Смех ставрид

Вдруг мелькнула огромная тень, и рядом на перила приземлилась чайка. Она уставилась на Марка черным блестящим глазом, вопросительно и даже удивленно. Они смотрели друг на друга, будто каждый хотел понять, что с другим не так. Чайка вдруг, бочком, шагнула ближе и нерешительно клацнула желтым клювом, но Марк вовремя снял руку с перил. Он хотел было отчитать чайку за плохое поведение, но она вспорхнула и улетела прочь.

– Опять мечтаешь или вспоминаешь устренний заплыв? – Алекс толкнул его локтем. Он держал поднос с двумя бокалами цветного коктейля. – Очнись. Клиентам сами напитки не подплывут. Это тебе не какое-то будущее из твоих книжек, ты все еще в двадцать четвертом году двадцатого столетия на планете Земля.

Алекс опять толкнул его локтем и захохотал. Он вальяжной походкой двинулся к столику с посетителями, явно радуясь своей дурацкой шутке.

Марк лишь вздохнул. Этому Алексу только и дел что доставать его. Но весь день прошел спокойно. Вечером он и Алекс должны были уйти с работы пораньше. Еще накануне они решили пойти на танцы со своими подружками и отпросились у хозяина: выходной у Марка и Алекса были в понедельник и вторник, а у девушек – в воскресенье.

Так как после десяти вечера посетителей почти не было, хозяин иногда сам оставался за официантов. В последнее время он нес убытки и, кроме хмурой озабоченности, других эмоций на старом и усталом лице не появлялось.

В десять вечера в кафе пришли их девушки: белокурая, полненькая, в модном блестящем платьице, новая подруга Алекса и молчаливая брюнетка Полина, с которой уже пару месяцев встречался Марк. Обе работали в магазине одежды, который находился в квартале от кафе: Полина – как она говорила, с самого его открытия, а подруга Алекса – поступила туда только что. Полина была спокойной, задумчивой девушкой и очень нравилась Марку, но он с печалью стал замечать, что она пытается при любом удобном случае привлечь внимание Алекса. Ему казалось, чтобы быть ближе к Алексу, она вынуждена общаться с ним, с Марком.

Девушки стояли у крыльца, выходящего на набережную, и о чем-то болтали в ожидании, когда к ним выйдут их кавалеры. Марк взглянул на Полину, она была одета так же как на работе, даже не принарядилась к танцам: волосы, аккуратно уложенные на затылке, скромное серое платьице почти по щиколотку и грубые черные туфли, в которых, кажется, она ходила и летом, и осенью. Сейчас она и не замечала, что Марк смотрит на нее – она поглядывала в кафе, следя за передвижением Алекса.

Марк придумал какую-то отговорку, чтобы не идти, он боялся, что Алекс начнет со свойственной ему хамоватой бравадой рассказывать девушкам про сегодняшний случай, как будто это какой-то анекдот. Он, конечно, все равно про купание Марка расскажет, но пусть хотя бы его, Марка, при этом не будет.

Полина не расстроилась, выслушав его нелепую отговорку, а даже обрадовалась, и девушки с Алексом ушли втроем.

До закрытия кафе, то есть до полуночи, оставалось еще часа полтора. Кроме влюбленной парочки, сидевшей в углу, посетителей не было. Полная луна монолитом висела над морем, и лунная дорожка бежала прямо от неё к кафе. Разглядывая пятна на этом огромном желтом диске, Марк вдруг услышал, со все более нарастающими истеричными нотками, ругань двоих, мужчины и женщины. Обернувшись, он увидел, что и хозяин, и даже бармен подошли к стеклянной, распахнутой настежь двери и с любопытством глядят на дорогу. Марк тоже подошел ближе и увидел косо въехавший на тротуар огромный, блестящий, с хромированной отделкой, черный «Роллс-Ройс». Возле него, размахивая руками, стояли двое. Шикарная, в жемчугах, молодая дамочка и не хилого сложения пожилой мужчина во фраке и цилиндре, он был лет на двадцать старше ее. Он её в чем-то обвинял, она же сыпала на него проклятиями и прочими ругательствами. Выдохнув, она вдруг посмотрела на кафе и на миг их с Марком взгляды встретились.

