Не делай добра

Он здорово помог ей с делом, но и помешал тоже, отпустив подозреваемую. Женщину, убившую несколько человек. Скорее всего, она была психически нездорова и верила в то, что действует из милосердия. И все же Алла до сих пор хранила обиду на врача, хоть и понимала мотивы его нежелания отдавать преступницу в руки правоохранительной системы. Но одно она знала почти наверняка: Князев не убийца.

– Между прочим, у него отсутствует алиби на момент убийства, – добавил между тем Кравец. – Он утверждает, что ко времени визита Четыркиной покинул рабочее место, но охранник затруднился подтвердить.

– Вы сказали, Князев познакомился с жертвой в поезде, – перебила Алла. – У него, наверное, есть личный автомобиль? – Она точно знала, что есть, но не собиралась говорить Кравцу, что знакома с подозреваемым.

– Его тачка в ремонте. Он так сказал, но это еще предстоит проверить.

– А как насчет обратного билета? Если Князев и обратно возвращался на поезде…

– Тоже проверим. Но согласитесь, то, что он отрицает близкое знакомство с Четыркиной, подозрительно?

– А почему именно близкое знакомство? – удивилась Алла. – Пока что я не вижу нестыковок в его показаниях.

– Хотите расскажу, как мне видится все это дело? – спросил Кравец.

– С удовольствием послушаю.

– У Князева с Четыркиной был романчик. Несерьезный – так, время провести. Он ее поколачивал… или один раз поколотил, когда Четыркина кинула ему предъяву с беременностью.

– То есть вы полагаете, отец ребенка – Князев? – уточнила Алла, надеясь, что ее лицо не выдает того, насколько абсурдным выглядит предположение.

– А какая разница?

– Такая, что тест ДНК снимет все сомнения!

– Но она могла и лгать, так? – не сдавался следователь.

– В смысле, пыталась подсунуть доктору чужого отпрыска?

– Почему нет? Четыркина – неблагополучная девица, судьба свела ее с человеком совершенно иного уровня, вот она и вцепилась в него обеими руками в надежде что-нибудь поиметь!

– Откуда вы взяли, что она неблагополучная?

– Четыркина снимала комнату у хозяйки, вот что мы выяснили. Опера комнату осмотрели. Жила бедно, нигде не работала.

– А на что жила, как за жилье платила?

– Может, Князев подбрасывал деньжат?

– А хозяйка видела его в квартире?

– Нет, – насупился Кравец. – Она говорит, вообще мужчин не было… Но это ничего не значит – может, он светиться не хотел?

– Следуя вашей версии, Князев ребенка не хотел и потому толкнул Четыркину под машину. Кстати, вы пока не доказали, что это было сделано преднамеренно!

– Есть свидетели.

– Им могло показаться. Скажем, мужчина в капюшоне бежал не разбирая дороги и случайно задел жертву. Она не устояла на ногах, оступилась и упала. Между прочим, как вам удалось отыскать свидетелей за столь короткий срок?

– Врачи «Скорой» рассказали.

– Получается, вы основываете свои предположения на показаниях, сделанных с чужих слов?

– Да найдем мы свидетелей, найдем! По Пятому каналу прошли сообщения с просьбой позвонить в студию тех, кто стал очевидцем происшествия.

– Но вы уже мысленно осудили врача лишь на том основании, что он вручил свою визитку незнакомой девушке из желания помочь?

– Осуждает у нас суд, Алла…

– Гурьевна, – услужливо подсказала она, прекрасно понимая, что Кравец запомнил ее редкое отчество и просто пытался сделать их общение менее официозным или, что гораздо хуже, старался унизить ее, отыграться за комитетские корочки.

– Так вот, Алла Гурьевна, я никого не пытаюсь подставлять. Мне, как и вам, важна правда!

– Что ж, надеюсь, так и есть, – пробормотала она себе под нос, но достаточно громко, чтобы следак ее услышал. – Могу я теперь поболтать с оперативником, который допрашивал Князева?

