***надцать лет спустя

- Нет.

Если ответ его и не устроил, Александр никоим образом это не проявил, только кивнул, принимая её слова.

В офисе царило нездоровое оживление с ноткой истерии. Ясное дело, ни о какой рабочей атмосфере и речи не шло – зареванная Марина пыталась одновременно высморкаться, заварить себе чай и разговаривать с бухгалтером. Татьяна Михайловна восседала на диванчике для посетителей так плотно, что места ни для кого уже не оставалось, хотя изначально рассчитывался он на двух ожидающих. При появлении Ларисы обе женщины тут же набрали воздуха, чтобы забросать начальство вопросами, но, заметив маячившего за её плечом Чернышова, языки прикусили.

- Доброе утро, - нестройное приветствием прилетело больше Александру, в Лару же обе впились испытующими взглядами.

- Доброе, - в том, что оно таковым является, у Ларисы имелись капитальные сомнения, но высказывать их не стала. Сашка тоже подержал приветствие, но на передний план не полез. – Михаил уже приехал?

- Нет, - Марина таки исхитрилась и бумажную салфетку в мусорное ведро выкинуть, и горячую чашку не уронить. – Лариса Николаевна, вы скоро освободитесь?

- Не уверена. – Она повернулась к Чернышову. – Прошу прощения, я на минутку вас оставлю, располагайтесь, пожалуйста, в моем кабинете, нужно решить пару срочных вопросов.

И кивнула на одну из дверей, надеясь, что Чернышов поддержит её импровизацию. Тот не подкачал, сдержанно поблагодарил за заботу и заверил, что готов подождать хоть десять минут.

Пользуясь тем, что в этот момент видел её лицо только он, Лара сделала страшные глаза и едва слышно прошипела:

- Не переигрывай.

- Лариса, это правда то, о чем охрана болтает? – только убедившись, что дверь кабинета плотно закрылась за посетителем, Татьяна Михайловна подала голос. Был он низок и чуть хрипловат, все-таки тридцать лет стажа курильщика даром не проходят.

- Да ну их, эти сплетни! – Марина вцепилась в следующую салфетку, мгновенно измяв её до неупотребимого состояния. – Как Константин Сергеевич?

- Он в больнице, насчет хорошего здоровья врать не буду, но врачи говорят, что сейчас угрозы для жизни нет, - как ни передергивало от вранья, истину пришлось слегка приукрасить. Если работники решат, что всё совсем плохо, ни о каком плодотворном труде и речи не пойдет, а им сейчас только не хватает нарушить все сроки по договорам. – Но с нападением темная история, поэтому нас всех опросит полиция. Рассказывайте всё, как есть, не надо ничего скрывать или приукрашать. Чем честнее мы все будем, тем больше шансов, что напавшего найдут в самые кратчайшие сроки.

- Ага, эти найдут… - совершенно непочтительно фыркнула бухгалтер, которая была отягощена не только богатым жизненным опытом, но и супругом, долгие годы проработавшим участковым. – Скорее, они нас всех скопом в подозреваемые запишут, только бы лишний раз не дергаться.

И хотя опыт взаимодействия с правоохранителями у Ларисы заключался в просмотре какого-то сериала про ментов по «НТВ» несколько лет назад, когда на неделю свалилась с гриппом, в душе она нехотя согласилась с таким предположением. Но пораженческие настроения попыталась развеять:

- Татьяна Михайловна, не говорите глупостей, тем более что Константин вот-вот придет в себя после операции и сам всё расскажет.

- Он ещё и без сознания?! – кружка из Марининых рук все-таки вывалилась, хорошо хоть уже пустая – лишаться ещё одного сотрудника было никак нельзя, а с ошпаренными коленями много не наработаешь.

- Врачи сказали, что это совершенно нормально, - Лара успокаивающе погладила свежеиспеченного помощника по плечу, заметив как и без того опухшие глаза снова наполняются слезами. Кстати, странно – отношения у них в коллективе были хорошими, но чтобы так убиваться… - Успокойтесь и послушайте внимательно. Ситуация нехорошая, но работы она не отменяет. Поэтому ты, Марин, пока пересядешь сюда.

- А где Алина?

- Она ещё вчера утром приболела, несколько дней придется обходиться без неё. По вчерашнему коттеджу что?

- Замеры сделала, сейчас хозяин определяется, что он хочет делать в первую очередь, обещал сегодня к вечеру позвонить. Приблизительный расчет я закончила, теперь жду, что он там решит.

