Bypass

Питер вглядывался в усмехающуюся физиономию. Любил же Корвус ставить Паркера в тупик. И переведя взгляд на белую плоскую коробку, Паркер нахмурился — Он что, молился вслух?

У подростка страшно заныла челюсть, ведь он даже отсюда чувствовал этот божественный аромат. Господи, да это же мясная! Питер старался не строго судить себя, ведь как он надеялся, всякий бы на его месте поступил также, как и он. А именно, без раздумий, но с гордо вскинутой головой и намеренно медленно, прилагая на это адские усилия, спустился и осторожно подошёл к коробке.

Подняв её с пола, Питер вцепился в неё, она была ещё горячей, только-только начала остывать. Картинка и мелкий шрифт говорили сами за себя. Получается Корвус был на Земле пятнадцать минут назад, минимум двадцать. У мальчишки неприятно засосало под ложечкой, но от голода ли?

Но опасения и домыслы не обладают полной силой, когда в руках голодного ребёнка, то о чём он мечтал уже больше полугода. И быстро плюхнувшись на кровать, он раскрыл коробку.

Парнишка не мог поверить в своё счастье! Это была самая настоящая мясная пицца!

Схватив первый кусок, уже жуя, он невнятно предложил воину, и к удивлению, тот не скривился, а как будто с неохотой взял и с абсолютно непроницаемым лицом и за один присест проглотил уголок пиццы. Паркер даже опешил, ведь впервые за 203 засечки видел, как воин ест, и как оказалось Корвус делал это так же кровожадно, как и сражался.

Глядя на расслабленную фигуру Глейва, внезапная мысль, уже другая, но такая верная возникла на периферии опьянённого вкусом подросткового мозга. Питер расширенными от ужаса глазами уставился на воина, а тот так и продолжал уплетать уже следующий кусок.

Слегка трясущейся рукой парнишка прикрыл крышку, уже внимательнее изучая логотип, и бегло оглянулся на коробки из-под лапши. — Какой же я идиот! — подумал Паркер. Почему он об этом не задумывался раньше, Питер не знал. А может дело было в том, что мальчишка просто помыслить о таком не мог!

Пицца была ещё горячей! Она только-только начала остывать. Даже если и допустить, что воин летал на челноке, Питер сильно сомневался, что до Земли можно добраться за десять минут, а значит…

Бред! Питер скорее поверит, что Корвус Глейв эту пиццу испёк сам!

Юноша пристальнее прежнего следил за пришельцем, будто пытаясь найти ответ на его лице.

— Да кого ты обманываешь, Паркер! — корил себя мальчишка, — Скажи ещё, что Глейв и логотип лучшей Нью-йоркской пиццерии напечатал для твоего спокойствия.

Питер жевал, но не чувствовал вкуса. И проглотив горький ком, вскинул голову, — Глейв… — начал было мальчишка, но натолкнувшись на вызов в глазах мужчины резко замолчал, но глаз не отвёл.

Пришелец, зло усмехнувшись, протянул, так будто разговаривал с умственно отсталым: — Неужто ты решил, что Мастер Лорд размяк из-за тебя? — промурлыкал психопат убийца.

— Я так и не думал, — тихо себе под нос пробухтел мальчишка, что несомненно доказывало обратное.

Паркер не мог сказать, что отношение Таноса к нему после посещения той странной планеты, как-то изменилось. И что самое главное, отношение самого Питера никак не изменилось, Безумный титан, продолжал оставаться для мальчишки Безумным титаном.

Правда, они иногда разговаривали, но опять же, их беседы не были направлены, как Питер опасался, на промывку его нестабильных, особенно в последнее время, мозгов. Их беседы были подозрительно безобидны, если так можно выразиться. По больше части титан рассказывал об истинном устройстве вселенной, о планетах и расах их населяющих. Так же Танос многое знал, как Питер называл это, о «Настоящих Звёздных войнах», тех, к слову, было предостаточно.

Как-то раз Питер взял на себя смелость и расспросил титана о камнях Бесконечности и о перчатке, и тот на удивление ответил, но не просто отделался от подростка кратким ответом, а долго и подробно, и что самое поразительное безумно интересно рассказывал о древних артефактах.

Порой Питер ловил на себе странный взгляд титана, будто тот погружается глубоко в себя и говорит не с ним, а с кем-то другим. И тогда в глазах Вечного титана мелькает грусть, что несомненно сбивала с толку мальчишку. Ведь межгалактическим маньякам не бывает грустно. Или бывает?

