***надцать лет спустя

На кухне он чувствовал себя вполне уверенно, усадив хозяйку за стол, пока в микроволновке что-то разогревалось. Верхний свет включать не стал, обойдясь тусклой лампочкой на вытяжке, отчего атмосфера была таинственной и даже чуть романтичной.

- С Ирой мы пообщались, она передавала тебе привет, просила утром ей звякнуть по скайпу. – Тарелка с жарким будто сама собой возникла перед Ларисой. – Я не стал говорить про наши проблемы, помочь никак не сможет, только будет дергаться. Приятного аппетита.

С этим решением Лара была полностью согласна – даже будь она здесь, сделать что-то полезное для разрешения ситуации вряд ли сможет, а уж из Испании и вовсе.

- Спасибо.

Смущать пристальным вниманием Чернышов не стал, снова открыв ноутбук. Работал он или чертей в компьютерной игрушке гонял, Ларисе видно не было, но определенную благодарность за это испытывала – нет ничего хуже, чем есть под чьим-то пристальным взглядом, так и подавиться недолго.

- А тебе следователь не звонил?

Тишина стала совсем уж невыносимой, и Лариса прервала её первым пришедшим в голову вопросом.

- Звонил. Мы договорились встретиться завтра днем, - судя по тому, с каким удовольствием Сашка отставил ноут, работа ему уже осточертела, и он воспользовался первым же достойным поводом отвлечься.

- Так завтра же суббота.

Чернышов на это только пожал плечами:

- Торопятся разобраться в обстоятельствах произошедшего, это нормально.

Лариса была не так доверчива по этому поводу и нахмурилась, гоняя по тарелке кусок картошки.

Странно, к ним в офис Щукин примчался ближе к вечеру и был деятелен до зубовного скрежета, а ведь Сашка один из основных подозреваемых, разве не его должны допрашивать сразу следом за самой Ларой?

Эти мысли она и озвучила, на что получила вполне логичный ответ:

- Меня можно допросить в любое время, хоть в городе пересечься, хоть к себе вызвать. Вас же пришлось бы отлавливать по одному, вот и приехал в офис, чтобы опросить сразу всех.

Такое простое решение Ларисе в голову не пришло, что только подтвердило – тех трех часов, что она проспала, организму катастрофически мало, пора и на боковую.

Поблагодарив за поздний ужин и вымыв тарелку, Лара ушла в спальню перестилать постель, Чернышов же остался на кухне. К ноутбуку больше не лез, зато сосредоточенно смотрел в окно. Что там можно рассматривать, она решительно не понимала – окно выходило во двор, но свет околоподъездного фонаря сюда не добивал, потому за стеклом царила непроглядная чернота.

- Саш. - Он оглянулся на Ларису, стоящую в дверном проеме. – Иди спать, я постелила тебе в моей комнате, сама пойду к Мартышке. Чистое полотенце на стиральной машине.

Она уже развернулась, чтобы уйти, но замерла, остановленная его голосом:

- Может, у тебя есть матрас? Или просто на полу постели, ничего страшного.

- Вот только не надо геройских поступков, - Лариса тихонько фыркнула и оглянулась. – Самопожертвование это хорошо, а самоистязание плохо, у меня даже ковра нет, спать будет жестко. Утром встанешь скрюченным, как столетний дед. К тому же тогда к тебе будет приставать Чапка.

Развалившаяся возле двери в гостиную собака, которая с виду крепко дрыхла, тут же приподняла ухо, а ну как её имя упоминают, потому что вот-вот есть позовут?

Уже когда взялась за ручку двери спальни, скорее почувствовала, чем услышала движение за спиной. Ходил Чернышов очень тихо, чем порой пугал едва не до заикания.

И от этого всего – темноты, в которой каждое движение было почти осязаемым, тишины спящего дома, его дыхания, едва шевелившим её волосы, и просто нервного напряжения последних суток - терпеть невысказанное стало очень сложно. Потому, так и не открыв дверь, она развернулась и прижала ладонь к его рту:

- Саш, не надо. Не говори ничего, хорошо?

- Почему? – прозвучало невнятно, а у Ларисы по спине побежали мурашки от того, как под пальцами шевельнулись его губы, обжигая чувствительную кожу не хуже открытого пламени.

