Дракон и Пепел

Происходящее казалось сном, абсурдным и страшным. Сном, где явь смешалась с вымыслом, а представление с реальной жизнью. Посреди главной площади Паны простой люд и зажиточные домовладельцы дружно сражались с войнами ненавистной потрошительницы; на пепелище, оставшемся от костра, свора мифических чудовищ терзала живую гору, увешанную частоколом костяных рогов – демонического вепря, а в центре всего этого безумия сражались двое. И эти двое не замечали ничего вокруг…

Только один человек не желал принимать участие в смертельном спектакле. Бернадет. Некоторое время она находилась поодаль, благоразумно укрывшись за подводами с хворостом, потом, решив, что удачный момент настал, тронула коня и спешной рысью направилась в ближайший переулок.       Мечница думала, что сумеет сбежать незамеченной, но ее побег не ушел от зорких глаз товарки-колдуньи. Клодия не могла покинуть своего места – мертвый Айзе в любой момент мог выйти из-под контроля. Чертыхнувшись и осыпав бесчестную соратницу всевозможными проклятьями, она ухитрилась послать в спину предательнице стремительную волну силы. Колдовской удар пришелся по ногам рысящей лошади, та рухнула наземь и забилась, оплетенная паутиной слепящих молний. Удовлетворившись результатом, Клодия отвлеклась. Это и спасло Бернадет. Понимая, какой ценный шанс ей выпал, она стряхнула с себя обжигающие остатки магического огня и поспешила скрыться среди улиц…

Колдунье уже не было до нее дела. Внимание вновь приковали сражающиеся братья – мертвый и живой. Лихорадочно отслеживая каждый удар, каждое стремительное движение, каждый выпад, она ждала поражения Фиро, и длительность такого ожидания начала приводить ее в ярость. Наконец госпожа-благодетельница не выдержала, заорала во всю глотку:

– Да, падай уже! Хватит! Тебе не выстоять никогда. Ты сам был мертвым, и прекрасно знаешь – зомби не устают. А ты устал. Устал! – она истерично расхохоталась и, подавившись пробившимся изнутри болезненным кашлем, сплюнула на землю кровью, ошалело взглянула на алое пятно и добавила тихо, словно успокаивая саму себя. – Я-то выживу, и не в такие времена выживала, а ты умрешь, обязательно…

Она бормотала что-то еще, но в голове неожиданно раздался голос. Надрывный, горестный, полный печали и боли он монотонно и жутко напевал незамысловатую мелодию. Клодия впилась пальцами в виски, заскрипела зубами, интуитивно отыскивая источник звука. Заунывный, нереальный звук тянулся издалека, путался среди тесных улиц Паны, надрывался, угасая, после чего снова взрезал нервы резкими перепадами скорбных нот. Это был зов. Сообразив, от кого он исходит, колдунья собрала все силы и вытурила его из головы. «Нет!» – запротестовала мысленно, обращаясь к неведомому источнику душераздирающей песни; «…за тобой» – мелькнул в голове короткий обрывок ясной фразы и исчез, растворившись в звуках боя.

Серый лес расступился, пространство прорвалось лавиной запахов и звуков. Кричали люди, рычали и выли какие-то твари. Голоса некоторых из них напоминали раскаты далекого грома. В легкие ударил едкий запах дыма, но его перекрыл отчетливый дух крови…

Таша затаила дыхание и тут же взяла себя в руки, понимая, что паника – худшее, что может помешать ей сейчас. Аккуратно, стараясь отрешиться от происходящего и выкинуть из головы шум сражения, девушка коснулась рукой рунного камня. Силовая нить зажгла древние символы, засочилась светом, натянулась струной и с гулом отпущенной тетивы рассекла лес напополам. Словно ровные срезы разделенного надвое каравая, разошлись по сторонам плоские картинки с призрачными деревьями, окончательно потеряли напускной объем, побледнели, стали тусклыми и схематичными.

Между половинами морока рыжим высветилась полоса живой травы, увенчанная черной аркой ворот. Пара минут, и под ней проступили силуэты спешащих к хозяйке псиглавцев. Следом показались размытые фигуры Учеников с лошадьми в поводу. Они быстро обрели четкость, двигаясь сквозь дрожащий от марева, живой воздух. От этого колыхания границы «разрезанного» морока начали вибрировать и медленно растворяться, повисая над землей невзрачными клочками серого тумана. Освобожденная от тяжких чар трава заколыхалась на ветру, будто обрадовалась внезапно возвратившейся свободе.