Но всё это мелочи, ведь как оказывается, Танос приятный собеседник, когда не толкает речи о вселенском геноциде.

Но сейчас снова возникло то ощущение, что он безвозвратно утратил контроль над своей жизнью. Сразу стало трудно дышать. Питер уже не просто плыл по течению, а как камикадзе нёсся сломя голову, а пропасть, он знал это, неумолимо приближалась. И он был уверен, что эта пицца в будущем может дорого ему обойтись.

И чтоб хоть как-то избавиться от этого неприятного ощущения Питер схватил следующий кусок, хотя его уже начало изрядно подташнивать, эйфория испарилась, оставляя неприятный осадок. Тюрьма это тюрьма и никакая подачка, даже в виде мясной пиццы это не исправит.

Чутьё шипело и умоляло юношу не делать этого, но это же Питер Паркер, он не мог не спросить. Как правило, у Корвуса выведать, что-либо было невозможно, воин попросту игнорировал подростка, когда тот задавал, как казалось воину, не те вопросы. Даже у Проксимы и то проще было что-либо разузнать, правда относительно проще…

Набравшись смелости, Питер задал вопрос, правда не сильно рассчитывая на ответ: — Если не из-за меня, тогда из-за Гаморы?

Паркер был достаточно долго в плену, и кое-что всё-таки слышал, ведь любая информация важна, когда ты на вражеской территории.

Глейв скривил губы, обнажая зубы: — И как много ещё ты знаешь, Питти? — обманчиво дружелюбно осведомился воин, но голос, полный скрытой угрозы, заставил бы всякого поседеть. Слегка сглотнув, Питер с трудом выдавил из себя: — Что она дочь Таноса… Точнее была, — быстрый вдох, как последний: — И что она умерла…

Воин резко схватил Паркера за ворот и притянул к себе, и уже ядовито прошипел, опаляя горячим дыханием ухо мальчишки: — А как она умерла, ты тоже знаешь?

Питер опасался, что Корвус напросто ему отгрызёт ухо, зубы пришельца неоднозначно клацали, намекая, что пиццы недостаточно. Паркер только страшным усилием воли заставил себя не шелохнуться, ведь как только он начнёт вырываться, это спровоцирует воина на конкретные действия.

На грани спокойствия, понимая, что ответить навряд ли сможет, Питер сдавленно кивнул.

Да он знал, точнее слышал об этом от Ретча, но не особенно в это верил. Не потому что не знал на что способен титан, а потому, что Опустошитель крайне сильно любил кровожадные байки, которые были гиперболизированным вымыслом. Но, видимо, не всё бандит приукрашивал.

— Что ж, в твоих же интересах не предавать Отца, — ядовито протянул воин, а Питера слегка передёрнуло, от того благоговения с каким Корвус назвал Таноса отцом.

Воин, не торопясь отпускать Паркера, притянул его ещё ближе и уже совершенно другим тоном, осведомился: — Как ты этими рыбьими глазами что-то видишь?

Паучок хотел было возразить, что прекрасно ими видит, но не успел, потому что почти задохнулся от следующей фразы мужчины: — А на вкус они тоже, как рыбьи?

С такой скоростью Паркер ещё никогда не бегал, а вслед ему доносился безумный хохот межгалактического психопата.

***

После очередной изнурительной «тренировки» Питер хотел лишь одного — многочасового глубокого сна, но всё решили за него.

Делегация «просящих» на первый взгляд не отличалась от всех предыдущих.

Паркеру хоть и неприятно было наблюдать за унижением очередной расы, но не присутствовать при этом он не мог, ведь его «Отец» настаивал на этом. И выстраивал весь Чёрный орден, как свиту, по бокам от своего трона. Который, к слову, титан восстановил, благодаря камню времени. Но ту дурацкую надпись, что Паркер коряво вывел ножом, почему-то оставил.

Питер до сих пор не мог определиться, это его смущает или всё же напрягает.

Единственное, что скрашивало пребывание в тронном зале, это то, что каждая раса не была похожа на другую, некоторые вообще и на гуманоидов не походили, даже на живых существ и то не походили. Помнится, как-то раз были представители разумных газов, что общались с помощью телепатии. Но со временем и такие загадки Вселенной переросли в рутину.