Страница 13 из 22
Но тот сон, наверное, воплощение всего мусора, скопившегося у меня в голове… Юрка, услышав об этом сне, наверняка бы сказал: «В твоем стиле. Все с ног на голову…»
Бежать среди тысяч гаражей не куда-то, а от кого-то, честное слово, безумно страшно. Бежишь-бежишь от чего-то непонятного, большого и страшного, а вокруг – лишь одинаковые железные ворота, отличающиеся лишь намалеванными белой краской номерами.
…1981…1986…1993…
И ты не знаешь, где выход, где вход, а значит, не знаешь, как выбраться из лабиринта, а значит, как спастись…
…2074…2081…
Ты видишь просвет между очередной порцией гаражей и скорее кидаешься туда, как к спасательному кругу в открытом океане, а там… все тоже самое, разве что цифры другие…
…2503…2507…
И, кажется, что уже вот-вот тебя настигнет ОНО…
…2559…2564…
Где выход?
…2577…2582…
И тут до тебя доходит, что стремиться нужно к нулю. Где ноль, там начало, а значит, и выход! Ты поворачиваешь обратно, только стремишься идти другим путем, стараясь не столкнуться с преследователем…
…1417…1403…
И цифры начали мелькать быстрее, и страх превратился в стремление, потому что есть цель, а значит, есть и выход…
…905…877…801…
Скорей!!!
…613…524…436…352…200…
Последний поворот – и я у входа-выхода!
– НЕ-Е-ЕТ! – рвется изнутри хрип.
– Ты не можешь от меня сбежать, – говорит, улыбаясь, прелестная девушка, сидя на шлагбауме, преграждающем дорогу. – Ты обречен остаться со мной. У тебя нет выбора… – смеется она, – так или иначе, ты не сможешь отсюда выбраться, не пройдя мимо меня.
Я растерянно смотрю на нее, не зная, что делать.
– Хотя ты можешь вечно плутать среди этого лабиринта. Это ведь тоже выбор – быть ни живым, ни мертвым. В принципе, тебе не привыкать. Ведь ты как-то смог продержаться здесь все это время – целых двадцать пять лет!
Ее прекрасное, все в веснушках лицо, светится улыбкой. Глаза смотрят с теплом, будто мать на глупенького несмышленыша. Я решаюсь.
– Кто ты?! – кричу испуганно я. – Что тебе от меня надо! Оставь меня в покое!!!
– Дурачок, – смеется она во весь голос.
– Что я тебе сделал? Ну что ты ко мне привязалась?!
– Глупыш… – печально качает она головой.
– Что ты хочешь со мной сотворить?! – тяжело и быстро дыша, еле шепчу я, задыхаясь, чувствуя, что эти слова забирают у меня последние крупицы энергии.
– Дурачок, скорее иди сюда! Ты не понимаешь, что делаешь! – слышу я ее крик, сквозь угасающее сознание.
– Кто ты? – одними губами произношу я.
Жизнь… Жизнь… Жизнь… Эхом разносится в темноте… ТВОЯ ЖИЗНЬ…
Странно просыпаться от собственных мыслей. Когда глаза закрыты и ты вроде спишь, а вроде – нет. Я полежал немного так, пытаясь вспомнить, какая мысль меня вырвала из сна, но так ничего в голову не пришло. Жаль… Ощущение, что я упустил что-то важное, никак не уходило. В любом случае, пришлось открывать глаза.
Когда все же веки с усилием были разомкнуты, я понял, что или со временем, или со мной что-то не то – небо начинало темнеть. Причем не от того, что бельмо туч скрыло небо. Наступающая темнота была именно вечерняя. Значит сейчас должно быть часов восемь или даже полдевятого. Я достал из кармана мобильник – 20.47. Значит я проспал… Проспал… Очень долго – почти весь свой, уже второй по счету, последний день.
Эта мысль меня почему-то развеселила.
Я спрыгнул на землю, чуть не подвернув ногу. Покрутившись из стороны в сторону с расставленными руками, прохрустел позвоночником.
Ну что, пора собираться в разрушенный дом. Интересно, что будет сегодня ночью?
Не… Все же странно это – ухмыляться над тем, что всю жизнь держало в страхе… Отчего так произошло? Наверное, у меня теперь нет смысла бояться – все равно без пяти минут покойник.
