Страница 5 из 18
– Ты чего там делаешь в своём телефоне?
Вопрос Кирилла из полулежащего положения прозвучал чересчур вызывающе. Так что я постарался смягчить эффект своим замечанием.
– Ведь это ты нас сегодня собрал. Ты стал тем, кто подал идею. А теперь ты нас игнорируешь?
Мои слова, замешанные на логике и здравомыслии, попали точно в цель. Валера отнял глаза от телефона на мгновение. Но только лишь на мгновение.
– Извините, ребята, – с искренним сожалением произнёс он, – Внезапные дела. Я должен это решить. Дайте мне десять минут. Потом я буду всецело ваш.
Отвечать не нужно было. Мы просто приняли к сведению его пожелание. К тому же пришёл официант и нам тоже понадобились решения.
– Мартини…, – попытался сказать я, когда очередь дошла до меня.
Но в тот же самый момент яркое освещение резко померкло, а на сцену с оглушительным треском рухнул старый ламповый телевизор с диагональю около метра.
– Пах-па-бах!!!
Все разговоры тотчас стихли. Официант исчез, растворился без всякого обещания исполнить свои исконные обязательства.
– Эй, эй!.. – я попытался окрикнуть его, ища взглядом, но бесполезно.
Он исчез с концами. Остались лишь мы – пятеро друзей, которые напряженными взглядами смотрели на упавший с неба телевизор.
И все мы ждали.
В прошлый раз всё было иначе. Совершенно по-другому. Без этого вычурного гротеска. Однако была некая внутренняя уверенность, что общий смысл и одна-единственная суть оставались прежними.
Вот мы и ждали. Наши глаза настойчиво следили за тем, как медленно оседают пылинки из поднятого падением столба пыли. А сердца бешено колотились от освободившегося адреналина. Теперь не только Пётр волновался. В тот самый миг все мы оказались на нервах. Всем нам требовалась валерьянка. Мы ждали, ждали, ждали…
И вот наконец раздался глухой щелчок.
– Пцм!
После щелчка тёмный экран телевизора перестал быть тёмным. Его заполонили широкие, узкие и кривые помехи белого шума. Из динамиков громко зашипел противный звук:
– Ш-ш-ш-ш…
Это длилось минуты три. Пылинки тем временем продолжали оседать. Саспенс продолжал нагнетаться. А затем был ещё один щелчок.
– Добрый вечер!
Помехи исчезли. Шипение заглохло. На экране появилось квадратное лицо. Рисованное. Карикатурное. Состоящее из простых прямоугольных линий и точек. Это было не настоящее лицо. Но, тем не менее, кривой изгиб его рта двигался в такт произносимым словам. Лицо говорило. Его речь была обращена к нам:
– Приветствую Вас, наша старая добрая команда прежних победителей. Вас давно не было у нас в гостях. Мы скучали. Но вот вы и вернулись. Так что сегодня мы с вами устроим достойное шоу.
Лицо рассмеялось глухим хрипом, словно само не верило своим громко сказанным словам. Хотя, поймите, что это было рисованное лицо. Как можно было ему верить? Я не верил. Да и другие вряд ли. И оно не верило. Но такова было игра. И мы впятером пришли в неё играть.
– Итак, сегодня с нами играет команда «Парнишки с умишком». Представьтесь, пожалуйста, для тех, кто не видел прежних наших трансляций из глубокого подполья.
– Владимир Шпендель, – являясь капитаном, я естественно взял слово первым, – специалист тридцать седьмого разряда.
Потом вразнобой представились остальные парни.
– Валерий Плеханов, тридцать восьмой разряд.
– Пётр Урицкий, тридцать седьмой разряд.
– Кирилл Сенкевич, тридцать седьмой разряд.
– Василий Сенкевич, сороковой разряд.
– Прекрасно! – заявило рисованное лицо.
Оно ещё немного похрипело, посмеялось, а потом сказало:
– И вот мы уже начинаем. Наша первая участница выбралась к нам сюда из пригородного района Новокукуево. Её зовут Ксюша. Она работает дизайнером одежды, живет с тремя подругами, считает, что могла бы добиться большего, если бы не злые подонки мужчины.