Даже тогда, в угаре юношеских отношений, у них было странное умение настраиваться друг на друга, улавливать настроение. Наверное, потому, несмотря на случавшиеся ссоры, им было удивительно комфортно вместе. Почему-то именно это Лара помнила особенно отчетливо, и сейчас убедилась, что ей не казалось.

- Потому что не нужно, - она громко выдохнула, пытаясь сформулировать мысли, но они разбегались, как тараканы на ярком свету.

- Ты ведь тоже чувствуешь это.

Да, чувствовала, себе самой чего врать-то… С первой же минуты несколько недель назад, потому и пыталась всеми силами оттолкнуть, поставить барьер из собственной неприязни. Дело ведь даже не в сексуальном влечении, будь между ними только оно, было бы намного проще. Чистая механика тела, как ни неприлично это не звучало. Но всё намного серьезнее и оттого страшнее. Страшно снова сорваться, привыкнуть, а потом выть в подушку, как тогда. Не получается у них по-другому, уже проверено. И откуда-то четко знала, что для Сашки всё так же, не желание переспать с бывшей девушкой, доказывая саму себе, что ещё ого-го. Да и не нуждался он ни в каких доказательствах и тупой браваде. Вот только, когда всё закончится, легче ей от этого понимания не будет.

- Да. Но не всё нужно говорить вслух, и не всему поддаваться. Саш, пойми, мне потом будет больно. Очень. Проверено уже. А я не мазохистка и кайф от этого не ловлю. Поэтому давай оставим всё, как есть. Найдем того, кто ворует у твоего друга, узнаем, кто напал на Костю и… Всё.

Наверное, она ещё что-то сказала бы, но дыхание прервалось, и Лариса замолчала, чувствуя, как першит в горле.

Они молчали, стоя так близко, что чувствовали тепло и запах друг друга, разве что посмотреть в глаза не было никакой возможности. И Лара была за это благодарна – ей не было стыдно за эти слова, в конце концов, это же правда, но увидеть ответ в его взгляде было страшно, такая вот трусиха.

- Когда всё закончится, мы ещё раз вернемся к этому разговору, - голос Чернышова звучал тихо и немного глухо, хоть руку Лариса уже убрала. Правда, он так и не отпустил, легко сжимая прохладные пальцы. Легко-то легко, но когда она попыталась освободиться, ничего не вышло. – Обещай.

- Хорошо.

Вообще-то пообещать сейчас Лара могла всё, что угодно, только бы разорвать этот кокон, в котором было жарко, душно, неудобно и тянуло сделать какую-нибудь глупость. Например, в противовес собственным словам потянуться вперед, привстать на цыпочки и коснуться его губ своими. Хотя бы просто затем, чтобы вспомнить, как это – целоваться с Сашкой. С каждой секундой этого хотелось всё сильнее, потому Лариса отступила, ударившись поясницей о выступающую ручку двери спальни и сдержав болезненный вскрик. Зато в мозгах тут же прояснилось, и хотя желание целоваться полностью не ушло, но существенно уменьшилось.

- Ложись, - он отодвинулся, напоследок коснувшись подушечкой большого пальца Лариной нижней губы. Как только нашел в такой темноте… - Я ещё поработаю, а ты спи.

Уже только в спальне, остервенело пиная сбившееся в ногах одеяло, Лариса вспомнила, что собиралась укладываться рядом с Мартой. Но выходить из комнаты не стала, ну его, хочется вторую ночь подряд просидеть, таращась в окно, как филин, пусть сидит. Чтобы заглушить робкий голос совести, призывавший таки загнать гостя спать, Лара сунула голову под подушку. Не сказать, чтобы помогло, но усталость всё-таки победила, потому тихий скрип двери уже не услышала.

Когда Чернышов пришел к ней под бок, Лариса не знала. Могла только предположить, что вскоре после неё самой – слишком уж уставшим выглядел ночью. Наверное, надоело сидеть на кухне, вот и рискнул пробраться в девичью кровать. Про «рискнул» было в самую точку – проснулась Лара от того, что кто-то попытался положить голову ей на руку, в спальне же было довольно душно, потому реакция в виде рефлекторного пинка оккупанта не порадовала. Он, не просыпаясь, даже недовольно что-то пробурчал, тем не менее откатываясь от агрессивной соседки, чем и разбудил Ларису.