Страница 12 из 23
Да и Византия давно уже перестала быть той великой державой, на которую Европа равнялась во всем как на наследницу великих римских традиций. На протяжении более чем двух столетий войны с болгарами, руссами и южноитальянскими норманнами заставляли ее направлять свои войска то на север, то к Средиземному морю, в то время как и внутри самой страны не прекращалась борьба за власть. Когда угроза от турок нависла на восточных рубежах, византийцы собрали большие силы и тем не менее 26 августа 1071 г. в битве при Манцикерте потерпели серьезное поражение, в результате которого в плену у сельджуков оказался сам византийский император Роман IV Диоген. Затем в 1077 г. на захваченных землях турки основали Конийский (или Румский, Ромейский) султанат – государство со столицей в Конье – и постепенно расширили свои границы почти на всю Малую Азию. Новый византийский император Алексей I Комнин уже не располагал людскими ресурсами для борьбы с таким серьезным врагом. Но что-то делать все равно было надо. И вот тогда он в отчаянии обратился с письмом к папе Урбану II и попросил его помощи в деле освобождения утраченных земель. Император просил прислать на подмогу военные отряды, способные эффективно противостоять экспансии «народов Персидского царства». Послание басилевса заинтересовало папу сразу по двум причинам. Во-первых, теперь он мог возглавить завоевательный поход на Святую землю на вполне законных основаниях. Во-вторых, призвав значительную часть воинов на битву с врагом на Востоке, он этим самым получал возможность удалить их из Европы.
Памятник папе Урбану II в Шатийоне-сюр-Марне во Франции
Франкский сегментный шлем VII в. (Германский национальный музей, Нюрнберг)
Однако, кроме собственно Востока и тамошних христианских святынь, существовала еще и Испания. Там 23 октября 1086 г. случилось событие, также определенным образом повлиявшее на европейских христиан. Речь идет о сражении в нескольких милях от Бадахоса, у местечка Залака, где войско испанских мавров встретилось в битве с королевскими рыцарями кастильского короля Альфонсо VI. К этому времени на землях арабов уже царила феодальная раздробленность, но перед угрозой со стороны христиан эмиры юга Испании сумели забыть свою многолетнюю вражду и вызвали на помощь своих африканских единоверцев – альморавидов. Эти воинственные кочевые племена арабы Андалусии считали варварами. Их правитель, Юсуф ибн Тешуфин, казался эмирам фанатиком, но делать было нечего, и они выступили против кастильцев под его командованием.
Сражение началось атакой христианской рыцарской конницы, против которой Юсуф выставил пехотные отряды андалусских мавров. И когда рыцари сумели их опрокинуть и погнали к лагерю, Юсуф спокойно выслушал это известие и только сказал: «Не спешите им на помощь, пусть их ряды поредеют еще больше – они, подобно христианским собакам, тоже наши враги».
Храм Гроба Господня в Иерусалиме. Современный вид
Между тем альморавидская конница ждала своего часа. Она была сильна и своей численностью, и прежде всего дисциплиной, чем нарушала все традиции рыцарской войны, с ее групповыми схватками и поединками на поле боя. Настал момент, когда увлеченные преследованием рыцари рассеялись по всему полю, и вот тогда, с тыла и с флангов, на них из засады напали берберские всадники. Кастильцы, сидевшие на уже уставших и взмыленных лошадях, были окружены и разбиты. Король Альфонсо во главе отряда из 500 всадников сумел вырваться из окружения и с большим трудом спасся от погони.
Эта победа и последовавшее за ней объединение всех эмиратов под властью Юсуфа произвели такое сильное впечатление, что ликованию арабов не было конца, а христианские проповедники за Пиренеями тут же выступили с призывом Крестового похода против неверных. Опередив на целых десять лет широко известный Первый крестовый поход на Иерусалим, собранная крестоносная рать вторглась в мусульманские земли Испании и… вновь потерпела там поражение.
