Страница 23 из 89
О том, что Сашка приезжает, Лара узнала буквально несколько дней назад и до сих пор жила в какой-то странной смеси эйфории и иррационального страха.
Ведь ему служить ещё год, почему сейчас?
Девушка успокаивала себя мыслью, что это увольнительная, но как-то слабо это помогало.
Потому что не слышала, чтобы кто-то из их ребят, попавших на Кавказ, приезжали в такие вот отпуска.
О его ранении она знала, и до сих пор, когда вспоминала, как зареванная Ириска прибежала к ней, захлебываясь словами, одновременно плача и пытаясь успокоить, в груди начинало противно покалывать. И коленки становились какими-то пустыми. Вроде, и есть у неё ноги, но держать они отказываются.
Даже сейчас, стоило об этом подумать, в висках больно заломило, а в груди почему-то стало не хватать воздуха.
Наверное, потому что именно тогда Лариса четко поняла, что он на войне.
Не на той, которую показывают по телевизору, а на настоящей.
На той, где людей убивают, и они уже никогда не возвращаются. Живыми.
Потому что «груз двести», может, и привезут. Если будет что привозить.
Слухи по городу и так ползли самые страшные. Про изуродованные тела, которые и опознать-то почти невозможно. Про тех, кто просто бесследно пропал, и когда родители этих ребят пытались узнать, что с их сыновьями, комиссары отводили глаза и преувеличенно бодро убеждали, что ребята найдутся. Не могут не найтись. Но время шло, а…
Той ночью, слушая сонное дыхание оставшейся на ночь подруги, Лара странно и резко повзрослела. Ведь он там, где убивают и умирают. И, получается, ему тоже, скорее всего, приходится…
Нет, особым идеализмом или наивностью она не страдала, но только теперь окончательно дошло, где именно находится Саша, и что там происходит. Как и то, что он, наверное, тоже изменился. Не в смысле их любви – в ней Лара была уверена просто железобетонно, да и как можно в этом сомневаться?! – а в том, что это меняет людей. Она сама за сотни километров от тех мест, и то её эта война уже поменяла. Ежедневный страх, который был в первые дни, а потом немного притупился, всколыхнулся с новой силой.
Даже её собственная жизнь, такая спокойная и чуточку скучная, стала казаться ненастоящей. Университет, одногруппники, преподаватели, наступающая сессия… Это казалось немного картонным, как будто настоящая жизнь где-то далеко, а тут так, её подобие. Хотя эти мысли быстро проходили, все равно что-то стало не так, но что именно, Лара и сама не смогла бы объяснить.
И той ночью она, поначалу воровато оглядываясь – не видит ли кто? – тайком встала на колени возле повешенной в гостиной «для порядка» иконой Казанской Богородицы, и, сжимая в потной ладони нательный крестик, начала молиться. Неумело, не зная правильных слов.
Но ведь, наверное, Он и так поймет, правда?
И хотя Лариса и до этого, и после относилась к религии с некоторым скепсисом, уже два месяца каждый вечер, ложась спать, про себя просила за Сашу.
Только бы вернулся. Пусть раненым, она его любого дождется, но лишь бы живой…
Рассказать об этом кому-то, даже той же Ирке, было стыдно. Скажет ещё, что клуша какая-то, только ерундой страдает, тогда уж лучше сразу шла бы в монастырь. Поэтому эту свою тайну Лариса хранила. И Сашке она ни о чем не скажет, слишком личное.
В конце концов, у неё ведь столько всего, что ему рассказать!
И об учебе, и про поступление, когда её чуть не завалили на обществознании, и много-много всего. Но это все потом, сейчас больше всего хотелось кинуться ему на шею, обхватить крепко-крепко и прижаться носом к шее. Так, чтобы самой стало немного больно, зато тогда она точно поверит, что её Сашка рядом. И плевать, что вокруг много людей, какое им дело. Хотя, были тут и те, с чьим мнением придется считаться, так что со страстными поцелуями придется подождать.
Сашины родители стояли чуть поодаль, стараясь не смотреть в сторону Ларисы. Но уже одно их присутствие мешало предаться греху расчесывания следов от комариных укусов, хотя настроения испортить и не могло.
