Страница 5 из 31
Песчаные берега сменились зарослями болотного тростника. Солнышко начало греть почти по-летнему. Нет, конечно, явных признаков прихода осени, как на Руси, видно не было. Но что-то все же подспудно говорило о грядущей смене времени года. Вечером пристали к берегу в удобном месте, поужинали и, встав на якоря на фарватере, переночевали. Следующий день прошел так же скучно. Третий был похож на предыдущий. А утром четвертого уже швартовались в деревне Матаохо Семпе. Вождь был очень рад моему прибытию, хотел устроить в честь Великого и Ужасного Морпеха Воеводы праздник, но я отговорил, сославшись на ограниченность времени. Вождь изобразил, что обиделся, но я подарил ему короткую абордажную саблю в ножнах на перевязи, и он искренне обрадовался. Тут же надел перевязь, выхватил саблю и несколько раз взмахнул ею. Потом огляделся, как бы ища, на ком попробовать подарок, подскочил к копавшемуся в загородке небольшому кабанчику и одним ударом отрубил ему голову. Тот даже визгнуть не успел! Вождь стал засовывать саблю в ножны, но я его остановил. Сказал, что это оружие надо обязательно вытирать от крови и смазывать жиром, чтобы служило дольше.
Пока готовился невинно убиенный кабанчик, поговорили с Матаохо Семпе о дальнейшем. Он был очень рад полученным от меня железным ножам, топорам и наконечникам стрел и копий. Я не стал требовать с него за свой товар платы. Он, сам того не подозревая, мне за него уже изрядно заплатил. Переночевав, отправились дальше, через озеро к речке Изумрудной. Проводником выступал Такомае. Посмотрим, как он по своим приметам найдет устье необходимой мне реки.
Нашел! Без каких-либо затруднений, хоть его растительные «приметы» за прошедшее время существенно изменились. В саму речку далеко войти не получилось. Миновали только болото по ее берегам. А дальше – пешочком. Ножки размяли, Ахмет с разведчиками птиц пострелял. Более существенного ничего не попалось: народу на прииске и в деревне изрядно, кушать хочется каждый день. Вот дичи вблизи и не осталось. Зато рыбы в озере много и лодки есть, я их видел возле берега привязанными. Голодать моим труженикам не приходилось.
Вскоре добрались до прииска. Со мной остались Маркел и Дюльдя. Остальных отправил в деревню. Русло реки разительно изменилось, разрытое и перекопанное вдоль и поперек. И не скажешь, что это было сделано вручную с применением примитивных деревянных лопаток. Заполненные водой ямы чередовались кучами отработанной породы. Хорошо Олег поработал! А где же люди? Неужели иссяк прииск? Нет! Вода в речке течет мутная. А речка-то горная! Прислушавшись, я обнаружил источник шума, не характерного в дикой природе: голоса людей и удары молотков по камням. И протяжная, ритмичная песня. Доносится из-за изгиба русла, что выше по течению.
По натоптанной тропинке, вьющейся среди невысоких скал, добрался до новой разработки. Работа кипит, народ движется только рысцой, порода на грохоты сыпется чуть ли не сплошным потоком. Работа организована неплохо. Ну, Олег! Ну, бульдозер! Лишь бы вал по плану не перерос в план по валу. То есть, не старался бы схватить то, что сверху лежит, заваливая породой то, что можно взять попозже. А вон и сам руководитель торопится!
Олег подбежал и, поклонившись, начал говорить. Но я остановил доклад и обнял своего эскудеро. Спросил о здоровье стрельцов и их настроении.
– Люди здоровы, слава Богу! Вас ждали, камни мыли. Сатемпо в набег ходил, вернулся разочарованным: кайва-гуарани свою деревню покинули и ушли вокруг озера. Правда, не весь урожай успели собрать. Сатемпо следом кинулся, благо делать долгие переходы после короткого отдыха ты его научил. Догнал, но самых слабых и отставших. Привел около двух десятков стариков, полтора десятка беременных баб и детей мелких, не считал. Все здесь, на прииске работают.
– Хорошо, Олег. Только ты меня, похоже, кормить-поить не собираешься. А я с бойцами проголодался и устал с дороги.
– Прости, воевода! Прошу в мой шатер.
