Галактический патруль

- Барыга твой Казимир.

- Нет! - уважительно протянул Мелконян. - Казимир - серьезный человек. Миллионами ворочает, не деревянными, настоящими. А у богатых людей всегда бывают капризы, вынь да положь. Теперь он положил глаз на твои инструменты, и будет давить, попомни мое слово.

- А кто навел? - Отчим помолчал и хохотнул. - Сколько он положил тебе комиссионных, Карик?

В разговоре потянулась пауза, тяжесть которой почувствовала даже Славка.

- Послушай меня, Ося. - Мелконян заговорил так тихо, что Славка еле его слышала. - Ты, конечно, не тот Коган, а другой, но все равно скрипач великий. А я скрипку люблю, серьезную музыку люблю, поэтому и тебя люблю, Ося. И даже обижать себя позволяю, чего никому другому бы не позволил.

Отчим отмолчался, только смущенно откашлялся, как он всегда делал в щекотливых ситуациях.

- Ты не верь, что я какой-то там мафиози, Ося, - продолжал Мелконян. - Я делец. Ну и меценат немножко. Признайся, положа руку на сердце, разве без меня состоялся бы ваш квинтет? А гастроли в Аргентину?

- Сдаюсь, Карик, - покаянно сказал отчим, и Славка мысленно увидела, как отчим приподнял и снова уронил свои руки с длинными и ловкими, расплющенными на подушечках пальцами.

- То-то, - удовлетворенно прогудел Мелконян. - В гробу я видел и Казимира, и его комиссионные. Откуда он пронюхал про коллекцию Зверева, не знаю. У него кругом связи да информаторы. Зато хорошо знаю, какой он настырный, удержу не знает, когда ему что-нибудь приспичит.

- Скрипки-то ему зачем?

- Наверно, хорошего покупателя нашел, за бугром конечно. - Мелконян шумно вздохнул. - Ты подумай, Ося. Коллекция-то твоя - на любителя. Я же бывал у Зверева, осведомлен - реставрированное старье.

- Старье? Как ты можешь называть эти инструменты старьем? - взвился отчим. - Это сама история скрипки!

- Именно история, - подчеркнул Мелконян, - для музея.

- А Маджини? Тоже для музея? Ты же слышал звук!

- Да, - мечтательно прогудел Мелконян как контрабас. - Маджини поет как ангел… Тихий ангел, Ося. Звук волшебный, но камерный - для комнаты, не для концертного зала.

- Не совсем согласен, но не в этом дело! Не получит твой Казимир эти скрипки, так ему и передай.

- Передам. Но ты все-таки подумай, Ося. Маджини попробуем придержать. А деньги Казимир даст хорошие! Я прослежу. Подумай, Ося. У тебя же дочери на выданье! Представь себе, я говорю к примеру, конечно… Прикрой дверь, кстати, я пока потерплю, курить не буду.

Дверь была прикрыта, и ничего больше Славка не услышала. Ей было смешно. Услышав о дочерях на выданье, Славка подумала, что речь идет о приданом и о свадьбах. Приданое, как и многое другое, что, казалось бы, умерло навсегда, снова было в моде - и чем оно больше, тем лучше. Да и сама свадьба стоила теперь сумасшедших денег. Людмила в любой момент может выскочить замуж, очень даже просто! Ухажеров у нее тьма. И предки, особенно мать конечно же, расстараются и на приданое, и на свадьбу, это в хорошую копеечку влетит, тут Мелконян прав. Славке стало смешно потому, что он говорил не о старшей дочери, а о дочерях на выданье, значит, и о ней, о Славке. Приданое, свадьба, белое платье и фата! Славка посмотрелась в зеркало, надменно вздернула подбородок и фыркнула, никак не сумев представить себя в роли невесты.

Теперь позабытый было разговор между отчимом и Мелконяном обернулся к Славке совсем другой, истинной и вовсе не смешной стороной. Конечно же Мелконян говорил о том, что, когда отчим отправится в Аргентину, его дочери на выданье могут стать легкой добычей этого самого Казимира. Неужели Людмилу и в самом деле похитили? Несмотря на записку с угрозой, Славка никак не могла заставить себя серьезно поверить в возможность такого поворота дела. Похитили! Чепуха какая-то, как в кино, в крутом детективе с десятком трупов! Ну а все-таки, если похитили, что тогда? Славка глубоко задумалась.

