Барбара Радзивилл (сборник)

– Что позволяет себе этот нечестивец! – воскликнул он. – И сомневаться не в чем: сейчас же пойдем к вашему мужу и расскажем все как было!

– Но не накличет ли это беду?

– О чем вы! Вы верите угрозам этого невежи, этого богохульника! Да мы просто обязаны все рассказать пану воеводе хотя бы ради того, чтобы поставить выскочку на место! Что за угрозы в адрес такой высокой особы, каковой является ваш муж!

– Я боюсь… Кто знает, как может все повернуться.

– Об этом знает пан воевода.

– Но он так хорошо отзывался о своем госте, называл его другом.

– Тем более. Это доказывает, что мы должны разоблачить нечестивца, открыть глаза князю. И лучше это сделать сразу, сейчас, потому что потом может быть поздно. Узнав, какая гидра заползла к нему в дом, князь Станислав примет меры.

– Но он угрожал! Он требовал, чтобы я молчала!

– Ну и что! Разве вы обязаны подчиняться требованию сатаны? Он околдовал вас. Чтобы освободиться от его чар, вы должны исполнить свой долг, долг честной жены. Остальное – забота вашего мужа. Он или уничтожит негодяя, или… простит его.

Вопросительный взгляд пани Барбары заставил священника пояснить свои слова.

– Знаю, насколько милосерден пан воевода. Вряд ли он поднимет руку на соседа. Но дело не в этом. Мы не должны задаваться вопросом о том, что будет. На все воля Божья. Сейчас наш долг – рассказать князю. И сделать это должны вы сами!

Вздох Барбары явился одновременно и ее согласием, и выражением сомнений. Однако уже через минуту оба, она и ксендз, направились в замок.

Найти князя Станислава оказалось делом несложным. Один из гайдуков подсказал, что он в Чертовой башне. Когда пани Барбара и ксендз забрались на верхний этаж башни, они, к их изумлению, были встречены дружным смехом князя Станислава и пана Кветковского. Хозяин и гость, сидя в креслах перед распахнутым настежь окном, держали в руках большие серебряные кубки. На деревянном столе перед ними стоял начатый кувшин вина. Визит священника и пани Барбары прервал задушевную беседу. Князь удивленно посмотрел на жену, потом перевел взгляд на ксендза.

– Что-то случилось? – наконец спросил он.

– Да, случилось, ваша милость, – уверенно ответил за пани Барбару священнослужитель. – У нас к вам разговор не из разряда приятных, – тут он оглянулся на гостя и добавил: – И сугубо конфиденциальный.

Барбара вдруг заметила, как изменилось лицо пана Кветковского. И без того смуглое, оно совсем потемнело. Поглядывая то на пани, то на ксендза, гость осторожно поставил на стол кубок и поднялся. Он догадался о цели визита, но из последних сил старался сохранить спокойствие.

– Если понадоблюсь, то я на площади, ваша милость, – спокойно сказал он.

Его уверенность испугала Барбару. Она даже подумала, уж не снится ли ей все это.

– Да-да, Збышек, ступай, я скоро спущусь, – отозвался князь.

Когда дверь за гостем наконец закрылась, ксендз Стефан торжественно, будто с амвона, произнес:

– Пан Станислав, я стоял у кровати вашей матери в тот день, когда вы появились на свет. Я крестил вас. Ваш батюшка был для меня первым другом, и мы оба много сделали, чтобы добавить славы вашей фамилии.

– Но я это знаю, – как бы требуя говорить по существу, нетерпеливо перебил князь.

– Сейчас, ваша милость, я оставлю вас наедине с вашей женой, – продолжал ксендз. – И вы выслушаете ее. Заклинаю вас, ради своего блага и блага ваших верноподданных, не принимайте после ее слов скоропалительных решений, но будьте тверды и примите единственно верное. И еще. Говорю вам искренно: жена ваша чиста и в беседе со мной больше болела за вас лично и честь вашей фамилии, нежели за себя саму. А потому прошу не подозревать ее в каких бы то ни было низких поступках. Итак, я удаляюсь. Мужайтесь, князь.

Прошуршав по полу подолом своей сутаны, старик наконец оставил супругов с глазу на глаз.

