Эфесская волчица

– Сам наместник хочет посмотреть на это, поэтому у них не будет выбора, – уверенно сказал дуумвир. – Ты-то согласен, Сатир?

– Мой лучший боец к вашим услугам. Он отстоит честь Эфеса, – учтиво поклонился ланиста. Было видно, что он рад такому исходу, ибо главный бой сулил большие деньги и большую славу.

– Однако для таких значимых игр недостаточно одного великого боя. Нам потребуются и другие схватки с участием знаменитых бойцов, – внезапно сказал Гиппарх. – Не стоит нам забывать об амазонках, гордости Эфеса. Я предлагаю выставить Леэну против Алкионы.

– Отличная идея, – одобрил Афиний. – Сегодня мы увидели, насколько хороша твоя амазонка, ученица Деметрия. Готов биться об заклад, что она даст чемпионке достойный бой.

Виктор заметил, как Сатир скривился будто от зубной боли. Эта идея ланисте совсем не понравилась, но он мало что мог противопоставить авторитету магистратов. Гиппарх же не отставал, продолжая:

– Подумай сам, мой друг, насколько людям понравится этот бой, и как достойно будешь выглядеть ты сам. Истинный азарт возникает, когда ты берёшь что-то очень ценное для тебя, и ставишь это на кон. Покажи же нам, что ты готов жертвовать ради города самым ценным.

– Хороший замысел. Устроим этот бой, – кивнул Гессий, и его жест не оставлял возражений. – Ты выставишь и других амазонок, противниц им предоставит Бассиан, также и из Милета с Пергамом пришлют.

– Согласен, – выдавил ланиста, хотя и без всякой радости.

– Тогда позже мы обговорим с тобой цены. О таких вещах не стоит беседовать на пиру, – заключил Гессий. – И смотри, не омрачи Эфес позором поражений…

*****

Они вернулись домой уже глубоким вечером, но и тут у Виктора не было покоя, ибо хозяин, возбуждённый произошедшим у Афиния, долго не мог успокоиться. Было и другое – приёма у господина требовал Арес, настойчиво отказывавшийся уходить от ворот хозяйского дома. Сатир велел звать его немедленно.

Гладиатор вошёл в кабинет, и Виктор едва сдержал улыбку, ибо тот, ещё недавно рвавшийся для разговора, двигался небрежно, даже лениво, словно никуда и не спешил. Его лицо имело такое выражение, будто это он делает одолжение ланисте. Он был облачён в белоснежную тунику с золотым поясом и сандалии с высокой шнуровкой, бороду и волосы он расчесал и смазал маслом.

– Хороший же ты актёр… – прошептал Виктор, прикрыв губы кулаком.

– Рад тебя видеть, – Сатир приветствовал бойца со своего кресла. – Как себя чувствуешь? Надеюсь, что не страдаешь от травм.

– Всё замечательно. Готов трахнуть этот город, как и прежде, – посмеялся Арес. У него всё ещё можно было услышать лёгкий акцент, но греческий язык он выучил хорошо.

– Это радует. Люблю, когда мои бойцы в добром здравии, – кивнул Сатир. – Ты хотел меня видеть? Что за дело тебя привело столь срочно?

– По правде сказать, я давно уже хотел увидеться. В моём последнем бою я объявил, что не выйду больше на арену, пока не получу Гектора. Хочу сказать, что я намерен придерживаться этого, – он говорил спокойно, но уверенно. – Можешь не ставить меня на бои, если противником будет значиться кто-либо, кроме Гектора.

Виктор бросил взгляд на господина, думая, что тот взорвётся от подобной наглости, но ланиста остался недвижен и даже не подал вида, что напряжён. Он сказал:

– Вот, значит, как? Ты, конечно же, знаешь, что я могу бить тебя плетьми, прижигать раскалённым железом, бросить в яму, наполненную дерьмом… Ты свободный человек, но ты отдал себя мне в полную власть.

– Имеешь право. Сделай это, если хочешь, – Арес развёл руки и закрыл глаза, словно отдавая себя в жертву. В его жестах можно было заметить актёрскую игру, однако он был зверски уверен в себе.

– Я подумаю, – погладил бородку Сатир. – Ты, и правда, готов зайти так далеко?

– Я никогда не отказываюсь от своих слов, – вся расслабленность гладиатора мгновенно исчезла, он напряг тело и словно подался вперёд, хотя и не сдвинулся с места. – Никто не скажет, что я не выполняю обещаний. В своё время я выбрал этот путь, выбрал презрение к смерти, и я пройду его до конца.

