Ведьма и зеркало

Чернота вокруг казалась густой, беспроглядной, и словно бы кто-то глазел на меня отовсюду. Хотелось помолиться. Встать и просто помолиться, прося помощи у кого-то, кто сильней и мудрей.

Я натянула одеяло практически на голову и провалилась в сон.

Утром солнце светило через тяжелые осенние тучи так неохотно, что даже на улице царили сумерки. Я вышла на балкон и посмотрела вниз, на двор, пустую детскую площадку, пожелтевшую от времени траву. На стоящий едва ли не под самыми моими окнами черный автомобиль. Он замер хищным зверем напротив подъезда, и оставалось только гадать, внутри ли хозяин.

Что же, Кирилл Александрович, воля ваша. Хотите разбить лагерь у моего дома — так не мне мешать. А продукты можно и на дом заказать. За доставку, конечно, придется заплатить, но еще не бедствую.

Сейчас, при свете дня, ритуал, который едва не провела вчера, казался чем-то совершенно невозможным, нереальным. Как же хорошо, что не совершила никакой глупости. И все равно мучительный стыд никак не желал оставлять.

Включенный телефон тут же разродился пулеметной очередью из сообщений. Часть укоряла о пропущенных звонках, в оставшихся множество людей требовало и просило моего внимания. Как будто мир не мог пережить несколько часов моего отсутствия.

Или все-таки уехать на время? Не к матери, разумеется, этого мне просто не пережить, но, к примеру, к подруге. Та же Яна меня приютит с удовольствием, у нее как раз "свободный период", как она сама иронично называла перерывы между мужьями.

Яна была с самого начала девушкой видной и во внимании просто купалась. Мама моя все никак не могла определиться, как относится к Яне: она и ругала подругу, и ставила ее мне в пример. Та была моей ровесницей, но замужем успела побывать уже пять раз, и наверняка счет в будущем только увеличится. При этом каждый раз инициатором развода оказывалась сама Яна: она наслаждалась периодом пламенной влюбленности, но стоило только растаять под напором быта романтическому флеру, как мужу давалась решительная отставка, а Яна отправлялась на поиски нового возлюбленного. Детьми Яна не обзавелась и пока не планировала, не желая брать на себя лишние заботы. Последнее почему-то доводило мою маму едва не до ярости, хотя она и никак не была связана с Яной.

Я нашла в телефоне номер подруги и нажала на "вызов". Сколько бы ни было у нее мужей, для меня главным оставалось то, что я могла позвонить Яне в любое время дня и ночи и попросить любой помощи. Если это было в ее силах, подруга всегда выручала, а если не в ее — искала того, кто может помочь.

Ответили на мой звонок мгновенно, что верней верного говорило, что сегодня Яна не занята ничем важным.

— Сонечка, что случилось, дорогая моя? — прощебетала Яна как счастливая канарейка.

Я вздохнула и пересказала, какие беды обрушились на меня буквально за один день.

Подруга так присвистнула, что я едва не оглохла — так резанул по ушам звук.

— Связываться с Левиным себе дороже, уж поверь. Наверное, решил за твой счет карьеру поправить, вот и рвет из-под себя. Мать твоя высоко взлетела, и если тебя прижать…

Я слушала Яну и не понимала, причем тут карьера Левина и моя мать.

— Ну, ты вечно ничего не знаешь. Районный твой несколько лет назад напортачил с одной из наших, прикрыл глаза на кое-какие делишки. А потом она возьми — и отправь на тот свет трех человек разом. Все вскрылось, и вместо повышения и отбытия в столицу он теперь прозябает районным и скрипит зубами от злости. Если ему удастся добраться до дочери Анны Таволгиной, шансы вырваться из наших холодов в Златоглавую или хотя бы в Питер для Левина возрастут в разы.

Так вот чего ради он столько лет караулил меня как одержимый…

Устало прикрыв глаза, я спросила:

— Мне следует звонить маме, как считаешь?

С одной стороны, ей стоило узнать, с другой… мама была слишком уж деятельной натурой, и я не сомневалась, что она вмешается. И неясно, не станет ли все куда хуже, в первую очередь для нее самой. Вдруг все же инспектор поймет, что я не совершила ничего дурного и успокоится сам? Ведь прежде так случалось не раз и не два.

