Страница 12 из 26
Святослав всё чаще стал задумываться о том, как поведёт себя в здешних таёжных холодах Кузьма – ведь он ещё совсем ребёнок. А вдруг эта зима будет необычно холодной? Что тогда? Он не забыл, как ему, взрослому мужчине, нелегко было прошлой зимой, а тут – неокрепший малыш.
Кузьма подрастал, как говорится, не по дням, а по часам, и они с медвежонком стали всё чаще уходить подальше от избушки. Как-то в один из осенних вечеров мальчика весь день не было дома, и Святослав не на шутку встревожился – уж не случилось ли что-нибудь? Он уже собрался было на поиски, как вдруг заметил за пригорком приближающихся к дому Кузьму и Кису, которые сильно, видимо, подустав, еле передвигали ноги. Вскоре «дети» остановились перед Святославом. Кузьма виновато опустил голову, опасаясь увидеть немой укор в глазах отца, но на этот раз, впрочем, как и всегда в подобных ситуациях, отец не стал ругать сына, а просто поднял его на руки и прижал к себе. Не забыл он приласкать и зверя, который со временем очень привязался к своему взрослому другу. Медвежонку особенно нравилось, когда Святослав гладил его по лобастой голове, – Киса получал от этого огромное удовольствие.
Кузьма выглядел намного старше своих полутора лет, на вид ему вполне можно было дать годика три. Игра с медвежонком, постоянное пребывание на свежем воздухе, работа по хозяйству, в которой он старался не уступать своему отцу – всё это делало его взрослым не по годам. Да и аппетит у малыша был хороший, и ел он всё «взрослое», то же, что и папа: мясо, грибы, рыбу, а на десерт – разные лесные ягоды. Ну а вместо чая подавался обычно настой из трав. Хотя эту самую натуральную еду назвать только едой для взрослых нельзя, для быстрого роста и укрепления детского организма, именно такие продукты наиболее ценны.
* * *
Однажды, когда осень уже вступила в свои права, Святослав и Кузьма, в поисках поздней рябины и терна, ушли слишком далеко от дома. Увлёкшись сбором ягод, они не заметили, как быстро прошло время, и наступил вечер. Мужчина начал волноваться – стало казаться, что он заблудился и не сможет найти дорогу домой.
Подумав, Свят решил пойти вдоль небольшой горки, в надежде, что этот путь выведет его на знакомую тропу. Однако в быстро наступающих сумерках не рассчитал расстояние, и, шагнув на следующий камень, подскользнулся, за что-то зацепился, упал, и, не удержавшись, полетел вниз по каменистому склону. Синяки и шишки после падения мало его беспокоили, гораздо хуже было то, что была сильно ушиблена нога, отчего он не мог даже ступить на неё.
Почувствовав своим детским умом всю серьёзность ситуации, к нему не спеша и аккуратно спустился Кузьма. Как и любому ребёнку, ему было страшновато и от случившегося, и от наступающей темноты. Малыш, однако, не заплакал, а просто наклонился и с сожалением посмотрел на мужчину. Немногословность и умение понимать взрослого уже в таком возрасте стали неотъемлемыми чертами характера мальчика. Сын, не спеша, как сумел, помог отцу привстать, чтобы опереться на корягу. Придя в себя, Святослав начал потихоньку, преодолевая боль, идти.
К этому времени уже окончательно стемнело. Как назло стал усиливаться ветер, а через полчаса и вовсе пошёл снег. Святослав крепко обнял сына, который стал для него опорой, и они собрались уже подниматься в гору, как вдруг, мужчину что-то насторожило. Сработало наработанное долгим пребыванием в дикой тайге чутьё. Внимательно осмотревшись, он различил невдалеке, при слабом лунном свете, еле заметные силуэты каких-то животных. Приглядевшись еще внимательней, он, к своему ужасу, осознал, что это были волки. «Этого нам ещё не хватало», – подумал Святослав и поспешил повернуть в другую сторону, крепко держась за Кузьму. Но, проковыляв немного, он понял, что хищники не отстанут, и не на шутку встревожился. Идти быстрее не позволяла нога, а оружия, собираясь на сбор ягод, Святослав с собой не взял – просто не рассчитывал так далеко уйти от дома, от знакомых и хорошо изученных мест.
Святослав как никогда напугался за малыша. Он ничего не мог сказать в ответ на обращённые к нему вопросительные детские взгляды. Оставалось только одно: прижать его крепче к себе, понимая при этом, что встреча глубокой осенью с голодными хищниками может грозить гибелью. Таёжник видел единственный спасительный для себя и сына выход – несмотря на боль, продолжать идти вперёд.