Милку могли похитить потому, что она старшая сестра. Славке скоро шестнадцать, а Людмиле - двадцать два года. Кому, как не старшей сестре, да еще родной дочери, знать, где хранится коллекция старых скрипок, когда ее отец на гастролях в Аргентине. Так! А Людмила, хотя она про коллекцию наслышана, про то, где хранится эта коллекция, и про то, что эта коллекция завещана Зверевым не только отчиму, но и ей, Славке, и что со временем она окончательно перейдет в ее собственность, - ровно ничего не знает. Поэтому даже если ее пытать будут, как это делается в крутых детективах, она будет молчать, как партизанка. А если старшая сестра молчит и всеми чистыми и нечистыми клянется, что и знать не знает, где эта коллекция, мафиози Казимира всенепременно перенацелятся на младшую сестру, на Славку. Вполне логично. Отец в отъезде, старшая сестра ничего не знает, значит, очень даже может быть, что знает младшая. Может, младшая тайны лучше хранить умеет, может, потому, что у нее ухажеров пока нет - проболтаться некому, мало ли почему. Факт, такую возможность мафиози нипочем не упустят и всенепременно явятся за младшей сестрой. Для того и записка оставлена, для того и про сюрприз в ней напечатано, чтобы не вздумала по девичьему легко-мыслию куда-нибудь умотаться и терпеливо дожидалась уготованной ей судьбы.

Прерывая размышления Славки, в тишину квартиры пролился дверной звонок. Пришли! Мелькнула было радостная мысль: может быть, Людмила? И тут же угасла. Милка всегда звонила дважды, такой был у них уговор, а Славка - всегда один раз. Не Милкин был это звонок. Значит, пришел кто-то чужой, значит, пришли мафиози - по ее, Славкину, душу.

Глава 3

Неслышно ступая, скинув мокасины, она, как оказалось, так и осталась в одних носках. Славка подошла к входной двери и заглянула в фирменный, широкоугольный глазок. У двери стоял мужчина. Стоял не таясь - так, чтобы его можно было удобно рассмотреть. Этим и занялась Славка, поскольку раньше с ним никогда не встречалась, это она поняла с первого взгляда. Она рассматривала его не только с подозрением, но с нарастающим интересом: лицо мужчины показалось ей странно знакомым. Такое со Славкой случилось однажды в Музее изобразительных искусств на Волхонке, когда к ней с каким-то вопросом обратилась уже немолодая, по меркам Славки, но красивая и ухоженная дама. Во время разговора Славка так и не догадалась, почему лицо ее ей знакомо. И только провожая даму взглядом, Славка догадалась, в чем дело: это была знаменитая когда-то киноактриса Фатеева.

Вот и теперь, разглядывая в дверной глазок незнакомца, Славка подумала: может быть, киноактер? Такое могло случиться, актеры и актрисы к Осипу Когану захаживали. Может быть, и киноактер, но Славка не могла припомнить ни одной роли, в которой она могла его видеть. Да и не похож он на киноактера! Светло-русые волосы, светло-русые же брови, большие скулы, простые рубленые черты лица и мощная длинная шея, из-за которой голова казалась не такой крупной, какой она была на самом деле. Незнакомец чуть пожал плечами, поднял руку, и раздался еще один звонок, опять единичный, тень легкой озабоченности легла теперь на его простое лицо. Наверное, эта тень и была той последней каплей впечатлений, которая помогла Славке определить, на кого был похож незнакомец за дверью, - он походил на ее погибшего отца.

Славка мысленно ахнула, защелкала замками и распахнула дверь так, что цепочка натянулась и, зазвенев, стала прикрывать дверь. Славка снова, теперь уже осторожнее, приоткрыла дверь на всю ширину щели.

- Вам кого?

Незнакомец секунду-другую молча разглядывал ее.

- Ярослава Сергеевна?

- Я.

- Или просто - Славка? - теперь уже с улыбкой, чем-то похожей на улыбку отца, но, увы, не отцовской, спросил незнакомец.

- Да! - с отчаянием подтвердила Славка, она волновалась и на что-то надеялась, сама не зная на что.

- Я Горов, - представился незнакомец. - Товарищ вашего отца по восхождениям.

Нетерпеливым движением Славка сбросила цепочку, распахнула дверь во всю ширину и посторонилась.