Наш грешный мир

– Разберусь без сопливых, – нахмурилась Катя, прекрасно понимая, что племянник намекает на Борисова.

Тот хоть и ходил в женихах, но не был допущен к телу. Пусть в глазах окружающих Катя и Костя стали парой, но на самом деле по-прежнему оставались друзьями. И Симон, живший с теткой под одной крышей, знал, что между ними нет ничего интимного. Даже поцелуев.

– Кать, не дури. Костя – хороший мужик. Сколько его можно в подвешенном состоянии держать?

– Не лезь в мою жизнь, – процедила Катя и добавила: – Мальчишка!

– Мне двадцать четыре, я взрослый дядя! – засмеялся племянник.

– И ты все еще живешь с теткой, – хотела добавить «из милости», но сдержалась. – Так что… как говорила героиня Муравьевой в известном фильме: «Не учите меня жить, лучше помогите материально!»

– С материальным у тебя и так все в порядке, а вот мыслишь как малолетняя глупышка.

Это было уже слишком! Катя посоветовала племяннику заткнуться и ушла к себе.

…Симон появился в доме после похорон папы. Катина двоюродная сестра приехала скорбеть вместе с сыном. Она была матерью-одиночкой, тянула Симона всю жизнь одна. А тот вырос мальчиком пусть и неплохим, но сложным. Вечно вылетал из школ из-за шалостей, которые расценивались педагогами как хулиганство. И из института поперли. Прикололся над деканом. Отчислили. Хотя подавал такие надежды… Потом была армия и годичное «хождение по мукам», иначе говоря, временным рабочим местам. В их небольшом городе было всего два института: гуманитарный, из которого Симона выперли, и высшее военное училище, куда ему из-за уже сложившейся репутации вход был заказан. А профессию получать надо.

Катя сама не поняла, как дала себя убедить в том, что племянник должен пока пожить у нее. Когда папа умер, она не в себе была. Да и одиночество пугало. А квартира огромная, не жалко, если одну из комнат займет родственник, который, как предполагалось, попробует поступить в какой-нибудь столичный вуз.

Надо сказать, Симон ее не напрягал. Более того, даже помогал чем мог. И денег не просил. Она сама начала ему их давать после одного случая…

Как-то Катя попросила Симона съездить за покупками на рынок. Именно туда, а не в супермаркет. Мясо, рыбу, яйца, зелень, специи она брала только там. У определенных продавцов. Домработнице не доверяла. Та, может, и не обманет, а вот ее запросто. Втюхают что похуже. Но Катя мучилась мигренью, у Лидии был выходной, а холодильник опустел. Пришлось отправлять за продуктами Симона со списком. Он привез все, что требовалось. Разложил. Отдал тетке сдачу. К вечеру головная боль прошла, и Катя решила приготовить кролика. Потушила его в сметане. Поела. И ушла спать. Но так как в мясо положила соли больше, чем нужно, измучилась жаждой. Встала попить. Прошла в кухню, а там сидит Симон и… ест «Доширак». Парень, который мотался на метро и автобусе на рынок, не полез в сковороду, от которой до сих пор шел дивный аромат крольчатины, а запарил себе лапшу – на другую еду у него не было средств.

Катя вспомнила, что племянник никогда не отказывался, если его звали за стол. Но чем он питался в остальное время, она даже не задумывалась. А он, как выяснилось, практически голодал.

Ей стало стыдно. Отец оставил Кате миллионы, и не рублей, а долларов – до сих пор капали отчисления за его изобретения, а она морит голодом ближайшего родственника.

И она начала племянника субсидировать. Много не давала. Никаких тачек, цацек, брендовых шмоток. Зато оплатила курсы английского и немецкого при МИДе, наняла репетиторов по русскому языку, физике, математике. Если «мальчик» не знает, кем хочет стать, надо ему помочь определиться. Симон решил, что будет поступать в МГИМО. Катя не возражала. Она возьмет на себя оплату обучения племянника. Главное, чтобы он снова не начал… «шалить».

Катерина задержалась. Вышла к жениху минут через пятнадцать. Не потому, что хотела предстать перед ним в самом выигрышном свете. Просто самой себе не нравилась. И волосы не лежали, и стрелки получались кривыми, а на домашнем платье обнаружилось пятно.