Нажимая на звонок, Мономах не переставая твердил про себя, что совершает ошибку. Ну кто просит его это делать? Полиция разберется! Но какое-то шестое чувство мешало Мономаху поверить в то, что Мартынюк будет слишком стараться. А вдруг опер и впрямь решил сделать из него главного подозреваемого? Он, разумеется, ничего не решает, все будет зависеть от следователя по делу, но мнение оперативника внесет свою лепту как пить дать! А в том, какое мнение Мартынюк составил о нем, Мономах не сомневался ни секунды: будь опер судьей, его уже везли бы в ИВС.

Мономах решил наведаться в съемную квартиру Яны Четыркиной не только в надежде снять с себя подозрение. Он ощущал ответственность, как будто какое-то его действие, предпринятое вовремя, могло все изменить и девушка осталась бы жива. Отчасти на эту мысль его натолкнул разговор с Гурновым. Приятель не пытался вызвать в нем угрызения совести – наоборот, надеялся облегчить бремя, но его попытки возымели обратный эффект. Мономаха мучил вопрос: зачем Яна приходила в больницу? Она получила временный пропуск в его отделение. Администраторша, видимо, не заметила, что он уже ушел, потому и выписала его. Если бы они встретились, что бы это изменило? Узнай Иван о том, что сейчас творит Мономах, схватился бы за голову!

– Так это вы мне звонили? – уточнила хозяйка, провожая его в квартиру. – Вы – друг Яны?

– Да… знакомый, – не слишком уверенно подтвердил он.

– Это хорошо.

– Почему?

– У меня создалось впечатление, что у бедной девочки никого нет – по крайней мере, здесь. Полицейский, который со мной беседовал, спрашивал, не знаю ли я кого-то из знакомых Яны, но я ничего не смогла сообщить. Наверное, вам стоит встретиться с этим полицейским? У меня записаны его данные…

– Я с ним разговаривал, – перебил женщину Мономах.

– Тогда зачем вы пришли?

– Вы же понимаете, что в полиции мне ничего не расскажут?

– Ах, ну да, конечно. Что вы хотели узнать?

– Кажется, у Яны были проблемы, – осторожно начал он.

– Неужели? – нахмурилась женщина. – Я мало что о ней знала, ведь мы общались только во время передачи денег за квартиру.

– Как давно вы сдавали ей квартиру?

– Меньше месяца. Я понятия не имела, что Яна беременна, ничего не было видно!

– Это имело значение?

– Честно говоря, я отказала бы ей, если б знала.

– Почему?

– Во-первых, не хотела жалоб от соседей по лестничной клетке. Мне с ними не повезло, кляузники жуткие! Маленький ребенок – это шум и неудобства, крики по ночам, понимаете? Да и сдавать я хотела только одинокому человеку, без семьи, чтобы квартиру не «убили», а девушка беременна, значит, может появиться бойфренд, жених, муж…

– А сдачей занимался риелтор?

– Нет, – покачала головой хозяйка, – я разместила объявление в Интернете. Вот вам и еще одна причина не нервировать соседей: они могут создать кучу неприятностей, зная, что все неофициально… Вы ведь никому не расскажете?

– Я не из полиции.

– А тот полицейский меня об этом и не спрашивал! Зачем вам такая информация?

– Я подумал, что риелтор мог бы помочь получить дополнительные сведения.

– А насколько близко вы были знакомы с Яной? – поинтересовалась квартирная хозяйка.

– Не очень близко, – признался он. – Она обратилась ко мне за помощью, но я не смог… вернее, не успел ей помочь.

– Понятно. Знаете, я никогда не задумываюсь над тем, какую жизнь ведут мои жильцы – главное, чтоб соседи были довольны. Да и с какой стати мне лезть в их дела?

– Я понимаю, – кивнул Мономах. – Но не замечали ли вы чего-то странного?

– Странного? – снова нахмурилась хозяйка. – Что вы имеете в виду?

– Не была ли Яна… ну, расстроена, что ли, или напугана?

– Напугана? Да нет, честно признаться…

– И синяков не видели?

Внезапно женщина встрепенулась.

– Были синяки! – воскликнула она. – Вернее, один, но большой – на скуле. Я спросила, что случилось, но Яна объяснила, что в темноте напоролась на косяк. Я расспрашивать не стала, неудобно как-то – ну, выпила девчонка лишку, с кем не бывает! А вы думаете…

– Мне просто показалось, что у Яны неприятности и что эти неприятности связаны с насилием. Думал, может, ее парень постарался?