По узкой тропинке прошли в соседнюю весьма живописную долинку, по которой весело журчал ручеек, приток Изумрудной. Там стоял просторный шатер из ярко расписанных циновок. Внутри – стол, вокруг него скамейки без спинок, у стен пара лежанок, покрытых шкурами и грубым полотном. Олег отдал по пути несколько распоряжений. Женщины, возившиеся возле сложенной из дикого камня печи, засуетились. Вскоре на столе появилось холодное вареное мясо, овощи, фрукты и тарелка каких-то ягод.
– Настоящий пир будет вечером в деревне, после бани, сказал Олег.
– О! У тебя здесь и баня есть?
– Да, воевода! Ее мы сразу поставили, как ты уплыл. Лес есть, воды прорва. Только руки оставалось приложить. Что мы и сделали! Местные поначалу смотрели удивленно. Но я сказал Сатемпо, что ты, воевода, в бане париться любишь, и от этого сила твоя прибавляется. А для него ты – авторитет непререкаемый. Теперь баня топится почти каждый день. Первым в ней побывал, как и положено вождю, Сатемпо. Мои стрельцы едва не перестарались, вениками его охаживая. Сомлел, сердешный! Хорошо, большую кадку воды возле бани поставили. Сунули его туда. Оклемался, и говорит:
– Теперь я знаю, почему белые воины такие сильные и выносливые, что даже в полуденную жару воевать могут. После того, что в вашей бане творится, вам уже ни что не страшно!
А потом он рассказал своим воинам, что такое баня и для чего служит. Рассказал, конечно, своими словами. И поставил условие: кто из воинов в баню не пойдет – будет изгнан с позором и от служения Великому Морпеху Воеводе отставлен. Воины, конечно же, не пожелали себе такой участи и пошли все. Первую помывку выдержали, правда, единицы. Я объяснил, что с первого раза может и не получиться приобщение к таинствам обретения мощи телесной. Меня воины выслушали, переговорили между собой и встали в очередь в баню. А я стрельцам сказал, чтобы не сильно над индейцами изгалялись. Хотя бы первые две-три помывки: местным наши банные забавы в диковинку. Стрельцы так и сделали. Постепенно народ приучили. Теперь индейцы даже ссорятся, когда кто вне очереди залезть в баню хочет. А Сатемпо парится только с нами, по-русски! Мужики отрываются по полной, а он терпит. Но последний раз уже сам за веник взялся. И поддать попросил! Кстати, по-русски понимать начал хорошо и даже говорить, правда, еще коряво.
– Отлично, Олег! Ты сам не понимаешь, что сделал. Ты дикарей к нашей культуре приобщать начал, к русской. Баня с парной и вениками – она только на Руси есть. А языку русскому всех воинов обучать надо. Обязательно!
Быстро поели, и Олег показал, сколько камней сегодня добыли.
– Все добытое – в деревне, в сундуках в моем доме, – доложил эскудеро. – Ни охраны, ни замков здесь не надо, кроме нас эти камни никому не нужны.
– А что в скалы полез? В реке камни кончились?
– Может, и не кончились, но лежат глубоко. Мы ямы в рост человеческий в русле копали, воду отводили. Но чем глубже, тем добыча меньше. Потому я в скалы врубаться приказал. Конечно, здесь изумруды добывать труднее, да и меньше попадается, чем в реке находили. Но все же. Я пустую породу в соседний распадок носить приказал. Так что если придется местные скалы, нами уже отработанные, ниже рыть, вглубь, то порода мешать не будет.
– У меня нет слов, Олег. Я в тебе не ошибся, ты отличный руководитель.
– Да нет, воевода. Я работаю, а не руками вожу. Как ты сказал, так я и делаю.
– Правильно делаешь. А с рабочими какие отношения? Кто норму выполнил, ушли?
– Нет, не ушли. Некоторые артели уже по четыре нормы выполнили, но продолжают трудиться.
– И чем же ты их удерживаешь?
– Я спрашивал, почему не уходят. И услышал: хоть труд и тяжел, но мы каждый день получаем достаточно пищи и спать уходим сытыми. Нам не надо думать, что мы и наши дети будут есть завтра. На нас никто не нападает, не надо сражаться или убегать. Нас не убили, у нас не отняли жен и детей. Мы подчинились Великому Морпеху Воеводе и будем делать то, что он прикажет. А он нас защитит и накормит.