Марк смутился под этим колючим взглядом голубых глаз, а может, его сразило её великолепие. Она была словно кинодива – красивая и изящная. На ней было короткое до колен платье, сшитое из ажура и бусин, туфельки на тонком каблуке, а белокурую голову ее венчал ободок с пером и с огромной, может быть даже брильянтовой, брошью.

Девушка замолчала и, кинув мужчине сердитое: «Видеть тебя не желаю», села в автомобиль, громко хлопнула дверцей, и шофер тут же умчал её прочь.

Мужчина, пробормотав ей вслед нелестное пожелание, глянул на зрителей, что торчали в дверях кафе и нахмурился. Хозяин, не растерявшись, любезно улыбнулся и сказал:

– Не желаете выпить? Вечер уж очень душный.

Мужчина снял цилиндр и вдруг принюхался, будто учуяв какой-то странный запах. Он огляделся вокруг и уставился на служащих кафе озабоченным взглядом. Его странное поведение нельзя было отнести к его нетрезвому виду, разве что вместо алкоголя он принял более затуманивающую разум вещь.

– Что ж, – сказал он хозяину, – телефон у вас есть?

Тот услужливо указал на на барную стойку, где стоял черный аппарат.

Мужчина, кинув по пути на столик свой цилиндр, направился к аппарату, при этом поглядывая по сторонам, будто хотел что-то обнаружить в кафе. Потом он набрал номер, сказал в трубку несколько слов и после уселся за столик. Когда к нему подошел Марк, тот сказал:

– Что-нибудь легкое, бордо, бургундское или… – и он вдруг странно застыл, уставившись на Марка, чуть ли не открыв рот в удивлении, а потом прошептал: – Позвольте, а вы случаем не…

Он запнулся, будто ожидая, что Марк договорит слово за него.

– Что я? – не понял Марк.

– Ну, вы просто официант или…

– Или? – растерялся Марк.

– Не знаю, – посетитель задумчиво пригладил усы и седоватую бородку, – например, библиофил или ихтиолог.

Так как Марк продолжал удивленно таращиться, богач махнул на него рукой и еще раз попросил принести бутылку вина и какую-нибудь закуску. Марк тоже решил – в переносном смысле – махнуть на него рукой и не обращать внимания на его странности. В кафе, бывало, всякие личности заходили. Один прощелыга как-то требовал накормить его бесплатно, потому как он ценный работник у морской царицы. А прошлым летом некая дама при виде жаренной рыбы вдруг рыдать начала. Так что Марк, пожав плечами, принес все, что требовал посетитель, и встал в сторонке. Хозяин опять уселся за столик около бара и все пытался в огромной бухгалтерской книге что-то просчитать, но, судя по его озабоченному лицу, это ему никак не удавалось.

Вскоре к богачу присоединился его приятель, хотя он был больше похож на подчиненного: если богачу было где-то лет сорок пять – пятьдесят, то этому, в клетчатом костюмчике – не больше двадцати пяти.

Марк подошел к ним, чтобы узнать, чего желает новый посетитель, и успел услышать, как богач обеспокоенно произнес:

– …странные дела. Он, конечно же, из диких, явно ничего не понимает. Но при чем тут рыбья ма… – он тут же замолчал, заметив Марка.

Приняв заказ – еще одну бутылку вина и закуску – Марк ушел. Когда же он возвращался с заказом – а сделал он это, повинуясь бессознательному любопытству, нарочно бесшумно и незаметно, прямо вынырнул из-за столба – он успел услышать от молодого человека:

– А что, ставрида и такой фортель могла выкинуть?

Богач увидел Марка и не ответил, а только махнул ладонью на собеседника.

Марк понял, что говорят они о чем-то интересном и необычном, и любопытство его разгорелось еще сильней.

Любопытство, к неловкости и стыду Марка, являлось его слабой стороной, и в его арсенале имелись некоторые приемчики, способствовавшие лучшему подслушиванию. Но основных правил, что он вывел для себя, было всего два. Во-первых, главное – не смотреть на того, кого подслушиваешь. Почему-то люди уверены, если на них смотрят, то слушают – даже если ты далеко и их вообще не слышно, и, соответственно – наоборот: если ты, хотя и находишься рядом, но совсем на них не смотришь, они могут говорить все, что угодно, думая, что их не слышно. Во-вторых, если заняться каким-нибудь кропотливым делом, даже пусть и близко от разговаривающих, то они тоже решат, что человек ни черта не слышит.