Страница 51 из 56
Но потом вспоминал, что с ним была Лика. Что он не ради себя останавливался, не ради себя искал еду, не ради себя спал по ночам. Лика была слабее — но ее слабость не дала Леру измотать себя до смерти. Ликина слабость спасла его. А его слабость спасла Талиманию.
И это не то, чем стоит гордиться.
Дурацкая была идея. Детская. Пойти и попросить Богов, чтобы все снова стало хорошо. Наскар говорил никогда не полагаться на других, а в то время Теллер чтил заветы деда свято. Но когда смерть дышит в затылок, когда не можешь разлепить глаза утром, когда тело пылает, когда взрослые вокруг тебя умирают один за другим, когда прижимаешься к сестре лбом — и вместо прохладной кожи чувствуешь жар, слова молитвы рвутся из груди сами. И когда Боги не отозвались на его крик во дворце, Лер почему-то решил, что дело в акустике.
Что нужно просто найти место получше, и Боги ответят. Что им не плевать — они просто не знают, не видят, отвлеклись на что-то важное.
Кересский Камень показался ему подходящим местом. Простейший ритуал, про который знают все дети, которые хоть иногда гуляют на улице с другими детьми. Если в полночь налить в серебренный таз воды и бросить щедрой горстью водорослей со дна быстрой реки, сможешь вызвать Русалку; если нарисовать на лестнице крест красным соком, томатным, вишневым, любым, лишь бы цвета крови, и трижды повторить: «Кровавая дама, приди», то та, несомненно, придет. А если пойдешь к Камню и прольешь королевской крови, отзовутся Боги.
Лике Лер сказал, что прочел про это в книге, потому что она всегда проверяла авторитетность источников. Он соврал, но Лика была слишком больна, чтобы его поймать.
Может, не будь у них этой детской веры, ритуал бы не сработал. А может, в кои-то веки, ребячье поверье оказалось правдой. Кто знает… Не Лер.
Он вообще хотел бы забыть про Камень, но проклятье не давало. Стоило Лике испугаться, Леру приходилось бороться за право остаться человеком. Снова и снова. Бесконечно.
И он мало помалу сдавал позиции. Может, пес понемногу обживался в новом теле, может, Лер просто слабел с годами или усиливалось проклятье Лики. Он не знал.
А теперь проклятье мешает до камня добраться.
Но иначе нельзя. Он просто не может лежать здесь, пока Лика будет говорить за него. Он обязан встретиться с этими уродами лично, снова, лицом к лицу, они должны ответить…
Ну и Бахдеша надо бы растерзать. Но этот враг выглядел совсем бледно рядом с сияющими ликами Веды и Вефия, что Леру приходилось напрягаться, чтобы принять его во внимание.
— Привычка? — Переспросил Фанти.
— Советоваться с какими-то бабами вместо того, чтобы брать дело в свои руки, — сказал Лер.
Жестковато, но это самый простой способ убедить эльфиса что-то сделать.
Кажется, он тоже недолюбливал свое проклятье, хоть и принял его добровольно и на время.
— Шувани не приказывала ни мне, ни тебе, — медленно, осторожно подбирая слова, начал Фанти, — ты ведь не связан, тебя не охраняют… она просто сказала, что ты… — он замялся, но все-таки добавил, — скорее всего, если пойдешь сейчас дорогами… не сможешь остановиться на одном облике. Твое тело не выдержит. Ты умрешь, Теллер Филрен. Можешь умереть.
Кажется, он не обиделся. И верно: на убогих калек не обижаются.
— Это зависит от того, будет ли Лика пугаться в…
— Не совсем. Я понимаю, что ты хочешь сказать, но вряд ли то, что ты не в состоянии оставаться в одном облике, связано с тем, что принцесса Малиалика боится или успокаивается, — вздохнул Фанти, — боишься ты. Ты не можешь определиться. Это не я, это шувани ска…
— Понял. Но я определился, Фанти. Больше нет сомнений. Никаких. Я должен встретиться с ними во второй раз.
— С кем?
— С Богами. К Кересскому камню ходят, чтобы поговорить с Богами. Разве ты не знал? Должен был слышать, с твоими-то ушами.
Фанти помотал головой.
— Настолько я не углублялся. Думал, просто место для ритуалов, — вздохнул он, — то есть, ты решил, верно?
— Мы идем.