Идея Крестового похода, можно сказать, в то время просто носилась в воздухе, так что его оставалось только провозгласить и соответственным образом, чтобы не повторить ошибок предшественников, направить…
И вот 18 ноября 1095 г. папа Урбан II созвал в Клермоне епископский собор, который должен был заняться решением назревших церковных проблем. Поскольку собор проходил во Франции, на него прибыли главным образом епископы-французы. Однако, завершая собор 27 ноября, папа при огромном стечении народа произнес публичную речь, в которой он обратился уже не к прелатам, а непосредственно ко всем собравшимся на площади перед дворцом, где проходил собор. И хотя точный ее текст до нас не дошел, многим слушателям она настолько врезалась в память, что впоследствии они смогли ее записать своими словами и так донести ее до наших дней.
В частности, о том, что там было сказано, можно прочитать в «Иерусалимской истории» Фульхерия Шатрского (французского священника, хрониста Первого крестового похода), который в этой истории сообщает, что, изложив собравшимся все обстоятельства, связанные с противостоянием восточных христиан и их турецких завоевателей, папа изрек следующее: «С просьбой об этом деле обращаюсь к вам не я, а сам Господь, поэтому призываю вас, провозвестники Христовы, чтобы собрались вы все – конные и пешие, богатые и бедные – и поспешили оказать помощь уверовавшим в Христа, чтобы отвратить, таким образом, то поганое племя от разорения наших земель. Я говорю об этом находящимся здесь, а прочим передам [потом]: так повелел Иисус! Всем тем, кто, отправившись туда, в пути или при переправе либо же в сражении с язычниками окончит свою смертную жизнь, то тотчас получит отпущение грехов [своих]. И от того это обещаю всем, собирающимся туда отправиться, что правом таким наделен от Господа. О, какой же это будет позор, если племя столь презренное, низменное, прислуживающее дьяволу, одолеет народ, наделенный верой во всемогущего Господа и славящийся именем Христа. О, сколько вам будет упреков от самого Господа, если вы не окажете помощь тем, кто, как и вы, уверовал в Христа. Ступайте на славную битву против неверных, которая начинается, – сказал папа, – и будут вознаграждены те, кто, по своему обыкновению, вел здесь частные войны против верующих. И станут воинами Христовыми те, кто прежде разбойничал. Пусть достойно сражаются против варваров те, кто прежде воевал против своих братьев и родных. Сейчас раздаются вечные награды тем, кто прежде служил за жалкие солиды торговца. Те, кто ранее [тщетно] терзал свое тело и душу, сейчас – будут биться за двойную награду. Несчастные и бедные сейчас там станут богатыми и сытыми; недруги Господа здесь – там станут его друзьями. Вознамерившиеся отправиться в дорогу пусть не откладывают это, но, собравшись вместе в подходящих местах, перезимуют и в следующую весну, ведомые Господом, как можно быстрей отправляются в путь».
Понятно, что такое красноречие, да к тому же из уст самого папы, просто не могло не найти отклика в сердцах собравшихся, и они тут же закричали, что так хочет Бог! В знак того, что они выбрали правильный путь, собравшиеся на площади в Клермоне будто бы тут же начали нашивать на одежду кресты. И вот здесь мы встречаемся еще с одной исторической несообразностью. Так, тот же Фульхерий Шатрский писал: «О, как приятно и радостно было нам всем видеть эти кресты, сделанные из шелка или вышитые золотом, которые пилигримы, будь они воинами, клириками или мирянами, носили на плечах своих плащей, после того как по призыву папы дали обет отправиться [в поход]. Воистину воины Господа, которые готовились к битве во славу [имени] Его, по праву должны быть отмечены и вдохновлены таким знаком победы». И возникает вопрос: как же тогда другие авторы сообщают о том, что пилигримы разрезали на полосы платки или отрывали полосы материи от одежды и нашивали их себе на плащи? Причем в ряде мест указывается, что кресты эти были из ткани красного цвета и еще алого и белого цвета, а иные, мол, так и вовсе выжигали себе крест на теле!