До рассвета

Рейчел не знала, сколько он тут находился и что именно успел увидеть-услышать. Но почему-то стало неловко. Она машинально прокрутила в голове свои реплики в диалогах с поварами, свои действия…

Рейчел понятия не имела, какие мысли мог вызвать её поступок у Дэвида. Но что-то подсказывало, что подобное не сойдёт ей с рук. Ведь, если подумать, бесцеремонное вмешательство в его кухню без разрешения было непозволительным. Вряд ли даже кто-то другой на его месте отреагировал бы равнодушно. А тут речь шла о Дэвиде, который изначально зарекомендовал себя непреклонным, прямым, даже жёстким хозяином дома и положения.

Рейчел уже настроилась, что вот-вот, и её ждёт страшное неминуемое наказание. Всё, что она хотела сейчас – чтобы у него хватило такта не отчитывать её при прислуге. На большее и не рассчитывала.

К счастью, её надежды оправдались. Перекинувшись ещё несколькими словами с кухаркой, Дэвид посмотрел на Рейчел. По его взгляду, как и по движению головой, стало ясно: предлагал ей выйти. Она не стала испытывать судьбу и поспешила воспользоваться его неожиданным терпением.

Они молча шли почти до её комнаты. Остановились в коридоре рядом. Оглянувшись по сторонам, Рейчел заметила, что никого из прислуги здесь не было. Это, с одной стороны, утешало: свидетелем предстоящей сцены никто не станет. С другой, вселяло тревогу в ожидании неминуемого.

Рейчел мысленно подбирала всевозможные оправдания, которые могли бы устроить его и не давать повода отыгрываться на её отце; как вдруг заметила, что в глазах развернувшегося к ней Дэвида не было ярости. Ни тени злости, негодования, даже раздражения или презрительной снисходительности. Но не было и ледяного равнодушия. Скорее, странная неловкость.

И это беспокоило. Намного сильнее, чем любая другая возможная эмоция. Сбивало с толку. Вселяло мрачное предчувствие…

Сердце пропустило удар. Рейчел, видела, как Дэвид собрался что-то сказать, подбирал слова. Всё словно замедлилось, поплыло перед глазами.

Она отчётливо поняла, что случилось нечто серьёзное. И страшное. Ещё до того, как услышала практически мягкий сейчас голос Дэвида:

– Твой отец ранен. Всё очень серьёзно.

*****

Даже не вслушиваясь в объяснения, Рейчел побежала в комнату отца. Девушка не обратила внимания ни пошёл ли Дэвид следом, ни на людей по пути. Лишь мельком углядела, что среди них были врачи.

Рейчел обнаружила родителя лежащим в кровати в полусознательном состоянии. Он едва бормотал что-то, но явно считал необходимым донести свои мысли до собравшихся в комнате. Настойчиво пытался связно их сформулировать, словно от этого зависело всё.

Его успокаивали, но бесполезно. Так что вскоре это прекратилось. Кто-то даже пытался прислушаться и разобрать из звуков слова.

Рейчел же первое время сидела на краешке его кровати словно в оцепенении, с трудом сознавая реальность происходящего. В голове не укладывалось, что такое действительно могло случиться. Да ещё и с её отцом. Она слишком привыкла, что он всегда был рядом. Не верила, как вообще могло быть иначе. Словно утвердилась в мысли, что он неуязвим. Джеймс никогда ни на что не жаловался, а потому в глазах дочери обрёл своеобразное сверхъестественное могущество. Девушка поняла, что никогда не думала о нём, как обычном живом человеке, у которого могли быть проблемы со здоровьем. Теперь это осознание обрушилось разом, заставив её чувствовать себя потерянной и беспомощной.

Сквозь затуманившееся сознание Рейчел донёсся смысл обрывочных фраз отца. Джеймс, видимо, даже не понял, что она сейчас была здесь. Он говорил о ней – жалел, что девушке придётся остаться одной и некому будет позаботиться о ней. Будто это было единственным, что стоило его жизни и здоровья…

Рейчел прорвало. Она кинулась к нему, отчаянно убеждая, что всё у них будет хорошо. Его слова звучали так, словно отец уже не рассчитывал жить дальше, а потому девушка с трудом сдерживала подступающие слёзы.

