ИВ. Тетралогия

Грусть и тревогу вызывала только судьба Эль, ведь до сих пор иногда мне попадался преследователь-соглядатай, выгуливающий собачку. Нередко я затылком ощущала чей-то настырный, навязчивый взгляд, словно в насмешку напоминающий, что встрече с подругой не суждено состояться в ближайшем будущем. А порой злость от несправедливости фортуны накатывала с такой неудержимой силой, что едва сдерживалась, чтобы не придушить шпиона поводком его болонки.

Первое сентября второго курса пришлось на ежегодный праздник — День Труда. После традиционного парада в парке Бостон Коммон начался музыкальный фестиваль. Нарядная публика заполнила аллеи, семейные группы с детьми слушали музыкантов прямо на лужайках, по тенистым тропинкам гуляли или ели на лавочках мороженое влюбленные парочки. Я наблюдала выступление местного джаз-бэнда на одной из импровизированных площадок, как и все, наслаждаясь праздничной атмосферой, когда меня окликнули:

— Привет, Мэри! Никогда бы не подумал, что тебе может нравиться музыка черных. Я тут целый час любуюсь, как красавица увлеченно внимает, да еще такт ножкой отбивает.

Рядом стоял и улыбался один из наших студентов-пятикурсников.

— Привет, Захария, — сдержанно кивнула я в ответ, мысленно поморщившись. Было не очень приятно почувствовать себя объектом его пристального внимания.

Мы не были знакомы лично, но Захария-Валентайн Смит — единственный чернокожий студент считался «белой вороной» в нашем колледже. В Бостоне формально отсутствовала расовая дискриминация, но лишь малое количество «цветных» семей имело достаточно средств и возможностей, чтобы их дети могли получить высшее образование. Я же, хотя и ратовала за доступность обучения для всех, с недоверием и большим предубеждением относилась к мужчинам-неграм, сознательно отстраняясь от любых контактов с ними. Не смогла изжить в себе воспитание южанки с прочно заложенным превосходством, не забылась и трагедия в ночь, когда погиб отец. Да и ведьмак Гвембеш внес свою лепту.

Концерт завершился, на землю опускался мягкий теплый вечер, в парке зажигались фонари, звучала музыка, зазывая желающих на танцплощадки. Домой возвращаться не хотелось, но я, естественно, отклонила приглашение Зака или Вэла, как он предложил его называть, погулять еще, сославшись на домашние дела.

Возможно, он воспринял это как высокомерие расистки, мне было все равно. Я надеялась, что на этом наше общение и завершится, однако судьба распорядилась иначе. На очередном танцевальном занятии я узнала, что осталась без постоянного партнера, и преподаватель временно поставил мне в пару «очень талантливого новичка». К не слишком приятному удивлению этим человеком оказался мистер Смит.

Усилием подавляя раздражение, я старалась не демонстрировать явное недовольство, не бросать же уроки. А тут еще Зак, взяв меня за руку, внезапно вздрогнул, словно отшатнулся, что, разумеется, еще больше испортило настроение. Если я ему настолько неприятна, чего приставал в парке и сейчас не оспорил учителя? Удивленно взглянув, он хотел о чем-то спросить, но тут заиграла музыка, и парень, похоже, обо всем позабыл. У него имелось врожденное чувство ритма и море энтузиазма, хотя движения и не были так отточены, как у меня. Поразительно, но я неплохо себя ощущала, лихо двигаясь под мелодии свинга рок-н-ролл, шимми и чарльстон.

Теперь отказать чернокожему проводить меня выглядело бы уже неприлично.

— Мэри, а ты, оказывается, замечательная девчонка! — восхищался Зак по дороге. — Прежде мне казалось, что ты зануда и гордячка, хоть и красотка. А ты еще и в музыке разбираешься, и танцуешь отлично!

Неожиданно отметила, что мне нравится немудреный комплемент, и я улыбаюсь. А когда, поддерживая вежливую беседу, я рассказала, что была в Чикаго на выступлении Луи Армстронга, и выяснилось, что знаменитый Сачмо — его кумир, лед между нами начал таять.