Почему его предки не одобряют девушку сына, эта самая девушка не особо понимала. Нет, открыто своё отношение они не демонстрировали, но это и так заметно. Во всяком случае, то, как они с ней общались, когда Лариса была только подругой их дочери, и когда стала девушкой сына – большая разница. У Сашки она об этом как-то спросила, но он только отшутился и предложил не обращать внимания, мотивируя тем, что у старшего поколения свои тараканы.
Как раз с этим Лара была согласна, но хотелось бы знать и подробности. Но с этим вышел небольшой облом – продолжать тему Саша не захотел, переведя разговор на другую тему.
Пока Лариса раздумывала, вяло отбрыкиваясь от назойливо кружащихся возле её коленок комаров, окончательно стемнело, а вдалеке раздался долгожданный гудок.
И сразу все из головы вылетело.
Прохлада майского вечера, заставляющая зябко передергивать плечами.
Эти комары, будь они неладны.
И что завтра у неё рано утром семинар по истории Африки, а к нему неплохо бы подготовиться.
Взгляды, которыми её искоса награждали Чернышовы, и от которых по спине позли мурашки, словно кто-то рядом скрипит пенопластом.
Лариса высунулась, едва не свалившись на железнодорожные пути, отчего удостоилась окрика от дежурившей рядом тетки в ярком жилете. Окрик получился громким, привлекшим внимание не только Лары, но и окружающих, отчего щеки девушки полыхнули красным.
Вот зараза горластая, чего, спрашивается, орет?
Никто тут судьбу Анны Карениной повторять не собирается, только лишнее внимание привлекла.
Но и смущение не смогло отвлечь надолго, потому, когда состав из Кисловодска затормозил возле второй платформы, Лариса уже забыла обо всем, старательно поднимаясь на носочки и вглядываясь в толпу, пытаясь рассмотреть Сашину светлую макушку.
Стоило только его заметить, как девушка кинусь вперед, проталкиваясь сквозь мельтешащую толпу и удостаиваясь не совсем лицеприятных эпитетов, летящих вслед, но это такая мелочь! Даже когда больно ударилась голенью о чей-то чемодан, так, что в другой раз слезы бы выступили, почти не обратила на это внимания. Ну, разве что пошипела, да следующие пару метров не пробежала, а прохромала.
Зато, оказавшись совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, все-таки кинулась Сашке на шею, забыв обо всем.
Жадно задышала в грудь, втягивая в себя его запах, и почти вцепилась в коротко остриженные волосы, как будто кто-то пытался её от него оторвать.
- Ты вернулся…
Глава 9
«— Сан Саныч приходил?
— Был тут какой-то облезлый, а как звать, не знаю.»
к/ф «Девчата», 1961г.
- Ты чего? – Чернышов слегка сжал её предплечье.
- А?
Только сейчас до неё дошло, что стоит по стойке смирно и невидящими глазами таращится в угол. Этажерка с бегониями, конечно, заслуживает внимания, но не такого же пристального.
- Извини, задумалась, - она мягко отвела его руку и отступила. – Погода, наверное, влияет, вот и впадаю порой в задумчивость.
Она отступила, стараясь сделать это достаточно плавно, чтобы не выглядело нервными ужимками.
И когда расстояние между ними увеличилось до пары шагов, обхватила себя руками, зябко поежившись. И не внешние раздражители были тому виной – в кухне было даже жарковато – а мелкая внутренняя дрожь.
- Ларис, что происходит?
Сашка за её передвижениями внимательно проследил, хотя и не прокомментировал. А по лицу мысли не прочитаешь, давно уже научился сохранять бесстрастное выражение в любой ситуации.
- Все нормально. Серьезно, не лезь сейчас к сестре, ей и так плохо. Если хочешь, можешь Валерке морду набить. Только так, чтобы он потом Иришке жаловаться не побежал.
Нет, а что, хорошая идея. Самой ей на это сил точно не хватит, да и не любила Лариса подобные развлечения. Зато есть рядом тот, кто аж копытом от нетерпения роет, такая жажда созидательной деятельности. А так получится, что и Чернышов делом занят, и Валере не помешает мозги вправить. В том, что это поможет, она сильно сомневалась, но ведь можно же попробовать.