Несмотря на солидность и мужественность в лице и осанке, князь Станислав был чрезвычайно робок, даже труслив. Этим пользовались его недруги, оказывая на него давление всеми приличествующими и неприличествующими способами. Пан воевода еще не знал причины столь странного предупреждения ксендза, но уже испытывал беспокойство.

– Что случилось, душа моя? – настороженно спросил он. – Этот старик говорил так загадочно и с такой миной, будто наш замок оккупировало вражеское войско. Неужто московцы опять нарушили перемирие?

Чувствуя, что ее нерешительность или попытка что-нибудь утаить усилят подозрения мужа, пани Барбара решительно сказала:

– Этот ваш Кнутовский или Плутовский, как его там, откровенный наглец! Сегодня в саду он домогался меня и говорил всякие непристойности!

Она вдруг увидела, как пан воевода побледнел. Схватившись за спинку кресла, князь буквально остолбенел и на целую минуту потерял дар речи. Наконец он хрипло выдавил:

– Что? Что ты сказала?..

– Я знала, что это расстроит вас, поэтому сначала не решалась признаться. Но ксендз Стефан настоял. Прошу, умоляю вас, спровадьте этого нахала, уберите с глаз долой. Если вы не сделаете этого, то уверена: случится беда.

– Постой, постой, душа моя. Давай разберемся. Что именно он сказал тебе?

Князь наконец овладел собой, но страх не оставил его. Опустившись в кресло, он устремил на жену робкий, умоляющий взгляд.

– Он сказал, что не боится вас, – ответила Барбара, – и что рано или поздно своего добьется. Пан воевода не ответил. Он закрыл глаза; руки его повисли, как плети. Как и ожидала Барбара, от принесенного известия князь сник, расстроился и, вместо того чтобы начать действовать, совсем растерялся и, обхватив голову руками, воскликнул:

– А ведь я вывел его в люди! Когда-то он был простым драгуном!..

Князь взялся было рассказывать историю карьеры пана Кветковского, но пани Барбара решительно остановила его:

– К чему эти вздохи? Выгнать его – и делу конец! Князь ответил не сразу.

– Не так-то все просто, душа моя, – наконец сказал он. – По крайней мере теперь. Этот человек имеет влияние на моих подданных. Ссора с ним неумолимо приведет к разделению моих подвластных на два лагеря, – он тяжело вздохнул. – Одного его слова будет достаточно, чтобы разрушить всякую дисциплину в моем гарнизоне. Я не могу!

– И это говорите вы, тот, кого на службу выбрал сам король! Вы не можете проучить какого-то выскочку!

– Не сразу, душа моя, дай срок. Я не могу вот так, ни с того ни с сего, объявить его своим врагом. Мне нужно время. Потом, когда я почувствую, что решающий момент настал, я, конечно, скажу ему, укажу на дверь. Но теперь… Надо подождать.

Только сейчас пани Барбара поняла, какого мужа подарил ей Господь. Ей открылся истинный пан Станислав – тот, что жил под маской красивого, статного и, казалось, мужественного человека, и это открытие не могло не разочаровать ее. Все достоинства князя вдруг показались ей искусственными, ложными. Она увидела истинное его лицо – и ужаснулась.

– Этот момент наступил, ваша милость, – продолжала она бороться за свое достоинство. – Сделайте же то, что вы обязаны сделать. Ведь вы говорили, что любите меня. Этот человек оскорбил меня: насильно поцеловал в губы! Кто поручится за то, что в следующий раз он не сорвет с меня платье? Да-да! Если он почувствует, что у вашей жены нет заступника, то так оно и будет!

– Господь с тобой, душа моя, что ты говоришь! Ну хорошо, если ты так настаиваешь, я приму меры.

– Какие?

– С сегодняшнего дня он будет жить за пределами замка. А чтобы тебе было спокойней в час прогулок, я выделю тебе охрану из десяти самых верных моих гайдуков.

Пани Барбара только рассмеялась в ответ. Милость князя она восприняла как неудачную шутку. А князь Станислав продолжал:

– Он уедет, как только завершится праздник. Он обещал. Потерпи, осталось не так уж и долго. Мы проводим его деликатно, без скандала, с тем чтобы навсегда отказать.

– Его надо спровадить немедленно, – продолжала настаивать пани Барбара. – Я не могу чувствовать себя спокойно, пока он здесь.