Через несколько недель я осознала, что высокий, крепко сложенный парень с коротко стриженными жесткими волосами уже не вызывает прежней антипатии. Веселый и обаятельный, он неуловимо напоминал мне Джо — сына Нэнси. Кожа скорее очень смуглая, чем черная, приятные черты и неизменная ослепительная улыбка, которая при виде меня становилась еще шире. Манеры не слишком изысканные, что неудивительно, но добродушие и позитив компенсировали все недостатки. В его лице мне встретился не только хороший партнер, но и человек, разделяющий мои увлечения.

Зак был родом из Медины — пригорода Кливленда, где остались две его старшие сестры, уже замужние. Отец пропал без вести, а о матери и бабушке, он как-то неохотно сказал лишь пару слов. Возникало впечатление, что их отношения не сложились, но расспрашивать я не сочла возможным. Успешно окончив школу, юноша уехал учиться в Бостон, где поселился у дяди — мистера Мортимера Бейтса.

По рассказам друга, его мединские родные были темными, невежественными людьми, шарлатанами, не желающими признавать просвещение и прогресс. Они были против получения образования, настаивая на продолжении семейных традиций. А вот дядя — бездетный владелец бензоколонки поддержал племянника и помог определиться с выбором профессии. Поэтому молодой человек сочетал учебу в колледже с работой на заправке, заодно мыл машины и занимался мелким ремонтом автомобилей, что служило прекрасной практикой.

Субботние танцевальные вечера вносили разнообразие в обыденность, и я не чувствовала себя такой одинокой. Постепенно я все больше привязывалась к общительному добродушному Заку и с радостью ждала конца недели. Тогда же я осознала, какие перемены произошли в моем мировоззрении. Конечно, в память о Нэнси, я никогда не позволяла себе проявлений расовой нетерпимости, да и не пристало леди, но и представить тесное общение, а тем более дружбу, с потомком бывших рабов едва ли могла.

Удивительно, как все менялось после смерти Марко. Неужели прошлое, наконец, отпустило? Хотя, скорее всего, это тоже заслуга Эль. Было бы ужасно стыдно, узнай она, какие недостойные чувства я когда-то испытывала. Теперь я понимала, что человечность определяется вовсе не цветом кожи или происхождением.

Подвижный и неутомимый Зак никогда не унывал, напротив, заражал энергией и оптимизмом. Он знал и рассказывал много смешных историй, часто делился планами на будущее. Я же предпочитала помалкивать о себе, ограничиваясь короткой легендой, опасаясь ненароком себя выдать.

При этом, его не трогали насмешки других студентов, и он не обращал внимание на подначивание и издевки, а порой и угрозы сторонников ку-клукс-клана, которые нередко сыпались на него из-за того, что смел общаться с белой девушкой.

Дни становились короче, вечера холоднее, по утрам на лужах блестела ледяная корка. Осень вступила в свои права. Дорожки усыпали золотые и багряные листья, на клумбах яркими красками полыхали осенние цветы, завершалось «индейское лето». Танцевальный и концертный сезон в Бостон Коммон также подходил к концу, и мы все чаще проводили время в закрытых залах, защищенных от дождей и холодных ветров.

Но однажды Заку пришлось отменить запланированный поход в театр. Он ссылался на настойчивую просьбу мистера Мортимера присутствовать на религиозном собрании их общины, после чего поделился впечатлениями в своей насмешливой манере.

— Представь, проповедник вещал про ночных демонов, наводнивших, по его словам, весь Массачусетс — прибежище греха. Словно я снова вернулся в Медину, и бабка промывает мне мозги своими бреднями. Вот уж не думал, что дядя к этому так серьезно отнесется. А потом нам раздали «защитные» амулеты, велев носить не снимая. Якобы это спасет от воздействия чудовищ. Под конец собрали пожертвования, так что ясно, ради чего все затевалось.

То, что Зак принял за болтовню, для меня наполнено глубоким смыслом. Очевидно, демоны — это мои собратья. Но я всегда полагала, что Бостон — один из самых спокойных городов, поэтому и прожила здесь немало лет. Вот в Чикаго действительно беспредел вампирский, не зря там Тирон обосновался. А что, если и здесь появились молодые необученные кровопийцы? Это может стать серьезной проблемой, ведь я привыкла жить без опаски.