Страница 12 из 27
Не найдя подходящего существующего понятия, мы введем собственное: «третье место» здесь и далее будет обозначать то, что мы назвали «ключевыми точками неформальной публичной жизни». Третье место – это родовое понятие для большого разнообразия публичных мест, в которых происходят регулярные, неформальные, добровольные, радостно ожидаемые встречи индивидов вне рамок дома и работы. Я думаю, что это понятие подходит для обозначенной цели: оно нейтральное, короткое и легкое. Оно подчеркивает значимость «треноги» и относительную важность каждой из трех точек опоры. Таким образом, первым местом является дом. Это самое важное место: первая регулярная и предсказуемая среда для подрастающего ребенка, которая окажет большое влияние на его развитие. Дом дает приют индивидам задолго до того, как они становятся интересными с точки зрения работы, и долгое время после того, как мир занятости извергнет их обратно. Второе место – это рабочее окружение, редуцирующее индивида до единственной, производительной роли. Оно поощряет соревновательность и мотивирует людей возвыситься над себе подобными. Также оно обеспечивает их средствами к существованию, улучшает материальное качество жизни и структурирует бесконечные часы для того большинства, которое не может их структурировать самостоятельно.
До индустриализации первое и второе места были единым целым. Индустриализация отделила место работы от места проживания, изъяла производительный труд из сферы дома и сделала его удаленным от семейной жизни физически, морально и духовно. То, что сегодня мы называем третьим местом, существовало задолго до этого разделения, и, таким образом, наше понятие – это признание масштабных изменений, принесенных промышленной революцией и разделением жизни на частную и публичную сферы.
Ранжирование «трех мест» соответствует зависимости от них индивида. Дом нам требуется, даже когда мы не работаем, и большинству из нас нужно работать в большей степени, чем собираться с друзьями и соседями. Этот порядок также сохраняется в отношении индивидуальных затрат времени. Обычно индивид проводит больше времени дома, чем на работе, и больше времени на работе, чем в третьем месте. По важности для индивида, по затратам времени и чувству преданности, по объему жизненного пространства и социального признания это ранжирование также сохраняется.
В некоторых странах третье место имеет сравнимое значение с двумя другими. В Ирландии, во Франции или в Греции ключевые точки неформальной публичной жизни составляют значимую треть в жизни людей. В США третьи места занимают слабую позицию, и, вероятно, большинству людей не хватает третьего места, но при этом они отрицают, что оно для них действительно важно.
Значимость третьих мест зависит от культурного окружения и исторической эпохи. В дописьменных обществах третье место было первоочередным: это была самая важная структура в деревне, управляющая центром поселения. Третьи места располагались в домах мужчин: это были древние предшественники великолепных, элегантных и претенциозных клубов, которые в итоге начали появляться вдоль улицы Pall Mall в Лондоне. И в древнегреческом, и в римском обществе господствующие ценности предписывали, что агора и форум должны быть величественными, центральными учреждениями, а дома – простыми и незамысловатыми; что архитектура городов должна утверждать преимущество общественного и гражданского в индивиде по отношению ко всему личному и домашнему. Какие только средства не использовались, чтобы завлечь граждан на публичные собрания! Форумы, колизеи, театры, амфитеатры представляли собой великолепные строения, и доступ к ним был бесплатным.
С тех пор третьи места никогда больше не приближались к былому величию. Попытки возвести нечто элегантное и величественное продолжались, но с гораздо меньшим успехом. Так, во многих культурах большое развитие получили общественные бани. Достаточно элегантными были викторианские пабы – «дворцы джина» (особенно в сравнении с нищетой, которая их окружала). Зимние и пальмовые сады, построенные в некоторых северных городах в XIX столетии, вмещали много больших и впечатляющих конструкций. Однако в наше время третьи места выживают и без особых архитектурных новшеств и элегантности.
Там, где третьи места остаются жизненно важными для людей, это в гораздо большей степени обусловлено их обилием, а не великолепием. Географическое расширение городов и растущее разнообразие городских кварталов и районов обусловили необходимость подобных изменений. Обилие небольших заведений позволяло сохранять их соразмерность человеку и всеобщую доступность заведений в эпоху увеличивающейся урбанизации.
Однако в новых американских сообществах третьи места и не величественны, и не многочисленны. В основном они вообще запрещены. В городском ландшафте, все чаще лишенном неформальных мест для встреч и враждебно настроенном против них, можно увидеть людей, которые предпринимают достаточно жалкие попытки найти хоть какое-то место для расслабления и общения. Иногда можно видеть три-четыре автомобиля, припаркованных в тени у продуктового магазина, и их владельцев, пьющих пиво, которое можно приобрести, но нельзя распивать внутри магазина. Если эта привычка когда-нибудь укоренится, то издадут закон, ее запрещающий. Молодежь иногда собирается вдоль дороги, сидя в машинах или стоя около них на стоянках кафе общепита. Это лучшее, на что они могут рассчитывать, поскольку внутри заведения им не позволяют сидеть без заказа. В автоматизированной прачечной можно встретить группу женщин, которые разговаривают, пока идет их стирка. Можно встретить родителей, которые взяли на себя дополнительные издержки по пристройке к дому еще одной комнаты или переоборудовали в комнату отдыха гараж, чтобы в районе, где для детей нет ничего, у их детей было достойное место, чтобы проводить время с друзьями. А иногда молодежь начинает собираться на небольших участках леса, которые еще не сровняли с землей в процессе неумолимого роста пригородов. В таком месте они наслаждаются отдыхом от стесняющей их и слишком знакомой линейной застройки и однообразных улиц.
Американские планировщики и девелоперы продемонстрировали полное пренебрежение к сформировавшимся ранее структурам, в которых текла жизнь между домом и работой. Они признали негодными бары по соседству и запретили их пригородные варианты. Они не смогли создать современную версию знакомых мест для встреч. Мельница, элеватор, кафе-мороженое, ларьки с пивом, сладостями, сигарами – исчезли все те места, где человек не сводился к простому клиенту. Тем временем планировщики и застройщики продолжают возводить один за другим ряды регламентированного одиночества в районах настолько стерильных, что они взывают хотя бы к скромному почтовому ящику или небольшому кафе, где местные жители могли бы обнаружить существование друг друга.
Сегодня американцы поставлены в положение, о котором старый, закостенелый архиконсерватор Эдмунд Бёрк предупреждал нас, когда говорил, что разрыв связей в сообществе несет огромную опасность, поскольку их не так легко чем-нибудь заменить. Действительно, сегодня перед нами стоит огромная задача – сделать «беспорядок, которым является городская Америка», достаточно дружелюбным местом для удовлетворения потребностей стадного, социального животного[36]. Прежде чем решать вопросы мотивации или целесообразности задачи, мы должны понять, что именно неформальная публичная жизнь может привнести в жизнь индивида и нации. В этом и состоит цель данной книги.
Удачное изложение предполагает, что обсуждению решения проблемы предшествует какое-то ее описание. Поэтому начал я с горькой и неприятной ноты, которую по необходимости мне придется озвучивать снова. Мне бы хотелось, чтобы дела обстояли иначе. И именно решение проблемы вызывает волнение и удовлетворение. Я надеюсь, что обсуждение жизни в третьем месте настроит и читателя подобным образом и что читатель простит мне пристрастное отношение, которое нет-нет да заставляет меня иногда назвать третье место «Великим Хорошим Местом». Я уверен, что те читатели, у которых есть свое третье место, возражать не станут.
36
Иногда, особенно среди планировщиков, используется фраза «беспорядок, которым является рукотворная Америка».