– Надо спешить, битва в разгаре, – прислушался к шуму Фредрик и ободряюще стукнул Ташу по плечу своей ручищей.

– Да, – коротко ответила та, чуть пошатнувшись, но не от дружеского хлопка силача, а от резко нахлынувшего страха…

Этот неконтролируемый, предательский страх подло и стремительно сковал тело, словно пущенное исподтишка заклинание моментального обледенения. Ноги сразу стали ватными, призрачно-неощутимыми, будто сами обратились в только что развеянный морок. Руки утратили твердость, повисли плетьми, подчиненные страху, ужасу – что же будет… Что будет, если вдруг она не успеет?

– Эй, ты чего? – ощутимый тычок в бок от Шагрэя вернул ощущение реальности.

– Нет времени на раздумья! Вперед! – громкий оклик Криспэлла подействовал, словно ледяной душ.

Таша тут же встряхнулась, поспешно забралась на лошадь и от души дала ей пятками в бока. Резвую принийскую кобылу не нужно было просить дважды: задорно брыкнув задними ногами, она рванула с места в карьер и словно золотистая молния понеслась к омытым степной травой окраинам Паны.

Все происходящее дальше казалось бешеной гонкой. Некроманты галопом влетели в Пану, пронеслись по улицам, заполненным народом. Под лошадиными ногами завивался спиралями густой дым. Таша ощутила новый приступ страха – невообразимого, смертного холода, от которого мигом заледенели внутренности, и сердце будто остановилась. Она не знала, что костер, на котором должны были сжечь Фиро, давно потух, а чад и дым исходят теперь от иного пожарища – жители Паны подожгли особняк Клодии, и теперь он пылал: трещали камни, с грохотом падали перекрытия, свистело, завиваясь вокруг балюстрад и скульптур, задорное пламя.

Наконец вереница улиц открылась площадью. Бой был в самом разгаре и казался обрывком безумного сновидения: остервенело сражаются люди, в воздухе и на земле мечутся невиданные твари, а посреди всего действа сражается с живой горой огнедышащий дракон. И пепел, пепел оседает кругом, скрывая под невесомой пеленой тела поверженных и густые потеки бурой крови.

Лошадь под Ташей высекла подковами искры из брусчатки, споткнулась о распростертое на пути тело и рухнула на бок. Девушка успела высвободить ноги из стремян и кубарем скатилась на землю, спешно вскочила, принялась озираться, пытаясь сориентироваться. Рядом тут же отыскались мертвяки, встали кольцом возле хозяйки, показали зубы и мечи, заставив сражающихся подле благоразумно растечься в стороны.

На мгновение Таша растерялась, сбитая с толку всеобщим мельтешением, криками, лязгом оружия и звериным рыком. В тот же миг она ощутила, почувствовала, что Фиро жив, и это предало сил. Доверившись зову сердца и интуиции, девушка неосознанно двинулась туда, где трепетал над битвой последний штандарт с обожженной кроличьей мордой.

Симу повезло. Сидя в подвале вражеского дома, он догадался заорать во всю глотку, благо ее не заткнули кляпом. Шум наверху: крики, топот, звон бьющегося стекла говорил о том, что в доме Клодии, где держали юношу-заложника, появились незваные гости. «Враг моего врага – мой друг» – эту истину никто не отменял, поэтому Сим решил поскорее привлечь внимание к своей персоне и сделал это вовремя. Его услышали. В подвал спустились люди и освободили пленника. Увидав безумные, ошалелые лица спасителей, он спросил, что произошло, в ответ получил лишь одно все объясняющее слово – «свобода».

Выбравшись из подземелья в коридор, Сим застыл, не веря глазам. Шикарный особняк Клодии безжалостно громили: били посуду, рвали шелковые портьеры и скатерти, крушили дорогую мебель, курочили и швыряли за окно изящные эльфийские статуи, резали ножами, драли ногтями холсты с бесценной живописью. Это была ярость в чистом виде – ее квинтэссенция. Сим никогда не видел такого и, поймав общий кураж, сам пропитался ею, принявшись ломать и крушить, упиваясь свободой и бесконтрольностью, наслаждаясь долгожданным, пьянящим отсутствием страха.