Лицо замолкло. Мы тоже молчали. Не было никаких приветствующих аплодисментов. Только взрывное биение пульса в висках. От гнева, от ненависти, от досады, от разочарования, от непонимания чужой лживой правды – от всего этого нас бесило так, что просто нет слов. Впрочем, именно поэтому мы и играли. Именно поэтому мы создали свою команду.
Секунд через тридцать гробовую тишину осторожно нарушило цоканье каблуков. Этот звук стучал прямо по мозгам. Он вымораживал. Лил через край взбешённое содержание.
И вот на сцене появилась она.
– Что? Она? – Кирилл не удержал впечатления и прыснул ртом.
– Я…, – девушка запнулась.
Её большие голубые глаза округлились. Видимо она не была готова к тому уровню враждебности, на которое наткнулась. Наверное, она ждала чего-то другого. Но получила она то, что получила. Презрение и холод от меня и Валеры, удивленный скептицизм от Кирилла. Васька сморщил физиономию как от самого кислого лимона. Ну а Пётр зачем-то крикнул:
– Пошла на хер!
Слава богу, что правила мероприятия не запрещали таких высказываний. Иначе нас бы выгнали взашей из-за такой вот несдержанности. А так обошлось лишь тем, что некоторые из нас ощутили смущение и стыд. И то ненадолго. Ведь те, до кого добрались эти чувства, тут же напомнили себе о том, кто создал в их жизни бесчисленные моральные запреты. И тогда самобичевание растворилось подобно миражу.
– Есть семь условий, семь обстоятельств, которых я дожидаюсь. При их правильном сочетании я буду счастлива.
– Да похер мне на твои условия!
Девушка продолжила. Но и Пётр продолжил тоже.
– Ты – грязная шлюха!
И теперь встал вопрос:
«Кто же окажется более выдержанным и стойким?»
Тот, кто кричит? Или тот, кто продолжает говорить?
– Вчера мой парень покончил с собой. Это ужасно. Все мои парни заканчивают таким образом. Мама говорит, что это какое-то странное проклятие. Но мне кажется, что всё куда проще. Это бич нашего времени. Весь мужской род сегодня представлен одними слабаками. Ведь это уже девятый!
Таким коротким, но емким и обвинительным был её рассказ. Он закончился, и теперь она ждала соответствующей реакции. Но те, кто дышал ниже уровня сцены, не торопились с вопросами. В принципе, им и так всё было ясно, что нет ничего ясного.
А она ждала.
– Что скажите?
Всё-таки это она не выдержала.
– Что я должен сказать?
Я посмотрел влево. В руках у Валеры уже не было телефона. Его руки были пусты. Но выражение лица, бравшее свои истоки в горячей сердечной мышце, не было пустым. В нем было много мыслей и ещё больше ненависти. А ведь ранее её там и так было предостаточно.
– Чего ты хочешь от нас?
– Ничего.
Ответ прилетел слишком быстро. Словно это был вовсе не ответ, а заготовка. Такие раньше встречались в старых моделях мобильников. Типа «Я занят. Перезвоните».
То есть было ясно, что девица врет и не краснеет.
– Так ли это?
Лицо Валеры Плеханова издевалось.
– Такова ли правда? – говорило оно.
– Так…
Очень неуверенно.
Мне и трём другим игрокам было интересно наблюдать за зарождением малой словесной баталии. В прошлый раз все мы по больший части молчали. Сегодня же Валера сделал нечто новое. Он ввязался в спор.
– Так нечестно.
– Давишь на жалость?
Четверо рассмеялись. Девушка в бессилии рухнула задом на телевизор.
– Вы злые?
Казалось, она вот-вот заплачет.
– Прошу не оказывать давления на жюри!
Рисованное лицо недовольно кривлялось между женских ног.
– Это против правил!
Вняв замечанию, девушка смахнула рукой так и не проступившие слёзы и подскочила с телевизора. Но потом внезапно включился женский мозг. Она обернулась, слегка нагнулась и уставилась своими невинными голубыми глазами на рисованное лицо.
– Ты кто такое, чтобы мне указывать?! – громко поинтересовалась она, и брови её при этом пошли зигзагом.
Её правая нога слегка дёрнулась, но осталась на месте. Дорогую туфлю на ноге было жалко портить из-за ерунды.
– Ты – ерунда! – заявила красотка и гневно ткнула пальцем в сторону рисованного лица.