Как решит судьба

— Омер, я помню все, что с нами произошло, но ты не на встрече одноклассников и не стоит устраивать вечер воспоминаний.

Отпив глоток из бокала и зябко передернув плечами, она зашла внутрь, он постоял еще немного и вернулся к ней в гостиную, Дефне сидела на кресле возле камина и вертела в пальцах ножку бокала, задумчиво глядя на языки пламени, он сел напротив нее на диван, чтобы видеть ее лицо.

— Дефне, я знаю, что у тебя сохранились чувства ко мне, почему ты не выпускаешь их на волю?

— Зачем? — она ответила, не поворачиваясь к нему. — Чтобы снова быть брошенной, если тебе, что-то не понравится или покажется нечестным в моем поведении.

— Но ведь ты тоже уходила от меня, оставляла, ничего не объясняя, хотя могла бы рассказать всю правду. — возразил он и пересел ближе на кресло рядом с ней.

— Да. Но я всегда возвращалась, была рядом, так и не смогла уйти, пока ты не покинул меня. — она отпила из бокала и взглянула на него, как ему показалось, с сожалением.

— Мы оба наделали много ошибок, но я уверен, что у нас есть будущее, нас навсегда соединил сын, мы до сих пор любим друг друга. Зачем мы снова теряем время? Для чего тебе и Мерту возвращаться туда? Здесь наша родина и здесь твой дом, Дефне!

Он пересел с кресла на пол перед ней, отставив бокал в сторону и не отрывая от нее взгляда, медленными, ласкающими движениями рук провел провел по ее ногам от тонких щиколоток до колен, и возбуждаясь от прикосновения к ней, выдохнул ее имя. Полуприкрыв глаза и разомкнув влажные губы, она смотрела на него сверху и вдруг неожиданно спросила:

— Тебе нужен Мерт?

Он дернулся, убрал от нее руки и, взяв бокал, допил вино.

— Откуда такая нелепая мысль? То есть, конечно, сын мне нужен, но вместе с тобой, мы семья, и я не могу вас разделить.

— Семья? А насколько хорошо ты меня знаешь? Той Дефне Омера больше нет, а ты, похоже, думаешь, что достаточно найти нужное заклинание, чтобы вызвать ее на свет. Я прожила без тебя почти четыре года, и это в четыре раза больше того времени, что я находилась рядом с тобой. Ты думал об этом?

Он встал с пола и снова сел на кресло, если Дефне хочет поговорить, он не станет уклоняться, хотя и считал, что в их случае разговоры, неизменно перерастающие в выяснение отношений, мало что изменят в лучшую сторону.

— Мы все меняемся в течение жизни, но я не вижу кардинальных изменений в твоем характере.

— Это естественно, ведь ты наблюдал меня урывками в течение двух недель после многих лет разлуки. Что тут можно понять? — она допила содержимое бокала и поставила его на столешницу камина.

— Почему ты противишься своему чувству ко мне? Когда я подхожу к тебе близко твое дыхание ускоряется, ты краснеешь, не смотришь мне в глаза… Ведь ты любишь меня, глупо это отрицать.

— Любовь… Любовь и желание не одно и тоже — наклонив голову, она взглянула на него, ожидая ответа.

— Любовь предполагает желание, разве нет?

— Да, но желание не всегда означает любовь. Тебе ли этого не знать… — в ее голосе был слышен сарказм.

Они замолчали, Омер понимал, что все складывается не лучшим образом, но они были здесь одни, близко друг к другу, вдали от ее друзей, родственников, от всего, что мешало им, и это был его шанс, он должен убедить ее вернуться к нему.

— Дефне я люблю тебя и ту, которой ты была, и ту, которую вижу перед собой сейчас, ты должна мне довериться. Я понимаю, в свете моих недавних откровений у тебя могут быть сомнения, но я никогда не предам тебя, не изменю, не обману, нет других женщин в моей жизни, кроме тебя.

Омер видел, что она недоверчиво усмехнулась, вспомнил свои признания и, почувствовав свое бессилие, замолчал.

— У меня сохранились чувства к Омеру — начала вдруг она, — но я не знаю к которому. Омер, которого я полюбила, жил по правилам и следовал моральным установкам, был самым честным из людей, окружавших меня. Я была виновата перед ним, потому что, боясь его потерять, лгала и никак не решалась сказать правду. Омер, рассказавший мне о своих похождениях два месяца назад, был мне не знаком, тот, кого я любила, не был способен на такие поступки, либо я его недостаточно знала.

