Страница 4 из 54
— Отнюдь, — очень вежливо ответил гречанин. — Я только что поставил чайник на огонь.
Комментарий к Пролог.
Амфиполис тут современная деревня, в которой проживают все персонажи, задействованные в фанфике.
========== Глава 1 ==========
Комментарий к Глава 1
Персонажи тут работают в деревенской школе учителями, а по ночам убивают всякую нежить из Подземелья Ада.
Потерявшиеся…, но не забытые. Потерявшиеся…, но не забытые.
Зена проснулась с лицом, мокрым от слёз. Неужели ей снова снилось, что она на дороге?
Она лежала неподвижно, крепко зажмурившись, чувствуя боль, просто поддаваясь ей ещё только на один миг, позволяя ей жечь себя. Потом она вытерла слёзы. Если быть с собой очень честной — а именно такой она была последние месяцы — она знала, что ей это не снилось.
Она надеялась, что слёзы вылечат очень глубокую рану, врезавшуюся прямо в душу. Ту боль, которая терзала её, даже когда она улыбалась.
Так много погибших друзей. Ей вспомнилось лицо Лайкуса.
Даже сейчас мама отчаянно цеплялась за мысль, что Зена совершила какую-то ошибку и поэтому стала Воительницей. Будто Сирена обвиняла её в чём-то, считая, будто пожизненная битва с силами тьмы послана в наказание. Потому что, если судьба Королевы вампиров постигла тебя за плохой поступок, может быть, если ты его исправишь, приговор будет смягчён.
Очень далеко от истины.
Зена знала, что некоторых никогда не касается никакая порча. Когда многого не ждёшь, получаешь всё, что хочешь: мужа или жену, хорошую работу, детишек. Покупаешь в магазине симпатичные магнитики с надписями и лепишь их на холодильник.≪Стоит потратить время, чтобы понюхать цветы≫, ≪Поцелуй повариху≫, ≪Во что веришь — того достигнешь≫. Эти люди ходят в церковные храмы или имеют хобби, как мистер Кэлхун, живущий через дом, который полдня раскрашивает картинки по цифрам. Готовыми картинками он очень гордится, но на самом деле он только наносит краску по нарисованным контурам на свитке. Даже цвета не выбирает. Краски в тюбиках продаются вместе со свитками, и на тюбиках стоят номера.
В жизни Зены ничего подобного не бывало. Не было не единого места, где надо было бы оставаться в пределах очерченных границ.
Бывают люди, у которых жизнь полна радости. Как этот художник, Майкл Кассатт. Он наверняка очень счастливый отец, раз рисует все эти портреты отцов с детьми. Зена легко представила себе, как этот художник купает пухлого младенца или укачивает его на руках.
Потом перед ней возникла Тина Стангатовски, разлетающаяся в пыль.
Нет, не жалость к себе заставила Зену плакать во сне. Она — Королева вампиров, одна на всё своё поколение, стоящая между силами тьмы и остальным человечеством. Она это приняла и с этим жила. Для неё это был своего рода экзорцизм — дать себе возможность почувствовать эту боль и попытаться выпустить её наружу. Отпустить. Но иногда она ощущала, что с каждой слезой теряет больше, чем боль. Она теряет способность глубоко любить, страстно желать…
Зена глубоко вздохнула и остановила плач. Больше она не могла выдержать — сейчас. Просто всегда самое тёмное время — перед рассветом. По крайней мере, так сказали бы люди вроде мистера Кэлхуна или знаменитого художника, рисующего детей. Но для Зены мир становился всё темнее и темнее, а рассвет с каждым днём наступал всё позднее.
В небе раздавались громовые раскаты, угрожая ливнем. Она подумала: а в самом ли деле это гром? Или это предвестие неизвестного ещё зла, спускающегося на землю, с которым ей придётся биться?
Но не это заставляло её плакать. Она приняла свой долг Королевы вампиров. Она не искала способа от него избавиться, не пыталась сбежать.
Больше не пыталась.
Молча смотрела она на то, что осталось от её прошлой жизни. Миссис Гордо, плюшевая свинка и другие мягкие игрушки. Бабочки на дверях и японские зонтики. Кто-то из маминых подруг сказал, что комната очень милая. Разумеется, не догадываясь, что в шкафу стоит сундук с двойным дном, а в нём флаконы святой воды, головки чеснока, вылитые из серебра меч и шакрам с кинжалом и много-много острых отточенных кольев.
