ученого, Тая безжизненно свисала на руках Кощея.
– Куда ты бежишь? – крикнула Василиса. – У тебя есть идея?– В Зимнюю рощу.
– Это не самая лучшая идея, царевич! – Василиса запаниковала. – Там живет Берендей! Неужели ты хочешь так скоро попрощаться с жизнью?
Кощей засмеялся. Он не задыхался от бега, а его смех звучал как бульканье утопающего. Василиса вспомнила его звонкий смех и пустила бы слезу, если бы была человеком.
– Я умер пять сотен лет назад и сейчас должен лежать в земле, но меня оживили, – он остановился и повернулся к служанке. Кот Ученый благодарно мяукнул и тяжело задышал. – Вот, к чему это привело. Если бы не я, никакого проклятия бы не было. Ты бы не потеряла мужа, братья не лишились бы рассудка из-за власти. Яга не полюбила бы меня, а моя мать не умерла бы. Братья правы. Мне лучше было бы не рождаться.
– Что ты такое говоришь, царевич? – Василиса запрыгнула ему на плечо. – Все сложилось так, как сложилось. Смертным не дано возразить против воли судьбы. Ты не виноват в том, что твои братья умом не вышли. Твоя мать была женщиной со слабым здоровьем, а Яга просто одичала в своей избушке. Еще бы! Юной девице, да без мужика так долго сидеть!
– Сейчас важно спасти Таю. Все, что я делаю, я делаю для нее. И даже если всему Залесью суждено пасть под гнетом проклятья, я верну ее к жизни. На этот раз я не оставлю ей выбора.
– А как же твоя игла? – спросила Василиса.
– К черту иглу! К черту эти дурацкие предсказания. Отныне я буду жить так, как сам того хочу. Слишком долго я жил для других.
Царевич побежал. Кот Ученый едва поспевал за ним, поражаясь, как Кощей может безошибочно видеть дорогу в темноте и под дождем.
2
Впервые за долгие годы Берендей чувствовал озноб. Медвежья шкура и уплотненная кожа не спасали от холода. Мокрое после ливня тело замерзало быстрее. Он едва переступал по снегу, но не останавливался: Русалка нуждалась в нем, а он нуждался в ней.
– Я н-не ч-чувствую… – шептала она, стуча зубами.
– Я тоже. Мы близко, – Берендей увидел замок и ринулся к нему. Ворота медленно открывались, позвякивая цепями.
Его замок окружал широкий ров. Вокруг его замка была темная бездна. Берендей уже и сам не помнил, откуда здесь появился такой ров, и кто так глубоко его прорыл.
– Быстрее! – прикрикнул Берендей. – Иначе мы тут замерзнем насмерть!
– Это ты у нас медведь, а не я! – ответил молодой голос. – Делаю все, что в моих силах.
– Захлопни свой рот и тяни! – огрызнулся Берендей.
Когда ворота открылись, он пробежал внутрь. Берендей толкнул двери замка мордой, ринулся к своей спальне, что была обита некогда драгоценными мехами животных. Всех их он убивал на охоте вместе с отцом. Царь гордился сыном, возмужавшим всего за год, но не подозревал, через что прошел Берендей.
– Забирайся в кровать, – он помог Русалке укрыться одеялом, встал на ноги и перетаскивал шкуры одну за другой. Он попытался развести огонь в камине, но его неуклюжие медвежьи лапы только мешали.
– Чтоб тебя! – ворчал он, нервничая и желая скорее согреть Русалку.
– Дай мне, – мальчишка с белыми волосами и бровями отобрал у него палки. Он выглядел лет на чнадцать, но вел себя так, будто был намного старше. – Твои лапы для такого не годятся. Лучше ложись со своей любимой и грей ее.
Берендей встал на четвереньки и хорошенько, по-зверски, отряхнулся, обрызгав все вокруг остатками снежинок. Он забрался на кровать и лег с Русалкой, притянул ее к себе.
– Ты не всегда говоришь умные вещи, но сегодня… – он кинул резкий взгляд на мальчишку, – спасибо тебе, Мороз.
– Хорошая у тебя кровать, – сказал Мороз, – не каждый дуб такой вес может выдержать, – он улыбнулся Берендею, разжег камин и покинул комнату. Он сильно не любил жар, поэтому по снегу ходил босиком, а из одежды на нем были лишь легкая льняная рубаха и штаны из хлопка.
3
Берендей не заметил, как заснул. Ему снились бескрайние снежные просторы, которые он так любил при жизни, но которых боялся теперь, как огня. Все его тревожные мысли даже во сне обращались к Русалке. Он видел ее без хвоста, как она ползет по снегу и умоляет его согреть ее. Он подходил к ней, пытался укрыть медвежьей шкурой, что всегда носил на спине, но шкура исчезала из рук. Русалка умирала, а он ничего не мог сделать.
– Проснись… – тихий голос пробивался к нему сквозь пелену снов, а Берендей безуспешно тянул лапы к Русалке. Когда ее пальцы касались их, снег под ней рушился и ее заметало. Снова и снова возникала она в разных местах, а он бежал к ней, пытаясь предотвратить очередное падение.
– Просни-и-ись! – кто-то с силой потянул его за ухо. Берендей широко раскрыл глаза.
Русалка смотрела на него, положив голову на его руку.
«Руку…где лапа?» – на мгновение он потерялся мыслях. Русалка коснулась его щеки, и его взгляд снова вернулся к ней.
– Я и не знала, что тот пугливый мальчик вырос в такого красивого мужчину.
Берендей осторожно сжал ее пальцы, почувствовал ее холод и тепло, что отдавал ей через прикосновение.
– Этого не может быть, – сказал он, и сам удивился собственному голосу. Он был обычным, без примеси медвежьего хрипа и рычания. Человеческий голос.
– Мне столько лет хотелось узнать, каким ты стал, и вот теперь я вижу: ты почти не изменился, – сказала Русалка.
– Как…как ты себя чувствуешь? Холодно?