Испуг придал ему достаточно сил для того, чтобы заставить себя идти, но надолго ли этих сил хватит?! Найти избушку тёмной ночью было практически невозможно, а трое волков по-прежнему не отставали, и, окончательно осмелев, приблизились на короткое расстояние и явно готовы были напасть. Один из зверей уже изготовился прыгнуть на Святослава, как вдруг маленький Кузьма быстро подхватил валявшуюся рядом корягу и замахнулся на зверя. Волк моментально переключился на ребёнка, но Святослав, успев поднять малыша на руки, быстро упал на землю. Прикрывая собой ребёнка, он стал отбиваться от хищника, но тут на них набросились и двое оставшихся волков.
Ещё минута и звери растерзали бы людей… И в это же время из вечерней темноты проявилась фигура огромного волосатого человека.
* * *
Уво, а это был именно он, вначале безучастно посмотрел на повернувшуюся к нему рычащую стайку хищников и на распростёртых людей – событие, обычное для дикой тайги, где каждый всеми силами сам борется за пропитание, его не касалось.
Это была не его охота и не его еда. Пища ему доставалась разная и по-разному добытая, но он поедал мясо только тех животных, которых убивал в схватке, и только тогда, когда те на него сами нападали. А иногда ему приходилось находить и придавленных упавшими деревьями зверей, которые уже умирали, которых он вытаскивал и потом съедал, потому что всё равно они не выжили бы от серьёзных полученных ран…
Уже собираясь покинуть это чужое «ристалище», Уво неожиданно резко замедлил шаги. В его памяти мгновенно промелькнула картинка, как этот большой человек, терзаемый сейчас волками, снимал с дерева ребёнка после того, как что-то пылающее упало с неба… Он отчётливо вспомнил, что в тот момент как раз сверкнула огромная молния. А ещё он хорошо помнил свои детские годы, когда его мама, благоговевшая перед молнией и огнём, на костре, зажжённом ударом молнии, готовила какую-нибудь снедь. Мама всегда твердила, что костёр зажигают Боги и их надо уважать.
Все эти воспоминания детства буквально в доли секунды пронеслись в голове волосатого человека, и он, замерев на месте, подумал, что, может быть, сейчас перед ним – посланцы самого Повелителя молнии в образе людей, и они нуждаются в его помощи? Решение пришло сразу, и с диким криком «снежный человек» в один прыжок оказался рядом со свалкой из зверей и людей. Он схватил одного волка за холку, прижал хищника к себе, и каким-то странным, видимо, только ему известным способом, стал душить зверя. Раздался хруст… Уво вырвал из схватки второго волка, и так же, молниеносно и без жалости, расправился с ним. Через считанные мгновения перед ним лежали уже два обмякших волчьих тела. Третий, успел увернуться, пустился наутёк. А Уво бросился к мужчине и ребёнку. Наклонившись над лежащими людьми, он похлопал их по щекам, проверяя, живы ли люди.
Святослав с трудом повернул голову и совсем близко от своего лица увидел два круглых глаза, которые буквально пронизывали его какой-то необъяснимой силой. Мужчина от страха вначале онемел, а потом, будто под гипнозом, глаза его начали слипаться. Волосатый Уво одной рукой взял ребёнка из крепких рук Святослава, другой – поднял мужчину и, ухватив их себе подмышки, быстро зашагал прочь. Он нёс их с такой лёгкостью, что, казалось, это не люди, а просто сухие поленья. Уво не просто быстро шагал, а временами переходил на бег, во время которого он кашлял и частенько постанывал. Стонал он не от тяжести груза и не от усталости. Такая нагрузка для него была почти ничтожной, по сравнению с тем, что он привык испытывать, когда носил туши животных, возвращаясь с очередной «охоты» к своему жилищу в пещере. Но сейчас он не доставлял в пещеру добычу, он спасал подаренных ему молнией и огнем людей, впервые допуская в свой дом чужаков. И продолжал стремиться вперед, бережно удерживая драгоценный груз, даже когда очередной приступ кашля и получившийся особенно громким стон все же заставил его ненадолго остановиться. Ему казалось, что какая-то неведомая сила внутри него хочет вот-вот выскочить из ада и огненного жара, отчего там, в груди, всё буквально горело и клокотало. Необъяснимая для него его болезнь была намного серьёзней понятных нам воспаления легких или гриппозных и других страшных вирусов. А может быть, это было ощущение старости с присущими ей недугами.