Страница 15 из 85
- Когда кончатся все эти смуты и перестройки, - вдруг сказала Славка не столько Горову, сколько самой себе, - обязательно поеду в Киргизию, на Тянь-Шань. Хоть издалека на пик Победы погляжу.
- Думаешь, это просто?
- Наслышалась. Проще Хач-Тенгри увидеть, чем его.
- Их путали сначала друг с другом. Осведомлена?
- Знаю. Наслышалась я об этом проклятом пике! Хотя чем он виноват, этот пик? Эта вздыбившаяся в небо груда тупого камня в тщетной попытке добраться до звезд. - Заметив тень улыбки на лице Горова, Славка с некоторой гордостью пояснила: -
Это отец так говорил о нем. И еще говорил, что пик этот сожрал больше альпинистов, чем другие семи-тысячники. - Славка вздохнула и упрямо заключила: - И все-таки я на него посмотрю. Когда-нибудь, а посмотрю!
- Может быть, вместе посмотрим? - буднично предложил Горов.
Славка не то чтобы посмотрела, а как это говорится, воззрилась на него.
- Вы серьезно?
Горов кивнул:
- У меня с этим пиком свои счеты.
Но Славку его счеты сейчас не интересовали.
- Когда?
Губы Горова тронула тень улыбки.
- Да хоть сейчас.
Некоторое время Славка недоверчиво смотрела на его лицо, а потом вдруг погасла, будто вдруг выключился некий внутренний свет, озаривший ее лицо после будничного замечания Горова о пике Победы.
- Шутите, - сказала Славка без горечи, просто констатируя суть произошедшего.
«Боже мой, - с болью подумалось Горову, искоса наблюдавшему за девушкой, - она же совсем ребенок! А я собираюсь взвалить на ее плечи такую тяжесть. Надо поосторожнее с ней. Нет, не осторожнее - бережнее». Успокаивая себя, он подумал и о том, что знавал сверстниц Славки, и похожих и не похожих на нее, на плечи которых сваливались тяжести и побольше и побольнее. А ничего - выдерживали. «И все же надо с ней побережнее, - подытожил Горов. - Хоть она умна и крепка душой и телом, а все же - не дочь природы, а дитя изломанной, очень капризной городской цивилизации. Не полевой цветок и даже не садовый - оранжерейный».
- Про сейчас я, конечно, пошутил, - вслух сказал он. - А вообще-то побывать на пике Победы намерен.
- Не шутите? - без особой надежды уточнила Славка.
Горов отрицательно качнул головой и пояснил:
- Как и твой отец, я вхож в особый, дружный, интернациональный мир альпинизма и альпинистов. У меня есть связи в Узбекистане, Киргизии и Казахстане. Помогут.
- Помогут, - согласилась Славка, хорошо знавшая мир московских и питерских альпинистов, товарищей и друзей отца. И без всякого перехода требовательно спросила: - Возьмете меня с собой?
- Если не рассоримся до той поры.
- Не рассоримся, - уверенно сказала Славка, - с чего нам ссориться, когда мы единомышленники?
- Пожалуй, - с запинкой согласился Горов. - В некотором роде мы даже больше единомышленники, чем тебе представляется.
- В каком роде?
- Хочу все знать? - вопросом на вопрос ответил Горов и заключил: - Похвально! А теперь забудем на время груду тупого камня высотой семь тысяч четыреста тридцать девять метров, что громоздится в Тянь-Шане в тщетной попытке добраться до звезд. Сосредоточимся на делах ближайших и куда более земных.
- Сосредоточимся, - легко согласилась Славка.
Возможность побывать на месте гибели отца буквально окрылила ее. Раньше она просто мечтала об этом, отдавая себе отчет, что в смутную эпоху раскола Союза и отчуждения народов это всего лишь мечта. И вдруг эта мечта обрела реальные черты. И проверить реальность этой мечты совсем просто!
