Вдовы

– Сауны предназначены для того, чтобы с пóтом из тела вышли все нечистоты, – объяснила она.

– Я знаю способ попроще, – начала Линда, но ее остановила поднятая ладонь Долли.

– Так, послушайте, я хочу поговорить с вами обеими. Братьям Фишерам и копам нужно одно и то же – информация.

Линда опять попробовала пошутить:

– Хм, а я-то думала, они на меня запали… – но увидела, как мимолетную улыбку Долли сменило более суровое выражение лица.

– Вы знаете, как работал Гарри, – продолжила вдова Роулинса. – Он вел записи по всем, с кем когда-либо работал. Фиксировал имена осведомителей, торговцев оружием, банкиров. Учитывал, сколько денег получено, сколько заплачено. Фиксировал каждый шаг, со всеми цифрами и датами. Эти записи были гарантией того, что на него никто не донесет и никто его не обманет.

– Не знаю, о чем вы толкуете, Куколка, – сказала Линда, совсем раскисшая от жары.

– Тогда слушай! – отрезала вдова Роулинса. – И не называй меня так. Я этого не люблю. Братья Фишеры хотят заполучить тетради с записями Гарри.

– Зачем? – спросила Ширли.

– Полагаю, их имена тоже там есть, вместе с их сомнительными делишками. Фишеры боятся, что им несдобровать, если копы доберутся до тетрадей.

– А где эти тетради сейчас?

Долли не ожидала от Ширли, не самой сообразительной девушки в сауне, столь разумных вопросов.

– У меня, – невозмутимо ответила она и стала объяснять.

Говорила Долли медленно, чтобы молодым женщинам все было предельно ясно. Ширли с приоткрытым ртом ловила каждое ее слово, а вот Линда запрокинула голову назад, закрыла глаза и молчала, часто дыша.

– Гарри всегда говорил, что хочет обеспечить меня на тот случай, если с ним что-нибудь случится. Он хотел, чтобы команда продолжила его дело. И даже пошутил однажды, что если умрет, то с этими тетрадями его ребята смогут работать по-прежнему. Но Джо и Терри погибли вместе с ним, поэтому теперь все зависит от меня. Я продолжу его дело. Я позабочусь обо всех нас. Я все сделаю так, как хотел Гарри.

Долли, у которой не выступило и капельки пота, посмотрела на внимательное лицо Ширли. Уверенности в том, что вдова Терри Миллера поняла хоть слово, у Долли не было, но, по крайней мере, Ширли слушала – в отличие от Линды, которая вдруг вскочила и заявила:

– Я больше не могу – меня сейчас вырубит!

Долли обратила на Линду полный ярости взгляд. Она тут старается, можно сказать – изливает перед ними душу, а этой грубиянке, видите ли, жарко. И Долли встала, обмотала вокруг себя полотенце и поскорее вышла, пока не наделала глупостей и не ударила Линду по голове ковшиком для воды.

– Да что я не так сделала-то? – обратилась Линда к Ширли, но лицо подруги было таким же сердитым, как у Долли.

– Ты разве не видишь, что она расстроена? – спросила Ширли. – Должно быть, ей еще тяжелее, чем нам. От ее мужа почти ничего не осталось, он обгорел до неузнаваемости. А они были женаты двадцать лет.

Линда спрыгнула со скамьи:

– А я что, не расстроена? Если я не подаю вида, это не значит, что мне все равно.

Ширли попыталась успокоить Линду, но та не слушала: расхаживала взад-вперед и грозилась высказать Долли все, что о ней думает. Однако Ширли понимала, что то были пустые угрозы. Неожиданно Линда умолкла и села на скамью, подобрав колени и спрятав лицо в ладони.

– Сегодня утром я принимала душ, – послышался ее сдавленный голос, – и мне в глаза попало мыло. Я потянулась за полотенцем, но нечаянно схватила его халат. Он пах Джо. Как если бы он стоял рядом со мной. Но это был всего лишь его халат… – И Линда зарыдала.

У Ширли дрогнули губы, на глазах заблестели слезы, и через мгновение она уже тоже плакала навзрыд, думая обо всех вещах в доме, которые напоминали ей о Терри.