До Джеймса оказалось практически невозможно достучаться. Он продолжал бормотать бессвязные сожаления, чуть ли не хороня себя на словах. От этого становилось всё более жутко. Безутешность пропитывала воздух. Рейчел вдыхала её.

Попытки девушки хоть как-то сгладить его настрой не увенчались успехом. Становилось лишь хуже – отец умолк. То ли заснул, то ли утомился. Глаза были закрыты, дыхание едва различимо.

От суетящихся в комнате прислуги и врачей Рейчел узнала, что произошло. Джеймса сбила несущаяся вперёд карета. Вина была не его. Он шёл не на транспортном пути. Просто кто-то спешил так, будто удирал от чего-то ужасного, не видя перед собой ничего. И это почти стоило её отцу жизни…

Рейчел хотела верить, что было это «почти». Хотя врачи скептически относились к возможности успешного лечения. Они пытались преподнести это как можно мягче, но всё было ясно без слов. И по взглядам, и по тщательно подбираемым фразам, и по краткому описанию травм, полученных Джеймсом.

Коротко переговорив с ними, Рейчел уже собралась снова кинуться к отцу, но её вдруг остановили. Дэвид безмолвно перехватил её, отведя в сторону. Впрочем, объяснения и не потребовались. Девушка лишь на секунду бросила на него растерянный взгляд, а затем обратила внимание, что её отца просто выводили. Врачи явно не собирались тут ночевать, а Джеймсу был необходим постоянный присмотр.

Рейчел обеспокоенно заметалась по комнате. Конечно, всё было логично: наблюдение должно было проводиться специалистами. Дочь при всём желании не могла обеспечить отцу необходимую заботу. Как и прислуга Дэвида, не говоря уж о нём самом.

Но, даже сознавая это, Рейчел не была готова прощаться на неопределённый срок времени. В голове не укладывалось. В висках зашумело.

Мало понимая свои действия, Рейчел кинулась к Дэвиду, который с непроницаемым лицом наблюдал за происходящим в комнате.

– Я могу пойти с ним? – Непонятно почему, но девушка просила. Впервые в жизни.

Она боялась, как никогда, но это едва ли объясняло охватившую её вдруг робость перед хозяином дома. Рейчел поняла, что не могла пойти наперекор ему. Только не сейчас.

Ей нужно было его разрешение.

Дэвид, казалось, и не удивился необычайной мягкости в её голосе и молящем взгляде. Остался равнодушным.

– Нет, уже поздно, – твёрдо возразил он. – Будьте дома. Я провожу их.

Его непреклонность, конечно, задевала; но слова напомнили Рейчел о причине. Дэвид чуть ли не в первый день велел ей не выходить позже семи. Сейчас уже почти десять вечера.

Девушка поняла, что должна любым способом убедить его передумать о своём запрете.

– Пожалуйста… – глядя ему в глаза, отчаянно и страдальчески проговорила она. Единственный раз в жизни Рейчел была готова даже унизиться, чтобы добиться нужного результата. – Умоляю вас. Я помню про ваш наказ о том, чтобы быть дома не позже семи, но сейчас это необходимость!

Чем дольше Дэвид сохранял суровое молчание и невозмутимость во взгляде, тем сильнее распалялась девушка, не теряя надежды до него достучаться:

– Я клянусь вам, если вы позволите мне пойти с вами, я больше никогда и ни в чём не буду вам перечить. Я буду во всём вас слушаться. Я…

– Этот разговор бессмыслен, – резко и строго перебил её Дэвид. – Вы никуда не пойдёте.

Секундное замешательство от безжалостного и категоричного отказа на её искреннюю мольбу быстро вытеснилось настойчивым стремлением добиться желаемого. Это была необходимость. Ничто не могло преодолеть её.

– Я могу быть нужна ему там! – воскликнула Рейчел так, будто это не было очевидно. Словно Дэвид просто не понимал, и ему следовало объяснить. – Я не могу оставить его одного…

– Мне жаль, – только и бросил Дэвид тоном, который едва ли отражал смысл слов.

Зато в полной мере выражал безусловное окончание разговора. Сказав это, Дэвид переглянулся со слугой взглядом, явно велящим присматривать за Рейчел и никуда не отпускать в его отсутствие. А затем развернулся и отошёл от неё.