– Чего ты хочешь достичь? – неожиданно спросил ланиста. – Давай побеседуем откровенно. К чему ты стремишься в конце? Хочешь заработать денег и потом мирно жить в собственном доме? Я слышал, что ты вышел из бедной семьи, а теперь имеешь состояние. Хочешь победить всех лучших? Чтобы о тебе говорили по всей Империи?

– Когда я только начинал, то был движим простым желанием – выбраться из дерьма, где сидели все, меня окружавшие. Однако потом я познал красоту Игры, погрузился в неё так глубоко, что она стала самой жизнью для меня, – ответил Арес. – Я хочу дойти до предела. Вот моё желание. Хочу сделать то, что никому ещё не удавалось. Пусть я погибну на этом пути, но не даю себе права останавливаться или оборачиваться назад.

– В этом мы с тобой схожи. Для меня Игра тоже стала смыслом жизни, – примирительно сказал Сатир. – И я мог бы провести тебя по этому пути… Но если мы будем действовать вместе, если ты не будешь тратить силы на борьбу со мной.

– Я уважаю вас. Для меня всегда было честью сражаться в Красном лудусе, ибо его репутация высока. Никто не скажет, что я сделал мало. Я уже победил многих, уже завоевал славу бойца, не знающего поражений, – гладиатор говорил с немалой убедительностью, и Виктор вновь отмечал, что язык у него подвешен неплохо. – Именно поэтому я прошу вас организовать этот бой. Дайте мне Гектора, и я обеспечу вам победу. Дайте мне воплотить мою судьбу.

– Я подумаю об этом, – кивнул ланиста. – Скоро я сообщу тебе своё решение.

– Подумайте, – смиренно склонился Арес.

Когда он вышел, Сатир не стал больше скрывать своего раздражения, ударив о стол восковой табличкой и резко вскочив на ноги. Виктор, глядя на это, сказал:

– Он уверен, что стоит слишком дорого, и вы ничего ему не сделаете. Дерзкий ублюдок.

– Разве он не прав? – вздохнул господин. – Почему боги наделяют талантливых людей столь скверным характером? Он – великий боец, но этот дар ослепляет его.

– Гордыня. Мне знакомо это, – заметил старый воин. – Можно всё же попробовать смирить его… хотя бы заключением на какое-то время.

– Такие, как он, не гнутся, а ломаются. Помнишь Геракла?

– Да, я тогда только начинал свою карьеру. Тот случай поразил нас всех.

– Гордость Эфеса. Гладиатор такой силы, что мог поднимать своих противников в воздух и швырять их оземь, непобедимый, на голову выше остальных людей. Сам император приглашал его в Рим. А женщины готовы были на всё ради него, – горько усмехнулся ланиста. – Его любовницей была жена эдила, одного из богатейших горожан тогда. Самое смешное, что эдил был не против… пока они соблюдали приличия. Однажды он застал их в собственной постели, и тут уже не выдержал, ибо почувствовал себя оскорблённым. Он ударил Геракла – дал ему пощёчину как рабу.

И тут, как говорили, наш славный гладиатор просто взорвался. Он убил самого эдила – оторвал ему голову своими железными руками, убил членов его семьи и всех его слуг. Так он и метался, окровавленный, по городу, и никто не мог его остановить. В конце концов, целая сотня вооружённых людей загнала его в один дом. Никому не доставало мужества войти туда за ним, и потому они подожгли дом с нескольких сторон. Ещё долгое время они слышали его рёв из огня.

– Он был безумцем.

– Он считал себя почти богом. Нет, я не хочу, чтобы Арес сломался как перекалённый клинок. Сломанный меч не принесёт нам ничего.

– Почему вы не сказали ему, что бой с Гектором – дело решённое? – спросил Виктор.

– Он узнает об этом, но не сегодня. Не стоит давать ему иллюзий, будто он хозяйничает в лудусе, а не я. Пусть немного потомится ожиданием, – Сатир нервно прошёлся по кабинету. – Мало нам дерьма на голову валится…

– Женщины? – почти утвердительно спросил Виктор.

– В кой-то веке у меня появилось два сильных бойца. Каждая из них имеет свои сильные стороны, их любит публика, у них есть своя история. И теперь я вынужден столкнуть их между собой. Чем бы ни кончился бой, одна из них будет убита или ранена. Это ясно – они дикие, они кинутся друг на друга со всем бешенством. Чувствую себя так, будто мне отсекают одну руку.