— Если ты умрешь на дорогах, — ядовито сказал Фанти, — я обязательно дотащу до Камня твой труп и расскажу принцессам, что ты очень старался.
— Было бы любезно с твоей стороны! — Бросил Лер в узкую спину.
…Фанти так и знал, что этот псих и не подумает отлеживаться в уютненьком бендере. С одной стороны, так было легче. Он не хотел бы проделывать этот путь один. С другой… возможно, часть дороги ему придется тащить с собой труп: не самое приятное занятие.
Солнце еще только собиралось встать. В предрассветных сумерках разукрашенные эльфисские повозки казались такими же серыми, как и мир вокруг. Все спали… или притворялись спящими.
Вчера рассматривали Теллера как диковинку, пока не пришла шувани и не разогнала. Фанти же этого сделать не удалось, как он не напрягал голос. Его просто не слушали, несмотря на то, что он носил Таль. А может, именно поэтому…
Бесцветный, бесшумный мир… Будто кто-то злобный утащил все краски, проглотил все звуки и тихонько хихикает теперь где-то там, на краю сознания…
— Таль, — впервые за долгое время позвал Фанти.
И она наконец-то оборвала свой смешок:
— Чего тебе, правнучек?
— Почему ты молчишь? Раньше ты бы запилила меня, а так… совсем на тебя не похоже.
Ответ был моментальный.
— Потому что ты все равно не последуешь моему совету. И будешь прав. Я же здесь, чтобы учить тебя, а не проживать за тебя жизнь, мальчик. Я могу помочь тебе встретить подходящего помощника на рынке: на свете немало духов, которые мне обязаны, и пришло время платить по счетам; я могу подсказать тебе правильную мелодию, которая сможет усыпить кого угодно; но тебе говорить мальчишке, что именно сделать, и тебе выбирать мелодии слушателя. Ваш народ перерос меня. Я всего лишь очень древний дух, и я больше не нужна ни тебе, ни вам. Вот почему я молчу. — А потом добавила, чуть звонче, — с тобой было весело, и с вами тоже, но пора дальше! Дальше-дальше-дальше! И ты слишком большой, чтобы слушать всяких баб, бе-бе-бе. Так-то! Мелодию запоминай, повторять не буду!
…У Фанти не было четкого плана, так же, как не было его и у Лера.
Но одеяние шивани они все-таки сперли. Такое оно было звенючее и удобное: настоящий музыкальный инструмент, юбки-трещотки. Гитару-то Фанти не взял, чем меньше берешь на дороги поклажи, тем быстрее движешься…
А вдруг пригодится?
Глава 11, в которой принимаются исключительно изящные решения, а кончается все хорошо
Фахраса Хос терпеть не могла переездов. Даже когда она их организовывала сама, она вечно забывала что-нибудь важное, и хорошо, если это важное получалось передать потом с оказией через знакомых, а то такой замечательной прихваточки, как та, что была оставлена в спешке в Джокте, она так до сих пор и не нашла.
А тут она потеряла все: бизнес, который в карман не положишь, мебель, которую так любовно собирала по ярмаркам, коз, корову, большую часть одежды, драгоценности, в которых предпочитала хранить деньги… Нет, драгоценности она замечательно спрятала и еще сможет за ними вернуться, не будь она Хос; но то, что сейчас они были не с ней, раздражало.
А еще она требовала от солдат хотя бы минимального уважения к матери и бабушке девочки, которая, возможно, станет королевой Талимании. А тем было плевать. Она ехала на неудобной телеге в куче узлов и узелков, которые все-таки успела упаковать, и ей волей-неволей приходилось общаться с дочерью, с которой вовсе не разговаривать хотелось, а хорошенько настучать ей по пустой голове.
Но Фахраса помнила, что Лима — родная кровь. Во всех ее ошибках косвенно виновато воспитание, которое молодая и беззаботная Фахраса когда-то пустила на самотек, так что по голове надо бы себе постучать.
Вместо того, чтобы биться многострадальной головой о борта телеги и заламывать руки Фахраса решила продолжить действовать, благо, до этого получалось вроде неплохо. Она поклялась себе, что кто-кто, а ее Юсенька в такую гадость, как королевский двор, ни в жисть не вляпается. Лима-то ладно, тянет ее в эту лужу, так пусть окунется и поплавает, коль до сих пор не наплескалась. Она безнадежна: такое под носом у матери провернуть! Но Юсеньку Фахраса убережет, не повторит прежних ошибок.