- Хорошо, тогда «в поля» пока не выезжай, будь на телефоне. И найди мне наши договоры за последний квартал прошлого года.

Тут встрепенулась бухгалтер:

- А что такое, зачем договоры?

- Да нужно кое-что уточнить, это по другому вопросу. Кстати, Татьяна Михайловна, к вам тоже будет просьба, идите к себя, я сейчас с Чернышовым вопрос решу и подбегу, распечатайте мне пока движение по расчетному за последние девять месяцев.

Лариса направилась в свой кабинет, успев заметить, как дамы обменялись подозрительными взглядами.

Несмотря на задержку хозяйки кабинета, Чернышов не страдал в одиночестве, общаясь по скайпу. Монитор его ноутбука Ларисе видно не было, так что лица собеседника не разглядела, да и о теме разговора имела крайне смутные представления, поскольку говорили на английском. На какую-то пару секунд она даже заслушалась – у Сашки оказался классический британский акцент, который смогла по достоинству оценить даже такая лингвистическая бестолочь, как Лара. Сама она знала его крайне посредственно, ровно на том уровне, чтобы на отдыхе объяснить официанту заказ или спросить дорогу до отеля. С немецким дело обстояло чуть лучше, а уж про российский нецензурный и речи не шло – вот уж им-то владела в совершенстве. Впрочем, знания эти применяла исключительно редко, только когда иного выбора уже просто не оставалось.

Лариса забросила сумку в шкаф и жестами изобразила, как отбежит ещё на некоторое время, Чернышов так же жестом показал, что всё понял, и продолжил разговор.

Татьяны Михайловны в приемной уже не было, Марина же с видом растерянным, но настойчивым ворошила бумаги в папках. В принципе, договоры хранились и в электронном виде на диске, лежащем в сейфе, но, во-первых, абсолютной уверенности, что там отражены все бумаги, у Ларисы не было. А во-вторых, особых заданий для Марины не было, только текучка вроде ответа на звонки и электронные письма, вот и пусть займется чем-то более захватывающим, чем рев. Ну, и в-третьих – Сашкины подозрения всё-таки дали всходы и в её душе, и как ни старалась убедить себя, что всё это бред, подозрительность усилилась будто сама по себе. Уже одного нападения на Костика хватало, чтобы начать коситься на коллег, но ещё и темная история с переводами…

Доступ к электронному банку у неё был, во всяком случае, флешка с ключом лежит дома, но по факту лезла туда Лара в случае совсем уж насущной необходимости. Отчислениями в фонды заведовала Татьяна Михайловна, да и с прочими прямыми обязанностями проблем не возникало, потому надобность образовывалась крайне редко. Наверное, она не лучший руководитель, но все эти счета, налоги, сборы, пени и прочие циферки вызывали тихую панику. Ещё в самом начале карьеры Лариса даже отходила три месяца на курсы бухучета, чтобы понимать хотя бы основное. Понять получилось немногое, а от идеи и эту часть деятельности тащить на себе открестилась в панике. Ну, не её это, не её… Тот же Костик разбирался в этом мракобесии не в пример лучше, но тоже в чужую сферу деятельности не лез, предпочитая ненавязчиво контролировать, чем делать всё самому.

Как же Ларисе его сейчас не хватало! И просто по человечески – пусть не горячую дружбу, но взаимное уважение они сохранили, и в качестве советчика, Сашкины изыскания вызывали чес во всем теле и инстинктивный протест. Но червячок сомнения грыз не хуже хомяка – откуда-то же эти деньги к ним приходят и куда-то уходят, а доступ к банку у троих. Себя Лариса, понятное дело, в качестве подозреваемой не рассматривала, хотя порой и возникали сомнения в собственном психическом здоровье, но не до такой же степени. Значит, или Костя, или Татьяна Михайловна, и от этого понимания становилось совсем тоскливо.

В кабинете бухгалтера оказалось чуть душно из-за выходящего на восток окна, подоконник которого был плотно утыкан горшками с геранями всех цветов. Причем, сама бухгалтер говорила, что герани терпеть не может, и держит их исключительно из чувства противоречия, чтобы все время быть в тонусе. Ещё тонус помогал поддерживать кофе, которым густо пропах весь кабинет. Напиток Татьяна Михайловна варила по своему секретному рецепту, правда, пила только раз в день из-за гипертонии, и Лариса ощутила нечто сродни укору совести – все-таки прерывает священнодействие…