Очень мило.
На ночном столике стоял портрет Джоксера и Габриэль. Она слабо улыбнулась. Второй Габриэль в мире не найти, и Джоксеры тоже встречаются не чаще. Милые друзья. Ей с ними хорошо.
Она услышала голоса и слегка поморщилась. У мамы в этот час гости? Или в доме есть что-то, чего в нём быть не должно?
Повинуясь рефлексам Королевы вампиров, она спрыгнула с кровати, натянута халат и сунула в карман серебристый кинжал. Быстрыми неслышными шагами пошла по коридору, останавливаясь и пытаясь предупредить любую возможную опасность.
Она услышала плачь — надрывный, идущий из глубины души. Знакомый плач.
— Мам? — позвала она тихо.
Побежала вниз по лестнице, потом из передней вышла в кухню.
Сирена в плиссированном халате, со спутанными волосами, стояла лицом к Зене. Она обнимала мужчину в чёрном плаще, а тот безуспешно всхлипывал. Зена видела, что этот мужчина цепляется за мать и едва держится на ногах.
— Ангус, её найдут, — сказала Сирена и в упор посмотрела на Зену.
Зена не знала, что делать. Неловко помявшись, она вышла из кухни на цыпочках и остановилась у лестницы.
— Сирена, она такая маленькая! Слишком маленькая, чтобы сбежать! Что-то с ней случилось. Что-то плохое, я знаю, знаю! — Мужчина почти кричал. — Боже мой, Тина!
Зена застыла на месте. Её захлестнуло чувство вины, и ей пришлось напомнить себе, что она не виновата. Девочка, которой была когда-то Тина Стагнатовски, была давно мертва, когда она пронзила серебристым мечом ходячий труп. Не ребёнка этого мужчины она уничтожила. Но она знает, что с ней случилось, и никогда не сможет сказать этого её отцу. Мистер Стагнатовски так и сойдёт в могилу, гадая, что случилось с его милой девочкой. Каждую ночь он будет подходить к окну смотреть, не бежит ли она по дорожке. Он будет вздрагивать от каждого шороха. Всю оставшуюся жизнь.
Зена могла избавить его от этой муки. Она могла сделать это прямо сейчас.
Сердце её гулко билось. Она сошла на одну ступеньку. Ей не полагалось говорить о Подземелье Ада, об ужасах и опасностях, от которых она защищала людей. Будет ли мистеру Стагнатовски лучше, если он узнает правду? Поверит ли он Зене? Или предположит, как её мать когда-то, что она сошла с ума?
— Мы разместим ещё объявления, — ласково сказала Сирена. — И я схожу к Рону де Марко в приют. Если она появится, то они попросят её с тобой связаться.
— А если нет? — уныло спросил мистер Стагнатовски. — Если она не понимает, как мы её любим и как по ней тоскуем?
Всегда ли тоскуют по тем, кто сбежал? Зена ощутила, как на глазах вновь выступают слёзы. Усилием воли она подавила их и стала смотреть в даль, вспоминая дорогу и путь домой.
Она глянула на стеклянные проёмы окон.
Солнце уже встало.
Пора на работу.
***
Зена под хлещущим ливнем перебежала лужайку Амфипольской школы; зашнурованные до колен сапоги скользили по грязной траве. По дороге она ворчала себе под нос. Китайская вышитая блузка промокла, подол длинной юбки был заляпан.
Чуть не выпустив из рук сумку, набитую проверочными заданиями, которые она просматривала накануне, Зена рванула дверь школы и влетела внутрь. Пробежав пальцами по погибшей причёске, она пошла по коридору к учительской.
— Эй, Зена!
Она обернулась и увидела Габриэль и Джоксера. Несмотря на сильный дождь, на Джоксере была лишь потрёпанная кепочка. Может, от дождя она и защищала, но внешний вид Джоксера не улучшала никак. Вообще к его голове никакая шляпа не шла. В своей слишком большой рубашке со сползающими на пальцы рукавами он выглядел нелепо, но ходил так всегда. Зена сильно подозревала, что это такое бунтарское заявление: ≪ Да, я одет шутом, ну и что? ≫.
— Доброе утро серьёзной девушке в плаще и с зонтиком, — поддразнил её Джоксер, не учитывая, что её тоже раздражает его вызов в моде, но она тактично молчит об этом.