Страница 130 из 141
— Я цел, — заявил Рамир.
Шухран, не менее других удивленный, что Бану не воспользовалась шансом выигранного времени, шагнул в сторону — зайдет за спину. Астароше кинулся более опрометчиво. Бансабира попросту пропустила его. У Рамира, который действовал медленнее остальных, начало возникать смутное паршивое чувство, что их водят за нос. Он смотрел за тем, что происходит, и не мог уловить, почему Бану тянет, чего добивается, упуская шанс за шансом. Или это ее давняя привязанность к Астароше сейчас не дает действовать, как стоило бы?
Чушь, — опроверг Рамир сам себя. Чтобы она, Мать лагерей, проигрывала кому-то из-за чувств? Или… или здесь она позволяет себе не быть Матерью лагерей?
Рамир пошел в лобовую атаку вместе с Аннамарой. Бансабира разбежалась в их сторону, ощущая, как в спину кинулись оставшиеся двое. В последний миг оперлась на копье и, перемахнув через него, приземлилась за спинами Рамира и Аннамары. Внезапный с рыком выгнулся в спине, когда удар Бану рассек ему кожу от плеча до поясницы. В последний момент он улыбнулся самым краешком губ и осел на пол.
Аннамара рухнула с диким воплем, когда тот же самый нож, ранивший Рамира, застрял у нее между почками, в опасной близости от позвоночника.
Зал ахнул. Бану подхватила брошенное копье.
Подоспели Шухран и Астароше, и Бансабира встретила их лицом к лицу. Шухран раскрутил глефу, предостерегая Бансабиру. Танша попятилась, Астароше настиг — отбежала в сторону, наступила на лежавшую Аннамару, чтобы взять чуть выше, нанесла колющий с верхней диагонали в Шухрана, тот ловко поймал и отвел. Астароше тем временем настиг сбоку, Бансабира блокировала, ощутив, как опасно хрустнуло древко, потянула со всей силы на себя, заставляя Астароше потерять равновесие и, дабы его удержать, сделать пару нетвердых шагов вперед. Аст загородил ее как раз в тот момент, когда атакованная сверху, Бану должна была быть открыта снизу. Глефа Шухрана прошлась по сухожилию Астароше насквозь. По его правому коленному сухожилию.
Аст взвыл дурным голосом на всю арену, и вместе с ним — ползала. Из-за боли, из-за отчаяния: неужели его судьба такова, чтобы вообще больше не опереться на это злосчастную ногу? Но Шухран, с которым Бану переглянулась поверх головы оседающего Астароше, только сглотнул: это не судьба, это Бансабира Изящная. Та сопливая девчонка, которая получила прозвище в походе под его началом.
Многие поняли, что произошло: кто понимал, с какой стороны браться за меч, и кто знал, какие отношения связывали Бану и Астароше. Подробности не расходились даже в пору, когда все случилось, но о соперничестве за Бану Изящную между Астароше и ее наставником слыхал весь остров.
Исход был очевиден, но отступить Шухран не мог: участники первого турнира в состязании определяются жеребьевкой среди всех присутствующих в храме Клинков Богини соответствующего ранга. И если Великая Мать избирает бойца, он обязан или победить, или пасть в крови под натиском врага, как повелела Мать Тени.
У Шухрана было отличное оружие против копья, но и оно ему не помогло: от серьезного удара по челюсти тупым навершием копья едва не сломалась шея, в голове зазвенело, в глазах померкло. Для пущей надежности Бансабира ткнула древком Шухрану в солнечное сплетение, когда тот завалился на пол, но это было излишним.
Чуть попружинив на ногах, Бану прикинула свои силы. Порядок, на двух всепризнанных извергов должно хватить.
Три ножа были разбросаны по арене, четвертый остался у Бану в руке. Ишли сидел поверженный: в свое время Ишли Бушующий был велик и могуч, но теперь возраст взял свое, и боец, восстанавливая дыхание, позволял кому-то из местных жрецов суетиться над ранами. Он выбыл из схватки через полчаса от начала, и когда это случилось, Ирэн Безликая не пожелала отдавать первый ранг Бану Изящной просто так. Почти час после поражения Ишли — превосходя положенное для состязания время — Бансабира сдерживала Ирэн, и, наконец, та, отскочив, выпрямилась и бросила собственное копье к ногам Бану.