Госпожа Бердник не могла себе позволить ходить шишигой даже дома. Александр Глебович очень этого не любил. Если не можешь быть нарядной, то стань хотя бы опрятной, говорил он. Ее, маленькую, не сажали за стол с «козявками», встрёпанными волосами, в запачканной пижамке. Сначала приведи себя в порядок, а уж потом завтракай. Но Катя знала, что отец ждет от нее не только этого. Ему хотелось видеть дочь именно нарядной. Его кумиром среди особ женского пола была Элеонора Новицкая, в девичестве Шаховская. Чистокровная княжна[1]. Она ВСЕГДА оставалась элегантной! Естественно, по его словам, раз уж Катя не удостоилась знакомства с любовью всей папенькиной жизни. Она и узнала-то о ней случайно…

Когда Катя готовилась к последней (крайней, тьфу, тьфу) свадьбе, то видела, что Александр Глебович едва сдерживает свой скептицизм.

– Чем тебе не нравится Олег? – как-то спросила она.

– Он псих.

– Насмешил! Спокойнее человека я не встречала. Олег рассудительный, терпимый. Он всех мирит.

– Взорвется рано или поздно. И я надеюсь, его гнев будет направлен не на тебя.

– Пап, ты ошибаешься.

– Как и в прошлый раз? – хмыкнул папа.

– Не напоминай. Ты же обещал! – разозлилась Катя.

В прошлый раз она собиралась замуж за альфонса.

Ей тогда было двадцать семь, и она стала одной из первых жертв курортных соблазнителей – сладкоголосых турецких и египетских мачо, завлекающих в свои сети обеспеченных русских туристок, в надежде на законный брак и доступ к банковскому счету супруги. Катя тоже успела перевести своему Мустафе немалую сумму. На лечение больной мамы и развитие бизнеса, ага.

От афериста Катю избавил отец, как только поближе познакомился с женихом. Но Катя еще долго не могла забыть возлюбленного.

– Прости, дочка. Олег не пьет, так?

– Он ведет здоровый образ жизни.

– Потому что, как только «примет на грудь», становится агрессивным. В нем просыпается Халк. Знаешь ведь такого супергероя? Зеленый, большой, страшный.

– Что ты выдумываешь?

– Дочка, я очень хочу тебе счастья. Но Олег не тот, кто искупает тебя в нем.

– Посмотрим! – Она хотела уйти, но папа удержал.

– Я так хочу тебе счастья, что готов купить его…

– Тогда нужно было позволить мне выйти за Мустафу. И сейчас у тебя был бы очаровательный смуглый внук.

– Я подарю тебе бриллиант, приносящий удачу. Если смогу его заполучить.

– Что за ерунда? Ты же не веришь в талисманы.

– Милая, я готов поверить во что угодно, когда на кону твое счастье, – он обнял дочь. – Сейчас я расскажу тебе историю. Правдивую. О себе и… одной дивной женщине. Ее звали Элеонора. Она родилась в знатной семье. Но произошла революция, и девочка лишилась всего. В том числе матери. Ее воспитывали отец и мачеха. Отца, князя, репрессировали. Сама Лина едва выжила в блокаду. Тогда она потеряла все волосы и часть зубов. Исхудала до состояния скелета. Но когда я познакомился с ней, она все равно была невероятной. Такой природной красоты я не встречал никогда. Элеонора годилась мне в матери, но я готов был… Даже не идти за ней, а ползти. В ее доме собирались разные люди: и генералы, и партийные бонзы, звезды кино и театра, и мало кому известные композиторы, художники, поэты. Лина не любила посредственность, а талантливых и ярких людей привечала. К ученым она тоже благоволила. Так я и попал в поле ее зрения.

– Чем же она была так хороша? Всего лишь красива лицом?

– С лица воды не пить – народная мудрость. Если придираться, то у Лины были некрасивые уши. Просто бублики какие-то, а не уши! И морщинки имелись. И видно было, что зубы вставные. Но никто не мог с ней сравниться! Я как-то приехал утром. Нужно было кое-что передать. Час был ранний, я думал, мне не откроют. Но Лина впустила меня. Велела подождать в гостиной. Она едва встала с постели, однако за пять минут успела привести себя в порядок. Не накрасилась, но причесалась, уложив волосы волной, надела дивное домашнее платье и туфельки на каблуках. Эта женщина никому не позволяла застать себя врасплох. Она была так хороша!

1

История их взаимоотношений описана в книге Володарской «Карма фамильных бриллиантов».