Когда Долли вернулась, то застала девушек рыдающими в объятиях друг друга. Долли постаралась сохранить самообладание, но не выдержала и тоже заплакала. Такое случилось с ней впервые – лить слезы в присутствии других людей, – однако сейчас это было не важно. Она ведь делит горе не с кем-нибудь, а с такими же вдовами, как сама Долли. При них можно не бояться проявить слабость. Инстинктивно Долли доверяла этим женщинам, а доверие – это то, в чем она нуждалась в данный момент больше всего.

Постепенно слезы высохли, и Долли нашла в себе силы возобновить разговор:

– Когда я приглашала вас сюда, то еще не знала, что именно готова вам сообщить. Однако теперь я знаю. В том, что касается тетрадей Гарри, у нас два варианта…

– У нас? – переспросила Линда, но легкая улыбка Долли заставила ее умолкнуть.

– Гарри планировал налеты на несколько месяцев вперед, в этих тетрадях все подробно расписано. Поэтому если Фишеры завладеют этими записями, то станут лучшими, как Гарри. Итак, первый вариант состоит в том, что мы продаем тетради Гарри Фишерам, а те платят нам процент с каждого дела. Второй вариант такой: мы не продаем записи, а… – Долли сделала глубокий вдох, и Ширли с Линдой подались вперед, ловя каждое слово, – …сами проворачиваем следующее дело, запланированное Гарри.

Линда истерически захохотала. Ширли молча раскрыла рот.

– Да вы прикалываетесь! – сквозь смех проговорила Линда.

– Если не хотите участвовать, то и не надо. Но одна я не справлюсь, то есть придется продавать тетради. Кто такие братья Фишеры – вы знаете сами, эти лживые и жадные негодяи наверняка меня надуют.

– Но, Долли, ведь мы не можем совершить вооруженный налет, – прошептала Линда.

– Мы вполне можем закончить то, что начали наши мужья. У них был хороший план, и все бы получилось, если бы они не использовали взрывчатку.

Линда и Ширли переглянулись. Они не знали, как реагировать на слова своей новой подруги. Долли сошла с ума? У нее от горя крыша поехала?

Долли продолжала:

– Ничто не мешало мне продать тетради, не говоря вам ни слова, и тогда не пришлось бы делиться, но я хотела быть справедливой по отношению к вам, потому что так поступил бы Гарри… Так вот, у них был отличный план. – И тут настал момент нанести сокрушительный удар. – Я пойму, если вы не согласитесь, и постараюсь выжать из Фишеров как можно больше, хотя бы по две тысячи для каждой из нас. А они сделают то, что задумал Гарри, и положат себе в карман миллион.

– Миллион? – Слово вырвалось у Ширли прежде, чем она успела зажать себе рот.

Линда по сравнению с ней была тертым калачом и знала, что если что-то кажется слишком хорошим, то верить этому не следует. И замужем за Джо она пробыла достаточно долго, чтобы понимать: дело на миллион – опасное дело. Поэтому вдова лишь улыбнулась и покачала головой:

– Миссис Роулинс, за кого вы нас принимаете? За пару наивных дурех, которые сделают все, что им прикажут?

– Вовсе нет, – спокойно ответила Долли. – Между нами больше общего, чем тебе кажется, Линда. Я знаю, что вы сейчас чувствуете, и знаю, как этому помочь. Одно дело. Ради наших мужчин, да. Но и ради нас самих тоже. Даже в большей степени. Для тебя это свобода от игровых залов, где тебе платят вдвое меньше, чем ты заслуживаешь. А тебе, – Долли повернулась к Ширли, – вообще не придется работать ни дня.

Ширли в панике выпалила:

– Я не хочу уезжать из Лондона!

– И не нужно, милочка. Никто не догадается, что это мы. Доверьтесь мне, я точно знаю, что надо делать. – Долли видела, что Ширли и Линда постепенно сдаются, и стала подталкивать их еще ближе к нужному ей решению. – Вы думаете, что Терри и Джо ничего вам не оставили? Нет, они оставили вам меня. Меня, тетради Гарри и следующее дело. Мы с вами никогда не были обычными домохозяйками. Мы знали, чем занимались наши мужья. Мы знали, почему они этим занимались. Гарри не просто так рассказал мне о своих записях. У него была причина, и эта причина – мы. Он не хотел, чтобы вы и я страдали в нищете и одиночестве. Мы заслуживаем лучшей судьбы, леди. – Долли поднялась. – Подумайте над тем, что я сказала. Я бы не стала предлагать вам такое, если бы не была уверена в успехе. И за все, что нужно будет сделать до ограбления, я вам заплачу наличными.