Уже сделав несколько шагов к дому, я вспомнил О НЕЙ. Развернувшись, я помахал ей:
– Прощай, родная. И… Спасибо…
Береза зашелестела листьями: «Нет… Смысла… В Этом… Если… Сам… Не можешь… Сделать… Это…».
– Что? – ничего не понимая, спросил я у голоса, раздавшегося в моей голове.
«Это… Слова… Которые… Ты… Потерял…»
– Нет смысла в смерти, если сам не можешь ее выбрать, – повторил я утерянную мысль, словно подобрал упавшую монетку. – Хм-м… – улыбнулся я мыслям, крутившимся в голове, – и вправду, смысла никакого нет…
Дверь квартиры я не запирал – в этом не было надобности. Единственное, что отсюда может унести чужой человек – это непроглядную тьму и горы мусора.
А темнота на самом деле была густая или даже плотная, как желе, и словно живая. Не знаю, такова ли темнота всегда, или есть другие виды и состояния темноты. Ведь я ее, по сути, никогда толком и не видел, разве что полоской, пробивающейся в щель между дверью и полом. Не специалист я в вопросах темноты.
Даже как-то странно было все это – стоять на пороге своей квартиры, под защитой подъездных ламп и смотреть, как из моего, всегда освещенного жилища, вытекает темнота. Но еще более странным было то, что внутри меня не было страха перед неизведанной тьмой, а одно лишь оголенное любопытство. Любопытство такой силы, что я едва себя сдерживал, чтобы не нырнуть, как в омут, с головой, в манящий мрак.
Один… Два… Три… Вдох… Выдох… ПОШЕЛ!
Я перешагнул порог…
Нельзя сказать, что мне это далось легко. В смысле, не то, что я долго решался и сомневался, нет. Трудно было войти в темноту. Я не мог в нее проникнуть. Она не хотела и не могла принять новое для нее тело.
Лишь коснувшись ее границы, я всей сущностью почувствовал, как тьма отторгает меня. Я навалился на нее всем телом и лишь тогда она нехотя, с натугой, упорно сопротивляясь, начала пропускать меня. Ощущение было такое, словно я пытался проникнуть внутрь большого мыльного пузыря с очень толстой границей. Но, в конце концов, я смог пробраться внутрь.
Первым желанием было нажать выключатель и разогнать светом хозяйничающий здесь мрак, но я вовремя спохватился, отдернув руку, словно обжегся, от белой кнопки.
Я глубоко вздохнул. Мне представилось, как черная, вязкая, тягучая масса проникает в мои легкие, через них впитывается в кровь и разносится по всему организму, заполняя собой мое тело. Еще пару глубоких вдохов и выдохов – и тьма заполонила меня всего без остатка. Теперь она во мне. Теперь темнота – это я.
«Какой смысл в смерти, если я не могу ей управлять? Разве может смерть хоть кому-нибудь принести пользу? Ведь тогда теряется всякий смысл…»
Ощущение внутренней пустоты жгло ледяной водой. Будто я – комната, где все стоит на своих местах: есть и диван, и стол с компьютером, и книжные полки забиты до отказа, и даже красивая картина на стене, но… Вот один угол пустует. ЧТО-ТО в нем должно стоять, обязательно должно. И, может, это ЧТО-ТО – совсем ненужное и незначительное, не этого ЧЕГО-ТО просто не хватает. Кажется, лишь стóит понять, что же ЭТО такое, и комната приобретет смысл и завершенность. Поставишь, например, в этот пустой угол вазу… Может быть, крышку гроба… Может быть, огромный динамик… Или что там вообще должно стоять?.. И все становится целостным.
Но главный вопрос остается – что я должен понять? Кап-кап-кап… Слышится стук капель по подоконнику несуществующего окна. Что же я должен понять? Чем должен заполнить пустой угол внутри меня?
Я пробрался сквозь тьму к несуществующему окну.
Это прекрасно… Огни ночного города… Дождь… Мое бесстрашие – все это сплетается воедино, превращаясь из разрозненных кусочков в картину великого мастера.
Стоя в темноте, глядя в дырявый от огней мрак, я вдруг нашел смысл в своем самоубийстве, я вдруг понял, почему я решился на это. Ведь всю свою жизнь длиной в четверть века я был лишен всего этого – этих окон, этих фонарей, этих улиц, облеченных, разодетых в ночь. Боже милостивый! Как можно было так долго жить без этого? Как?!