Достаточно было скосить глаза налево и посмотреть на простое, скуластое лицо Горова, так похожее и все-таки не похожее на лицо отца, на его большие кисти рук, спокойно лежавшие на руле и подрагивавшие вместе с ним на дорожных неровностях и колдобинах. Если бы Славку спросили, почему ей так хочется побывать на месте гибели отца, она не стала бы копаться в своей душе, а просто сказала бы: хочу, вот и все! Но вообще-то она знала - почему, хотя даже самой себе не решилась бы признаться со всей откровенностью в том, что вопреки всему и вся все еще надеялась - жив отец! Не мог, ну никак не мог, думалось ей, погибнуть он вот так нелепо - под слепой снежной лавиной. Она не искала четкого ответа на вопрос, почему отец не подает вестей о себе, коли он все-таки жив. Мало ли почему! Может быть, он попал в плен к каким-нибудь там душманам или моджахедам. От пика Победы до Китая - рукой подать, по реке Сарыджар, а потом Аксу альпинистов могло запросто туда вынести, если они самостоятельно выбирались из Алатау на плотах. А рядом с Китаем - Афганистан и Пакистан, всякие шииты, суниты и фундаменталисты. Такого человека, как отец, любой командир или атаман ни в жизнь от себя не отпустит, как не отпускал Кончак князя Игоря. Тоже небось будут конями да красавицами чудными соблазнять, но отец рано или поздно все равно удерет. Да мало ли что случается! Выбраться из-под лавины отец выбрался, а память потерял - полная амнезия. Живет сейчас в каком-нибудь горном кишлаке, куда только летом, после схода снегов, можно добраться. Да и то по оврингам! Но память к отцу вернется, обязательно вернется. Вот тогда он и даст знать о себе.
За разговорами и думами время для Славки летело незаметно, летела и машина, со скоростью ветра поглощая километры пути. Проехали Егорьевск, город текстильщиков и станкостроителей, и оказались в Мещере - самом нетронутом крае низменных среднерусских равнин. Крае городков и деревень, проселочных дорог и тропинок, речек и речушек, болот и озер. И что вовсе неожиданно - песков, на которых растут светлые сосновые боры. В общем, из европеизированного Подмосковья въехали в самую настоящую Россию с разнообразной, доброй и грустноватой природой. По этой-то причине отец при горячей поддержке Славки только посмеивался, выслушивая пожелания друзей разобрать старый дедов дом и перевезти его по частям поближе к столице и очагам ее культуры.
Когда Славка предупредила Горова, что примерно через километр надо будет сворачивать на проселочную дорогу, тот, неожиданно для девушки, сворачивая на обочину, плавно притормозил. Отвечая на удивленный взгляд Славки, он спросил:
- Ты местность хорошо знаешь?
- Хорошо.
- Нельзя ли нам въехать в Болотки не с парадной стороны у всех на глазах, а как-нибудь по задам? Хорошо бы на этих задах и машину припрятать, а к дому подойти незаметно, пешочком, без лишней помпы.
- Понимаю, - кивнула Славка и задумалась.
Горов ее не торопил.
- Можно, - сказала наконец девушка уверенно. - Покружить придется, но можно. В дожди там, конечно, не проедешь, но теперь-то сухо. И по «щуке» машина в такую погоду пройдет.
- По какой «щуке»?
- Бревна наложены по участку зыбуна, лежачий мостик метров пять длиной.
- Гать?
- Ну, гать - это целая дорога, есть у нас и гати. А это «щука» - мостик. Поехали.
Разглядывая уверенное лицо Славки, Горов улыбнулся:
- Может быть, сядешь за руль?
Девушка расцвела от радости:
- А можно?
- Если справишься.
Славка только плечами передернула.
- Ладно, садись. Только не торопись - время в запасе у нас есть, - решил Горов.
- По проселкам да просекам особенно не поторопишься, - сказала девушка, занимая водительское место.
Машину она вела уверенно, хотя сначала была скованна и напряжена. Свернув на проселок, шедший между опушкой леса и овсяным полем, Славка успокоилась и конечно же попыталась прибавить скорость.
- Не больше шестидесяти, - спокойно одернул ее Горов.
Славка покосилась на его рубленый профиль, поняла, что спорить бесполезно, и покорилась.
- Не идет машина, а плывет, - сказала она в свое оправдание со вздохом. - А я и на «Запорожце» по шестьдесят километров в час держала по таким дорогам. Проселки здесь мягкие, ровные - получше разбитого асфальта.
- Береженого Бог бережет, Славка. Нам сейчас рисковать нельзя.
- Что правда, то правда.
Они ехали то по опушкам лесов и перелесков, переходивших в болота, оставляя по другую сторону поля зерновых и гороха, то через леса, где дороги были хуже и порой приходилось не ехать, а ползти. Стайки маслят местами нахально выбирались прямо на дорогу - так и просились на жарево, а приходилось их давить. Но Горов маслят не видел. Убедившись, что Славка уверенно ведет машину, он незаметно для самого себя задремал - сказалась бессонная ночь.