Он ничего не ответил, взял стоявшую на столике бутылку вина и долил в бокалы.

— Когда ты успела стать таким тонким психологом, раньше ты так не изъяснялась. — заметил он.

— Я много думала, читала и училась. Прежняя Дефне, испытывавшая трудности в выражении чувств, подросла. Послушай, Омер, ты хороший отец, я вижу, что ты любишь малыша, но пойми, я не иду к нему бесплатным приложением. Я не стану жить с тобой, только потому, что ты хочешь быть с Мертом.

— Разве я так ставил вопрос? Мне нужна ты, прежде всего, а Мерт ‒ часть тебя. — уже с некоторым раздражением в голосе произнес он.

— Думаю, разговоров на сегодня достаточно. — она поднялась и, потянувшись, направилась в спальню, но задержавшись перед дверью, добавила: — Ты дал мне время подумать, оно еще не закончилось. Мой возможный возврат в Турцию не будет означать мою готовность жить с тобой. Мне нужно время, чтобы все взвесить, ведь за прошедшие четыре года ты не мог не измениться. Хочешь ‒ жди, в противном случае, ты можешь быть свободен от каких-либо обязательств по отношению к нам. И еще одно, если ты вдруг решишь забрать у меня Мерта, апеллируя к турецким законам, я выйду замуж, и у моего сына будет отец.

Пожелав ему спокойной ночи, Дефне ушла в спальню, Омер допил вино, стараясь не думать о ее последних словах, как и предполагал, шагов навстречу не случилось, но кое-что позитивное он, тем не менее, отметил, она все еще рассматривает его предложение вернуться на родину. Пусть с опозданием, но ему в голову пришла интересная мысль: он мог бы предложить ей совместное проживание в его доме на условиях доброго соседства, как она когда-то сделала это, пусть они, какое-то время, не будут делить одну постель, но все равно будут семьей. Завтра же он обговорит с ней этот вариант…

Омер зашел в свою спальню и, одев пижаму, приготовился спать, однако сон бежал от него, в голове беспрестанно бродили по кругу одни и те же мысли, связанные с вечерним разговором, к тому же она спала совсем рядом, не давая себе времени подумать, он вошел в соседнюю комнату, Дефне лежала лицом к сыну, с другой стороны свободные подушки образовали своеобразный барьер, который должен был по замыслу матери удержать сына от падения во сне, осторожно убрав их, он лег на кровать с другой стороны, она прогнулась под его тяжестью, и теплое детское тельце тут же перекатилось к нему, но Дефне не проснулась, она всегда отличалась крепким сном и, к счастью, эту особенность не потеряла, быстро согреваясь и успокаиваясь, он тоже заснул.

Встав утром, Дефне нашла его спящим вместе с ними на одной кровати со стороны сына, который уютно свернулся у него подмышкой.

Приготовив завтрак, Дефне оставила его на столе, надеясь, что Омер догадается разогреть, прежде чем покормить сына, взяла этюдник и отправилась рисовать. Выйдя на улицу, с наслаждением вдохнула полной грудью свежий, чистый воздух и остановилась, любуясь тихой красотой нетронутой природы. Здесь не было шума большого города: ни воя сирен, ни звуков людских голосов, ни выхлопов машин, была только эта первозданная красота, которой пел хвалу несмолкаемый птичий гомон. Умиротворение и покой были чувствами, владевшими ею, пока она выбирала место для своей картины; Дефне нашла интересный ракурс ‒ угол дома, увитый плющом и еще цветущим вьюном, большие камни разбросанные неподалеку и лес, почти вплотную подступивший к жилищу. Дефне рисовала масляными красками, которые захватил для нее Омер, и так увлеклась, что потеряла счет времени и не с первого раза услышала голос звавшего ее сына, она весело откликнулась и скоро увидела, как ее малыш бежит, успевая еще подпрыгивать и тащить за собой большую ветку с уже увядшими листьями. Он был такой оживленный, прелестный, с румянцем во всю щеку, с радостно горящими черными глазками, она отложила кисти и присела, раскинув руки, готовая принять в объятия ее самое главное сокровище в жизни. Обнимая мать за шею, Мерт увлеченно затарахтел: