Страница 10 из 89
Теперь, когда получилось немного очухаться, Сашка приподнял голову, тут же загудевшую от боли. И шум в ушах, который сопровождался поднявшейся волной тошноты, тоже не порадовал. Значит, сотряс. Ладно, главное, что живы, остальное все херня. Но вот придумать, как отсюда выбираться, надо срочно.
Стойкий запах коз и навоза подсказал, что заперли их в хлеву. Ну, и правильно, куда же ещё двух баранов кидать…
Постепенно привыкший к почти полной темноте глаз смог различить низкий потолок и неровные стены. Скорее всего, мазаные глиной. Но чем это поможет, Сашка и сам пока не понял, они ж не Монте-Кристо – ни ложки, ни семнадцати лет в запасе.
Зато и дури тоже поуменьшилось. Не факт, что надолго, но кто знает.
- Ты двигаться можешь? – ощупав себя, Чернышов убедился, что ничего из оружия им не оставили. Не то, чтобы он на это надеялся, но все же. Хоть не связали, уже хлеб.
- Тебе станцевать, что ли? – шорох сопроводился тихой нецензурщиной. – Руки за спиной связали. Сам-то оклемался?
- Вроде, да. А чего тогда меня так кинули? – Сашка на ощупь пополз на четвереньках в сторону, откуда доносился голос Максима.
- Потому что тебя по башке так саданули, что и я подумал, ты кони двинул. Правильно, чему там страдать, кость одна… - несмотря на сдавленное ворчание, в тоне было явное облегчение. И потому что друг жив, и потому что остаться в такой ситуации одному ещё поганее. Сашка и сам это понимал, потому только попытался хмыкнуть, но, почувствовав, как от этого висок прострелило такой болью, что пришлось заскрипеть зубами, чтобы сдержаться от стона, почти рухнул рядом с Максом.
Конечно, их ждали. И только такие идиоты, у которых ещё детство и благородство в заднице не перестали играть, могли решить, что получилось забраться так далеко, потому что такие ловкие и незаметные. Ниндзя хреновы.
Стоило только приблизиться к стоящему на отшибе дому, как появились местные. И где только прятались… Да и сами они хороши, тоже, блин, рембо. Ни один из них не успел выстрелить, настолько быстро все произошло. Оно и понятно, что не тягаться служивым, которые полгода назад первый раз боевое оружие в руки взяли, с теми, кто войной живет.
Сашка успел кого-то вырубить, отстраненно заметив, что Макс тоже зря времени не теряет, но потом, после того, как поймал удар прикладом, уже лежа на земле в полубессознательном состоянии разве что умом понимал, что его с размаху бьют ногами по груди и животу. И вкус крови во рту, соленой и горячей. Дальше и вовсе сплошная чернота, которая рассеялась только несколько минут назад.
Почему-то только сейчас до него дошло, что здесь очень холодно. Наверное, с губ срывается плотное облако пара, потому что израненные пальцы, вспухшие и почти негнущиеся, казались и вовсе чужими.
Плотно утрамбованный земляной пол, кое-где притрушенный соломой, тоже не согревал, вытягивая из такого неповоротливого тела остатки тепла и сил, но двигаться нужно обязательно.
- Руки давай, - сил на то, чтобы говорить, у него почти не оставалось, но нужно обязательно что-то делать, иначе просто вырубится.
Чем бы Макса не связали, пропитавшаяся кровью веревка скользила между замерзших пальцев, ни на миллиметр не ослабляя узлы. Тут бы лучше нож, но его, во-первых, нет, во-вторых, в таком состоянии Сашка бы, скорее, себе что-нибудь отрезал. Потому, через несколько минут неудачных попыток освободить друга, матерно выругался и привалился спиной к ледяной стене сарая.
- Нихрена не получается, слишком туго… - дыхание стало совсем уж хриплым и отрывистым, таким, что, кажется, с расстояния в сотню метров услышишь. – Вот тебе и операция по освобождению заложников…
Макс не отозвался, только сам попробовал дернуть связанными запястьями, но быстро затих, стараясь экономить силы.
Наверное, будь они не так избиты и вымотаны, давно бы проверили, нет ли рядом ещё кого-нибудь. Но даже когда в противоположном углу кто-то зашевелился, почти не прореагировали.
- Вы за мной пришли?
А вот звук совершенно чистой русской речи и удивил, и заставил-таки приподняться. Ещё бы что-нибудь разглядеть, было бы просто роскошно.
- Ты кто? – рука машинально попыталась нащупать оружие, но пальцы только скользнули по мелкому мусору, усеивающему пол и забивающемуся под ногти.
Макс тоже шевельнулся, хотя теперь уже и ни к чему пытаться изобразить бесчувственное тело, если тот, кто сейчас заговорил, был тут все время, значит, в курсе, что оба они хоть здоровьем и не блещут, но вполне живы.
- Ну, вы же за мной? – теперь в голосе появились какие-то глухие жалобные нотки. И ломкость, свойственная совсем молодым пацанам. – Вы от папы?
Сашка про себя ещё раз выматерился, когда до него дошло, что это и есть тот, за кем они пришли. Значит, не соврал тот боевик, и какого-то мальчишку тут держали. Вот только проку теперь с этого. Разве что ему будет не скучно сидеть, и то, пока у местных настроение есть, а потом просто прирежут в торжественной обстановке, тот и вся канитель.
- За тобой, за тобой, - это отозвался Макс, который постарался сесть чуть прямее. – Зовут как?
То ли луна снова спряталась, то ли просто дело к рассвету, но, казалось, потемнело ещё сильнее. Во всяком случае, густые тени, заполнившие углы хибары стали ещё плотнее и непрогляднее. Или это у Сашки последний рабочий глаз начал из строя выходить. Хотя, если не шевелиться, то ещё и вполне терпимо, а вот стоит повернуться, так и вовсе почти искры из глаз…
- Если вы от папы, то должны знать, как меня зовут.
Малый не дурак, потому, услышав этот вопрос, затаился в своем углу и приближаться не спешил. А без помощи этого пацаненка развязать веревку на Максе не получится, поэтому пришлось применять военную хитрость.
- А то ты сам не знаешь, сколько тут по таким же сараям рабов и заложников сидит, - Сашка подтянул ноги ближе и сгруппировался на случай, если придется этого кавказского пленника ловить по всему сараю. Потому что шанс на побег – если он у них есть вообще – нужно использовать сегодня. Да, они оба избиты почти до потери сознания. И местные про это знают, поэтому сегодня будут стеречь чисто условно. И потом, кто его знает, будет ли вообще возможность рыпнуться, тут с такими, как они просто – или в рабство, пока не сдохнешь от побоев и голода, или быстренько убьют. – Хочешь сказать, что не подтвердишь, если назовем не твоё имя?
Теперь из угла донеслось громкое сопение, наверное, пацан решал, что важнее – обида или хотя бы такая мифическая возможность выбраться отсюда.
- Тимофей… - шорох приблизился и Сашкиной руки на секунду что-то коснулось. – Вы же мне поможете, да? – это прозвучало совсем тихо и как-то обреченно. Видимо, этот Тимофей и сам прекрасно понимал, что и как, но лишить себя хотя бы крохотной надежды не мог.
- Если ты поможешь нам, - стараясь не напугать, Чернышов немного передвинулся, но как-то неудачно, пришлось даже губу до крови прокусить, чтобы перетерпеть прострелившую бок боль. – Давно тут сидишь?
- А какой сейчас месяц?
Да уж, календаря в этом хлеву явно нет…
- Начало апреля. Поможешь веревки развязать?
- Попробую, - судя по всему, пацан пожал плечами и приблизился вплотную. – Меня в сентябре увезли…
В нос Сашке ударил запах немытого тела и какой-то химии, немного похожей на лекарство. От этого коктейля ароматов даже в горле запершило, но Чернышов и не подумал дернуться или как-то это обозначить. Если просидишь в таких почти «пятизвездочных» условиях полгода, не так вонять начнешь.
- Ты знаешь, как отсюда выбраться? – примолкший Макс зашипел, когда Тимофей первый раз дернул за веревку, пытаясь размотать накрученные узлы.
- Знаю. Я как-то пытался убежать…
Сашка, несмотря на то, что и так видел только одним глазом, а любая мимика давалась почти муками, нахмурился, потому что теперь рассмотрел их невольного помощника.
Мальчишке лет тринадцать, вряд ли больше. Худой, с отросшими волосами, прикрывавшими грязное лицо. Выражения глаз было не рассмотреть, но, скорее всего, ничего, соответствующего возрасту, там не будет.