Яна задумалась.

— На твоем месте я бы подождала. Ну, и ты же ко мне хотела напроситься погостить? Собирай сумку, через полчаса приеду.

Тяжело вздохнув, сообщила об еще одной беде:

— Кажется, Левин меня у подъезда караулит.

Яна только фыркнула как возмущенная кошка.

— Ну, придумай, как его провести. Мне тебе учить нужно, что ли?

Через полчаса… Верно, тянуть не стоит. И нужно отменить сегодняшние встречи тоже. Не самый красивый поступок, но деваться некуда.

Отказать клиентам — дело нехитрое, но что же делать с магом, который только и ждет, когда я выйду из подъезда, чтобы сцапать, как кот мышь? Не так и легко заморочить того, кто ждет подвоха. К тому же, отведя глаза Левину, не сделаю ли я только хуже?

Выглянув с лоджии во двор, я убедилась, что машина и не подумала испаряться куда-то.

— Вот же упырь, — в сердцах бросила я, и торжествующе улыбнулась появившейся идее.

Почему бы и не пшено? Раз считаю упырем, то и поступлю, как с упырем. А сработать должно, не может не сработать.

Я метнулась на кухню, высыпала на блюдце немного крупы и принялась приговаривать над ней, всем сердцем желая заморочить инспектора, не дать заметить меня.

Когда Яна позвонила мне, сказав, что уже припарковалась рядом с моим домом, я боязливо подошла к двери и нажала на кнопку, открывая подъезд. Против ожиданий, никто на меня не бросился. Стояла недвижно черная машина, осыпанная мною сверху крупой, и никто не спешил из нее выходить. Ждать, когда же водитель соблаговолит обратить на меня свое внимание, я не собиралась, со всего духа побежав прочь из двора, к подруге, которая ждала меня в своем "жуке".

Сердце стучало тревожно, грозя выскочить из горла, но беды все не случалось и не случалось, а мне так и не удавалось поверить в свою удачу. И даже оказавшись в машине подруги, я не могла успокоиться, как ни пыталась.

— Что дрожишь, как перепуганный цыпленок? — со смешком спросила Яна, поворачивая ключ зажигания.

Машина заворчала надрывно, недовольно, давно пора менять, но к желтому автомобилю подруга испытывала сильное и постоянное чувство, которое пока не сумел вызвать ни один мужчина.

— На тебя бы посмотрела… — выдавила я, пристегиваясь ремнем и устало прикрывая глаза. — Левин вчера выглядел как сама смерть, явившаяся по мою душу…

— Вот и обгоним мы эту смерть, — фыркнула весело Яна, и мы поехали прочь. — Хорошо еще, тебе Стахович тебе подвернулся. Он хотя бы силой не обделен.

Прозвучало странно, как будто Яна Костика не совсем одобряла.

— А Стахович тебе чем не угодил? — спросила я, пытаясь понять, какой изъян отыскала в моем то ли новом, то ли забытом старом знакомом подруга.

Яна пожала плечами.

— Не знаю. Быть может, тем, что твоя мать в нем души не чает. Или тем, что чересчур уж много хочет. Просто не лежит сердце — и все тут, Соня. Словом, за него бы я замуж не пошла.

В супругах Яны за все годы побывали мужчин различные, с самыми разнообразными достоинствами и недостатками, так что оставалось только гадать, является ли такая характеристика отрицательной или все-таки положительной.

Говорить про то, что я сама едва не натворила ночью, я не стала. И вряд ли вообще кому-то решусь рассказать про то, какие мысли, оказывается, могут родиться в моей голове.

— Чего замолчала? — обратился ко мне подруга, когда мы уже проехали минут пятнадцать.

Я вздохнула.

— Гадаю, какая чертовщина могла случиться прошлой ночью рядом с моим домом, что Левин словно с цепи сорвался. Не мог же он так обезуметь из-за мелочи, ведь так? Вот только как узнать?

Яна выразительно вздохнула.

— Ох уж эта твоя… нечувствительность. Повезло тебе как утопленнице, Сонька. Ведь и не поверит никто в такие россказни. Особенно инспекторы. Тем более, если даже непонятно, как ты потеряла эту способность.