Бой окончен.
Измочаленная, как ни разу в жизни, Бансабира, кажется, с двумя поломанными ребрами и порванным сухожилием в голеностопе от особо отчаянного рывка против инерции движения, задрала голову к верху. Колени, съехавшись, затряслись, и вскоре задрожало все исполосованное утомленное тело. Бансабира измученно и счастливо, как ни одна мать в момент первого объятия новорожденного малыша, улыбнулась, мысленно возблагодарила Госпожу Сумерек, и повалилась.
Многострадальные колени хрустнули безжалостно, но падение выдержали. Все еще глядя вверх, Бансабира молча улыбалась. Кровь в голове от загнанности дыхания гремела так, будто само сердце колотилось о виски. Переутомленные мышцы медленно, дюйм за дюймом расслаблялись, и на тело наваливалось странное состояние, какое бывает у воздуха после грозы. Отяжелевшая, без сил, Бансабира чувствовала, что парит. Может, ей не одолеть Гора по сей день, но этот гад оказался в свое время прав, сказав, что среди сто седьмого, сто восьмого и сто девятого поколений Храма Даг в числе претендентов на первый ранг есть ее имя.
Глубоко вдохнув, Бансабира медленно, опираясь в пол кулаками, поднялась на шатающихся ногах, по пути захватывая копье. Оно не было ее коньком, но позволяло выигрывать время и перехватывать инициативу, чтобы создать шанс, когда можно приблизиться к противнику вплотную и оголить нож. Кто бы подумал, что первый ранг ей принесет это оружие.
Ирэн выглядела не менее помятой и потрепанной и также едва стояла на ногах. Она отошла к ограждению, за которым сидели восторженные и утомленные сопереживанием зрители, и облокотилась на него, запрокинув голову.
Глашатай ударил в гонг. Состязание окончено.
Со скамей взметнулись люди. Они вскидывали обе руки вверх, раскрытыми ладонями вперед, в ритуальном жесте приветствия в кругу избранных.
— Ра. Ра. Ра, — кричали они с каждым взмахом древнее ласбарнское заклятие славления. — Ра. РА.
Дайхатт обводил сборище недоуменным взором и дивился.
— Ра. РА, — кричали люди. И никого не смущало, что арена залита кровью, что одна из бойцов умирает здесь и сейчас, что все участники этой бойни разбиты и измучены, и что совершенно непонятно — чего ради?
Подлатанный Ишли поднялся, опираясь на ограждение перед зрителями:
— Послезавтра к ночи кузнецы выкуют Бансабире Изящной новое оружие, тонких дел мастера перекуют серьги, перстень и знак, и участники состязания немного придут в себя. Тогда мы и проведем священный обряд Почитания Железа. А до тех пор, есть одно нерешенное дело. Бану, — Ишли оглянулся, и танша, посерьезнев, кивнула несколько раз.
Подошла к Аннамаре, отбросила копье, кое-как склонилась над измученной женщиной:
— Прости.
Аннамара, вымученно поднимая глаза на тану Яввуз и едва-едва мотнула головой:
— Так повелела Мать Сумерек, выбрав меня в участники.
— Но удар нанесла я, — винилась Бану.
— Я послужила твоему возвышению. Разве не так определила Госпожа Ворон, если я умираю?
— Ты желаешь жить?
— Конечно, — улыбнулась Аннамара. — Но я не чувствую ног, и я не готова. В конце концов, я ухожу, как велено, а твои руки — не самые плохие. Не заставляй меня мучиться. Это твоя обязанность, — потребовала Аннамара и добавила мягче:
— Мы ведь дружили когда-то.
Бансабира со всем уважением и признательностью взялась за последний нож.
— До благословит тебя Кровавая Мать Сумерек.
Лезвие прошлось по горлу.
Жрецы и слуги занялись остальным: вопящего от боли Астароше увезли в лазарет сразу после ранения, Шухран решил сидеть рядом с ним. Рамир предпочел досмотреть, но и его раны, и повреждения самой Бансабиры требовали немедленного вмешательства лекарей. А проводы Аннамары будут ночью. Как и положено, возвестил Ишли.
С Дайхаттом Бану не стала говорить в тот день: по ее просьбе к лазарету его не подпускали и близко.