Страница 20 из 21
Подобные социальные стратегии производят политический эффект, поскольку создают впечатление доверия между незнакомыми людьми. Оно отличается от того фатального доверия, которое испытывают друг к другу пассажиры на борту самолета или в одном вагоне нью-йоркской подземки. Его можно сравнить с приветливым, но сдержанным поведением, которое встречается в небольших деревенских пансионах, где все убеждены, что другие постояльцы принадлежат к тому же социальному типу. Политически здесь важно то, что за нахождение во всех этих пространствах взимается плата. Одна только стоимость билета в Диснеймире, составляющая кругленькую, пусть и не заоблачную, сумму в 35 долларов, обеспечивает некий ценз, некую исключительность, некое чувство уверенности, которое дает отсутствие всеобщего доступа.
Обеспечение ощущения уверенности с помощью управления пространством создает прецедент для частно-государственного партнерства и частных девелоперских проектов в городах. Не имея возможности огородить свой участок стеной, они вынуждены сделать его доступным для публики, но не хотят при этом поощрять шатание разного рода бездельников, воришек, бездомных и недисциплинированных личностей. Подобно Диснеймиру, эти учреждения устанавливают практически неограниченный контроль над территорией. Они обладают достаточными фискальными и финансовыми возможностями для предоставления «общественных» услуг. Однако они отличаются от старой системы тем, что подобные услуги не дополняют общественные блага: они их заменяют.
БИРРы, как мы показали в первой главе, приватизируют общественные блага таким образом, что многих горожан это устраивает. Политическая самостоятельность БИРРов обуславливается их финансовой самостоятельностью: в дополнение к установленным для всех законом городским и государственным налогам владельцы недвижимости облагают себя дополнительными местными налогами в соответствии с размером принадлежащей им площади, и налоги эти собираются городскими властями. Затем БИРРы используют эти средства для финансирования проектов по развитию инфраструктуры, за которые местные власти не могут или не хотят платить. Сфера активности БИРРов расширяется из-за неспособности городского правительства обобщить принципы инфраструктурного развития, что, в свою очередь, является проблемой и самих БИРРов (см.: Wolfson 1992).
БИРРы создают собственное ощущение места не только через воссоздание городских служб прошлых эпох (таких, как уборка улиц и поддержание безопасности), но и, вслед за Диснеем, отождествляют тему и стиль с общественным порядком. Наиболее яркий пример – это использование формы работников для повышения узнаваемости БИРРа. В 1992 году БИРР «Таймс-сквер» заказал форму для служащих частной санитарно-гигиенической службы знаменитому театральному модельеру (The New Yorker, July 6, 1992, 12). Теперь куртки и кепки местных дворников красные – под цвет уличных урн, футболки и нашивки – сиреневые, как мусорные пакеты. «До сих пор, – говорит один из работников, – мы носили те же скучные синие рабочие штаны и футболки, что и десятки тысяч других ньюйоркцев. Зато теперь, когда люди видят на тебя на улице, им сразу понятно, что ты из команды “Таймс-сквер”. Эти костюмчики – что надо, я в смысле, это же Бродвей как-никак?»
Стремление БИРРов к улучшению инфраструктуры обусловлено прежде всего ценами на недвижимость. Однако цены эти не только отражают спрос, как писал Дэвид Харви (Harvey 1973). Они отражают ценности Диснеймира: чистота, безопасность и визуальная целостность. БИРР 34-й улицы – вечно заполненной покупателями торговой улицы между Эмпайр-стейт-билдинг и универмагом Macy’s – нанял консультантов по розничной торговле определить общие правила дизайна витрин, чтобы лицо района не было таким неопрятным (Griffith 1992). Долгие годы 34-я была народной торговой улицей, на которую стекались представители рабочего класса из всех этнических групп. Однако когда Macy’s объявил о банкротстве и реорганизации в 1991 году, а в 1992-м Эмпайр-стейт-билдинг приобрел частный инвестор, этот базарный вид перестал соответствовать желаемому образу. Громадные, иногда в шесть этажей вывески, мелкие товары, которые вываливаются на улицу с газетных прилавков и из открытых витрин магазинов, фирменные логотипы, названия брендов и магазинов, рисунки на стенах – все это визуально захламляло улицу. Поэтому БИРР решил самостоятельно контролировать исполнение муниципальных правил. Работники БИРРов сообщали властям о таких нарушениях, как непомерно большие тенты над витринами, незаконно установленные уличные прилавки, газетные киоски, которые, по словам помощника комиссара Управления по делам потребителей, «превратились в базарные лотки». За установленное административное или уголовное нарушение виновников ждали штрафы, тюремные сроки или приостановка лицензии. По иронии судьбы, настенные рисунки, вывески и «атмосфера карнавала» 34-й улицы, осужденные консультантами по розничной торговле, оказались теми самыми важными элементами эстетического оживления, которые теперь (после нескольких лет общественной дискуссии) так приветствуются при реконструкции Таймс-сквер.
Принципы управления общественным пространством, которыми руководствуются БИРРы, показывают, насколько важной составляющей идентификации пространства является внешний вид. В некоторой степени значимость визуализации отражает совокупное влияние фотографии, кино и телевидения, все возрастающее с конца XIX века, а кроме того – влияние Диснеймира на общественную культуру. В Нью-Йорке как сторонники сохранения исторического облика, так и приверженцы нового строительства подозревают друг друга в болезни «диснеите», когда речь идет о попытках регулировать или, напротив, отменить всякие ограничения на развитие эстетически или нарративно нестандартных сегментов города (см.: Gill 1991). Градоохранители иногда демонстрируют даже излишнее усердие. В деревне Уотер-Милл на восточной оконечности Лонг-Айленда, куда многие состоятельные ньюйоркцы выезжают на дачу, несколько старожилов обвинили администрацию в «попытке превратить деревню в Диснейленд» за то лишь, что они срубили два дерева ради сохранения ветряной мельницы, которая является памятником национального значения (New York Times, December 30, 1991).
За обвинениями в «диснеите» кроется основной вопрос: какую из визуальных стратегий – сохранение исторического облика, его имитацию или творческое воссоздание – стоит признать наиболее этически обоснованной. Если стратегии, основанные на тематическом представлении, максимально облегчают восприятие материала, сама симуляция выводит производство пространства из присущего ему контекста, таким образом осложняя его критическое декодирование. Более того, симуляция является экономически выгодной, поскольку дает возможность разрабатывать новые продукты с учетом особенностей рынка, а также экспортировать все это на новые рынки, главным образом в Японию и Юго-Восточную Азию. Подобным же образом симуляция дает архитектурным и арт-критикам почву для обсуждения, льет риторическую воду на критическую мельницу. Архитектурный критик из Boston Globe встает на защиту псевдонеогеоргианской офисной башни, построенной в Бостоне архитектором Робертом А.М. Стерном, на том основании, что это «архитектура века симуляции» (Campbell 1992). Далее он восхищается тем, как социальной неоднородности и неорганизованности служащих противопоставляется очевидная эстетическая гармония и политическая целостность, которую подразумевали в своих творениях архитекторы настоящего неогеоргианства в начале XX века. Архитектура постмодерна в сочетании с новой волной презрения к формальностям делают общественное пространство вместилищем спонтанности и хаоса. Но для чего и какой ценой? «Длинноволосый курьер в велосипедных шортах… одним своим присутствием делает из здания театральную декорацию… Девушка-юрист в кроссовках и наушниках, просто находясь в этом помещении, волшебным образом преображает [здание] в музей мертвой культуры и сама становится туристом в этом музее».